Последние слова кузнец проговорил уже на ходу, исчезая в чёрной пасти пещеры. Ещё несколько мгновений в отблеске огня вырисовывался его силуэт и вдруг пропал, словно провалился сквозь землю.

Солныш остался один.

С тёмного неба на него ласково, улыбчиво смотрели звёзды. Где-то поблизости шептались в темноте чёрные сосны.

Ещё несколько раз испробовал Солныш удивительную силу меча — и всякий раз, стоило ему только замахнуться, летели искры и гудел воздух.

В лесу пробудились птицы. Ослеплённые и перепуганные, вспорхнули они со своих веток и разлетелись в разные стороны.

Завидев коралловый домик, Солныш снова впал в тоску и уныние. Здесь ничто не изменилось: по-прежнему во мраке всползали на берег волны, спали на скалах чайки, купались в воде звёзды. Лишь маленький коралловый домик был пуст.

Всю ночь, забыв о сне, Солныш собирался в дорогу.

«Уж если я испытал меч, то почему не испытать и стрелы? — решил он. — Проверю, вправду ли они сбивают с неба звёзды».

Взобравшись на вершину самой высокой горы, он выдернул из-за пояса стрелу, наложил на тетиву, нацелился в одинокую звезду над Забытой страной, откинулся, изо всей силы натянул лук и выстрелил.

Стрела понеслась в тёмную ночь, устремившись к небу.

Солныш ждал.

Звезда мигала на том же месте и, казалось, вовсе не собиралась упасть.

«Промахнулся, — решил Солныш. — А может быть, старик подшутил надо мной».

Но нет!

Отделившись от голубого небосвода, звезда яркой полосой полетела вниз, оставляя за собой фосфорический след, похожий на змеиный хвост.

— Попал! — воскликнул обрадованный Солныш.

Звезда свалилась в море неподалёку от берега. Несколько чаек кинулись ей вдогонку, но не нашли ничего, кроме вспенившихся волн и удиравших в испуге рыб.

Но вдруг Солнышу почудилось, что звёзды заплакали, и ему сразу стало жаль сбитой звезды.

Остаток ночи ушел на приготовление маленького челна. Солныш погрузил в него всё, что ему могло понадобиться в пути, и ещё до зари направил чёлн в открытое море.

Чайки взметнулись со скал и полетели его провожать. И долго над берегом и над морем не смолкали их голоса.

Попутный ветер надул белый парус, и маленький чёлн быстро заскользил по волнам. Солныш то и дело оборачивался, чтоб ещё разок взглянуть на каменистый берег и красный домик на белой скале. Берег становился всё меньше и меньше, и скоро ничего нельзя было различить, кроме необъятного морского простора, где весело резвились дельфины.

А Солныш всё плыл и плыл.

Куда пригонит его ветер?

Где сейчас Пушинка?

Спросил у ветров. Ветры молчали.

Спросил у воды. Вода молчала.

Когда наступила ночь, Солныш спросил у звёзд:

— Куда увезли мою сестру Пушинку?

— Мы спали, — ответили звёзды. — Море неохватно, мир велик. Если хочешь найти сестру, наберись терпения и мужества. Если боишься опасности, лучше вернись.

— Я не вернусь, пока не освобожу Пушинку. Переплыву все моря, обыщу все порты. Пусть проходят годы — я не остановлюсь на полпути, не испугаюсь!

— Иди и помни, — сказали ему звёзды: — храбрые и терпеливые всегда побеждают. Да не сбивай больше звёзд! Мы тебе ещё пригодимся.

— Простите меня. Клянусь, никогда больше не сделаю этого!

Солныш плыл.

Плыл днём, плыл ночью, и когда дули ветры, и когда море лениво отдыхало, напоминая необозримый, чуть колышущийся луг.

Он плыл с севера на юг месяц, два, три и за это время не заметил на горизонте ни берега, ни дымка.

И тогда в его душу закралось сомнение: найдёт ли он когда-нибудь свою сестру в этом безбрежном морском просторе? Но о возвращении он и не помышлял. В тяжёлые минуты он говорил себе:

«Пушинке ещё горше. Если я её не найду, она всю свою жизнь будет несчастна».

Случалось ему мокнуть под дождём и бороться со шквалами. Море становилось бесформенным и диким, небо заволакивалось тяжёлой мглой, и только молнии указывали ему путь.

Иногда по нескольку дней не выглядывало солнце; и тогда казалось, что оно уже никогда не будет лить с неба своё щедрое тепло, никогда не смолкнет рёв волн и маленький чёлн найдёт свою последнюю пристань в морской пучине.

Но чёлн по-прежнему держался на волнах.

Шквалы проносились и затихали, тучи рассеивались, над морской гладью снова светило улыбающееся солнце, рыбы выплывали из своих убежищ и, словно в весёлой пляске, ныряли и кувыркались в волнах.

Однажды, когда отгремели последние раскаты грома и присмиревшие волны ласково лизали челн, на горизонте вдруг мелькнул корабль.

«Может быть, Пушинка там? — обрадовался Солныш. — Видно, всё же и ко мне пришла удача.

И он стал грести изо всех сил.

Корабль не двигался; казалось, на нём никого не было. Продранные паруса его клочьями свисали с обломков мачт. Должно быть, он пострадал от шторма и теперь плыл бесцельно по воле волн, дожидаясь, когда они захлестнут его и отправят на дно.

Вы уже знаете, как страшно было Пушинке на корабле, направлявшемся из Забытой страны на юг, к берегам с большими городами.

Капитан неспроста велел запереть её в каюту — он задумал недоброе дело.

Его корабль первый пристал к берегам Забытой страны и ушёл оттуда целым и невредимым. Об этом узнают все матросы, все капитаны. А если кто-нибудь примет его рассказ за пустую болтовню, он выведет крошечную златокудрую девочку и скажет:

«Я нашёл её там. Нашёл и взял с собой, чтобы вы мне поверили».

После этого все загорятся желанием увидеть Пушинку, а кое-кто предложит за неё деньги и золото.

Несомненно, предложат: богатые купцы, владельцы цирков, короли. И он продаст Пушинку. А потом купит новый корабль и снова отправится в Забытую страну, чтоб привезти ещё такую же девочку, чтоб привезти их много-много…

Вот как размышлял капитан,

А Пушинка?

Правда, она не подозревала, какую участь ей готовят. Но печаль её росла с каждым днём; каждую ночь ей снился коралловый домик на белой скале, благоуханные леса, поляны, пылающие всеми красками цветения. И она спросила чаек:

— Вы не из Забытой страны? Вы не видели моего брата Солныша?

На свете много берегов, много морей и много чаек. Ни одна из них не могла утешить Пушинку.

— Мы не знаем такой страны, — отвечали птицы. — Не знаем и твоего брата Солныша.

Но Пушинка снова и снова спрашивала чаек. Может быть, хоть одна из них пролетала над берегами Забытой страны и возьмётся отнести Солнышу весточку.

Многие чайки обещали ей:

— Если мы когда-нибудь попадём в Забытую страну, то поищем твоего брата и скажем, что видели тебя.

Пушинка не теряла надежды на счастливый случай. Она верила, что вот-вот подоспеет Солныш или кто-нибудь другой и вызволит её из беды.

Она жила лишь этой надеждой.

В каюту часто заглядывал капитан.

— Как чувствует себя малютка из Забытой страны? — спрашивал он. — Всё ещё печалится?

— Я никогда не перестану печалиться, — отвечала Пушинка. — Никогда не забуду я свою страну и не привыкну к твоему кораблю!

— А тебе и не нужно привыкать, — загадочно ухмылялся капитан. — Скоро… может быть, в первом же порту, я позволю тебе сойти на берег.

Пушинка плохо понимала смысл речей капитана, но всем сердцем чувствовала, что от него ей нечего ждать добра, и, как только закрывалась за ним дверь, принималась плакать.

Ничего другого ей не оставалось.

Без друзей, без Солныша она была беспомощнее малого ребёнка.

Хотела поговорить со звёздами.

Звёзды молчали.

Хотела поговорить с ветрами.

Ветры молчали.

В вечерних сумерках, как и когда-то на родном берегу, слушала она переклик и пение рыб — и становилась ещё грустнее.

Знай она, что Солныш уже в пути, ей было бы легче.

Но кто скажет ей об этом?

Не ведала Пушинка, что южные ветры узнали о поражении северных и теперь подтрунивали над ними: