Я почесывала голову, размышляя, что предпринять дальше, когда заметила, что кто-то за мной наблюдает. Я подняла глаза. Это не была секретарь.

— Вы выглядите куда более эффектно, чем молодой Тайер, — заметил наблюдавший за мной незнакомец. — Вы займете его место?

Этот сотрудник компании был в одной рубашке, без пиджака, ему было уже за тридцать, и он был так красив, что не нуждался в комплиментах. Я в полной мере оценила его узкую талию и хорошо подогнанные брюки фирмы «Брукс братерс».

— Есть ли тут кто-нибудь, кто хорошо знает Питера Тайера? — спросила я.

— Секретарша Ярдли просто сохнет по нему, но я не уверен, что она хорошо его знает. — Он подошел ближе. — Почему вы проявляете к нему такой интерес? Вы состоите в международной налоговой компании? Может быть, Питер не уплатил налогов с переданного ему обширного семейного имущества? Или похитил денежные фонды департамента исков и претензий?

— Вы высказываете очень убедительные гипотезы, — сказала я. — Он и в самом деле исчез. Я никогда с ним не разговаривала, — осторожно добавила я. — А вы его знаете?

— Лучше, чем многие другие. — Он весело улыбнулся и, несмотря на свое высокомерие, произвел на меня приятное впечатление. — Предполагалось, что он собирает необходимые данные для Ярдли, Ярдли Мастерса, с которым вы только что беседовали. Я помощник Ярдли по бюджетным вопросам.

— Не пропустить ли нам по рюмочке? — предложила я. Он поглядел на часы и вновь усмехнулся.

— Заметано, молодая леди.

Звали его Ральф Деверё. Пока мы ехали в лифте, он успел сообщить мне, что лишь недавно переехал в город из пригорода, оставив своей жене, с которой только что развелся, дом в Даунерз-Гроув. Единственный бар, известный ему в пределах Лупа, был бар Билли, где пасся весь Отдел претензий. Для того чтобы он мог избежать встречи со своими сослуживцами, я предложила бар «Голден глоу», чуть западнее. Пока мы шли по Адамс-стрит, я купила воскресный номер «Таймс».

«Голден глоу» в своем роде достопримечательность Саут-Лупа. В этом небольшом салуне, построенном еще в прошлом столетии, находится бар красного дерева, в форме подковы, где сидят настоящие любители спиртного. Вдоль стен расставлены восемь-девять небольших столиков и кабин. Здесь сохранилась еще пара настоящих люстр Тиффани[4], которые распространяли кругом приятное мерцание. Барменша Сэл — великолепная черная женщина почти шести футов роста. Я видела, как она остановила драку несколькими словами и взглядом: никто не связывается с Сэл. В этот день на ней был сногсшибательный брючный костюм.

Она приветствовала меня кивком и отнесла в кабину бокал старого виски. Ральф заказал джин и тоник. Четыре часа — время слишком раннее даже для серьезной клиентуры «Голден глоу»; в салуне было почти пусто.

Деверё положил пятидолларовую бумажку на столик перед Сэл.

— А теперь расскажите мне, почему такая прелестная леди интересуется таким щенком, как Питер Тайер?

Я вернула ему его деньги.

— Сэл ведет мой счет, — объяснила я.

Я бегло просмотрела газету. Происшествие еще не успело попасть на переднюю полосу, но на седьмой полосе ему уделили две четверти столбца. Заголовок гласил: «УБИТ ОСНОВНОЙ НАСЛЕДНИК БАНКИРА». В последнем абзаце коротко упоминался отец Тайера; основное внимание уделялось его четырем товарищам по комнате и их радикальной деятельности. О страховой компании «Аякс» вообще не упоминалось.

Я свернула газету и показала колонку Деверё. Он быстро проглядел ее, затем взял у меня газету и несколько раз перечитал колонку, после чего поднял на меня изумленные глаза.

— Питер Тайер? Мертв? Что это такое?

— Не знаю. Но хотела бы знать.

— Вы уже знали об этом, когда покупали газету?

Я кивнула.

Он взглянул на газету, затем на меня. Его подвижное лицо вспыхнуло гневом.

— Откуда вы знали?

— Я видела тело.

— Какого же черта вы не сказали мне об этом в «Аяксе», а устроили это кино?

— Но ведь его мог убить кто угодно. Вы, Ярдли Мастерс, его подружка... Я хотела видеть вашу реакцию на эту новость.

— А кто вы, черт побери, такая?

— Я частный детектив. Расследую дело об убийстве Питера Тайера. Зовут меня Ви.Ай. Варшавски. — Я вручила ему свои документы.

— Вы? Да вы такой же детектив, как я танцовщик балета, — воскликнул он.

— Хотела бы я посмотреть на вас в трико и пачках, — сыронизировала я, доставая завернутую в прозрачную пленку фотокопию моей лицензии. Внимательно ее изучив, он пожал плечами, но так ничего и не сказал. Я убрала копию в сумку.

— Один вопрос по существу, мистер Деверё. Это не вы убили Питера Тайера?

— На кой черт мне его убивать? — проговорил он, сердито шевеля челюстями. Он начал говорить, часто останавливаясь, не в силах совладать со своими чувствами.

Я кивнула Сэл, и она принесла нам еще две порции спиртного. Бар уже заполнялся своими завсегдатаями. После второй порции джина Деверё почувствовал себя свободнее.

— Хотел бы я посмотреть на Ярдли, если бы вы спросили его, не он ли убил Питера, — сухо заметил он.

— Но я не спросила. Не могу, однако, понять, зачем он захотел поговорить со мной. Он и в самом деле очень заботился о Тайере? Так он, во всяком случае, дал понять.

— Нет, — раздумчиво ответил Деверё. — Он не слишком-то о нем заботился. Однако тут могли быть семейные соображения. Если бы Питер оказался в беде, Ярдли должен был бы позаботиться о нем — ради Джона Тайера... Убит... При всех своих радикальных идеях он был очень славным парнем. Господи, это будет большой удар для Ярдли. И для отца Питера тоже. Тайер не одобрял образа жизни своего сына. И вот теперь его пристрелил какой-то наркоман.

— Откуда вы знаете, что отец не одобрял его образа жизни?

— Тут нет никакой тайны. Вскоре после того как Питер начал работать у нас, Джон Тайер поднял жуткую бучу, орал, что Питер предает всю семью своими дурацкими разговорами о профсоюзах, возмущался, почему он не может жить в приличном месте; для него, видимо, купили специальный особнячок, так я думаю. Должен признать, что Питер вел себя очень пристойно, ни словом даже не огрызнулся.

— Работал ли Питер над секретными документами в «Аяксе»?

Деверё был поражен.

— Уж не хотите ли вы связать его смерть с «Аяксом»? Я был уверен, что его пристрелил один из этих наркоманов, которые убивают уйму людей в Гайд-парке.

— Послушать вас, так тут орудует какая-то китайская банда, мистер Деверё. Из тридцати двух убийств, совершенных в прошлом году на территории двадцать первого полицейского участка, лишь шесть приходятся на Гайд-парк — по одному на каждые два месяца. Я не думаю, чтобы Питер Тайер был просто жертвой статистики за июль — август.

— Почему же вы предполагаете, что его убийство связано с «Аяксом»?

— "Предполагаю" — не то слово. Я просто пытаюсь исключить все возможности... Вы когда-нибудь видели мертвое тело — я имею в виду простреленное пулей?

Он покачал головой и занял оборонительную позицию в своем кресле.

— А вот я видела. По положению тела часто можно судить, пыталась ли жертва дать отпор нападающему. Питер сидел в белой рубашке за кухонным столом — видимо, как раз собирался в этот понедельник на работу, — и кто-то аккуратно пробуравил дырочку в его голове. Это мог бы сделать профессионал, но он должен был бы привести с собой кого-нибудь хорошо знакомого Питеру. Не могли ли это быть вы, или Мастерс, или его отец, или его подруга?.. Я как раз обдумываю, почему это не могли быть вы.

Он покачал головой.

— У меня нет никаких опровергающих доказательств. Кроме того, что я не умею стрелять из пистолета, но я не уверен, что мог бы вам это доказать.

Я рассмеялась.

— Может, и могли бы. А как насчет Мастерса?

— Ярдли? Перестаньте. Это один из самых уважаемых людей во всем «Аяксе».

— Это отнюдь не гарантирует, что он не убийца. Почему вы не хотите мне рассказать, чем занимался Питер?