Однако в глубине души он, кажется, не одобряет этого. Когда он увидит в своем кабинете Корда, то наверняка будет удивлен и обрадован. Мало того — решит, что они снова вместе. Но это так далеко от правды!

Внутренне содрогнувшись, Эшли вернулась в комнату. Корд снял костюм и галстук. Рукава его голубой рубашки были закатаны по локоть, а верхние пуговицы расстегнуты. Она вошла в тот момент, когда он засовывал край рубашки за пояс джинсов. В повседневной одежде он был больше похож на прежнего Корда, Корда тех времен, когда он еще не занимался делами компании Макнайтов. Он выглядел затравленным и осунувшимся, и все равно самым привлекательным из всех мужчин, которых она когда-либо встречала.

Скрестив руки на широкой груди, он небрежно прислонился к стене около окна.

— Мне казалось, что, пока мы здесь, у нас не должно быть никаких секретов.

— Я спрашивала у Винси, как мне быть: нам ведь надо в среду пойти к моему врачу.

Она почувствовала, как Корд сразу напрягся.

— Доктор Ноубл знает, что я отец?

Его ледяной тон ранил ее.

— Конечно, знает, Корд. Я не сомневаюсь, что он давно хочет тебя поздравить. Он мне без конца повторяет, что считает мою беременность чудом.

— Это действительно чудо, — вскинулся Корд. — До сих пор не верится.

— Я тоже не сразу поверила. Но с течением времени, когда я больше не могла лежать на животе, пришлось поверить.

— Ты всегда предпочитала засыпать в этой позе. — Он шагнул к ней. — Я любил, когда ты была моим одеялом, и мне этого очень не хватало потом.

Его слова вызвали в ее воображении интимные картины, от которых ее бросило в жар.

— Корд… я… я думаю, что…

— Как давно это было, правда? — прервал он. — Так давно, что даже ты смущаешься. Давай я освежу твою память.

Прежде чем она поняла, что он собирается делать, он привлек ее к себе.

— Не надо, умоляю, — попросила она, почувствовав, как он поглаживает пульсирующую впадинку на ее шее. От него исходила неотразимая мужская сила.

— Тогда, может быть, тебе больше понравится это…

Внезапно она очутилась в его объятиях. Их малыш оказался прижатым к нему, когда он наклонил голову и накрыл ее рот своим.

— Не надо, Корд… — невнятно пробормотала Эшли, пытаясь отстраниться. Но было что-то настолько проникновенное в прикосновении его тела к ее выступающему животу, что она не смогла сдержать покорного вздоха. Ему только этого и надо было. Его поцелуй стал еще горячей.

Застигнутая врасплох, Эшли обнаружила, что отвечает ему с не меньшей страстью.

— Я никогда не переставал мечтать о тебе, — признался Корд прерывистым шепотом. Она почувствовала, как руки его блуждают по ее спине. Давно знакомое ощущение еще больше возбуждало ее. — Подумать только, там, внутри, мой ребенок. — Она услышала боль в его голосе и ощутила, как его рука легла ей на живот, осторожно гладя его. — Хочу увидеть тебя, посмотреть, что я с тобой сделал, — шептали его губы. — Хочу любоваться моей женой и ребенком. Хочу увидеть всю эту красоту. Помоги мне, дорогая.

Невозможно было сказать, кто из них дрожал больше, когда Корд, схватив руками ее платье, попытался снять его.

В последнюю секунду благоразумие взяло верх, и Эшли прервала поцелуй.

— Мы не можем это делать, Корд! — вскрикнула она и отшатнулась. Но он все еще крепко держал край ее платья.

Его полуулыбка была таинственной и неотразимой. Когда он был таким, она не могла мыслить здраво.

— Я повешу снаружи на дверь табличку «Просим не беспокоить». Никто нам не помешает, если ты волнуешься из-за этого. Этот курс рассчитан на семейные пары, и мы предоставлены до конца дня самим себе.

Испугавшись, Эшли старалась отстраниться, но он не отпускал ее. Его глаза потемнели от желания. Ей был знаком этот взгляд. У нее пересохло во рту.

— Ты хочешь близости не меньше, чем я, Эшли, — пробормотал он низким голосом. — Я чувствую это по биению твоего сердца.

Ее щеки пылали.

— Не отрицаю… — Голос у нее сорвался. — Но однажды мы уже занялись любовью вместо того, чтобы решить наши проблемы. Это и стало причиной развода. Неужели ты забыл?!

Напоминание о том, почему они здесь оказались, сделало свое дело. Огонь неукротимого желания погас в его глазах. Он медленно выпустил ее платье из рук, и что-то умерло в ней в этот момент.

— Я ничего не забыл, — заявил он. — Особенно свое ощущение в тот момент, когда узнал, что не смогу дать тебе ребенка. Ты не представляешь себе, какую боль я пережил. Ведь ты этого хотела больше всего в жизни.

— Но это же чушь! — в ужасе воскликнула Эшли. — Больше всего мне был нужен ты! В тебе была вся моя жизнь!

Корд покачал головой.

— Нет. Неужели ты думаешь, что я не знал, как ты страдала оттого, что выросла в сиротском приюте, что у тебя не было семьи? Неужели думаешь, что я не понимал, как больно тебе было узнать, что ты вышла замуж за неполноценного мужчину? За того, кто не мог дать тебе ребенка?

Видеть муку, написанную на его лице, было непереносимо.

— Но, Корд…

— Я жил в постоянном страхе, что ты оставишь меня. Боялся даже заикнуться об усыновлении из страха, что это только оттолкнет тебя и ускорит твой уход!

Ускорит мой уход… Оттолкнет меня? Эшли не могла постичь то, что Корд ей говорил.

— Да ладно, Эшли, — раздраженно сказал он. — Не надо делать вид, что ты не хотела оставить меня. Каждый день я ждал, что ты потребуешь развода. Это убивало меня, ведь я понимал, что не смею тебя удерживать.

Эшли слушала его, не веря своим ушам.

— Так ты поэтому стал таким отчужденным и замкнутым?

— Почему же еще? — Его голос задрожал от волнения.

Эшли схватилась за спинку стула.

— Откуда ты взял, что ребенок для меня важнее, чем ты? Разве не понимал, что это ты — моя семья? Ты для меня все! То, что мы не могли иметь детей, не имело значения. Я была бесконечно счастлива с тобой, Корд.

— Единственной причиной, по которой я не говорил с тобой об усыновлении, на первых порах было то, что я знал, как ты расстроена, Эшли. Мы ведь так мечтали о том, что у нас будет большая семья… Шейла сказала мне, что я должен дать тебе время пережить этот удар.

— Шейла сказала это? — сердито воскликнула Эшли. — Господи, Корд… Видишь, как она манипулировала нами? Я считала, что ты не можешь заставить себя растить ребенка, если он не твоя плоть и кровь. Потом в голову полезли другие мысли. Например, что из-за отчужденности между тобой и отцом ты, возможно, решил совсем не иметь детей, чтобы не испытывать потом боли.

Его лицо стало напряженным.

— Отношения с моим отцом тут совершенно ни при чем. Ты заслуживаешь такого мужа, который может дать тебе полный дом детишек. Когда мы встретились, первым делом ты мне сказала, что больше всего в жизни хочешь иметь полноценную семью. Когда стало ясно, что я не смогу дать тебе этого, я все время ждал, когда ты придешь и скажешь, что хочешь развестись со мной.

Слезы навернулись ей на глаза.

— Пока ты ждал, я принимала твою скрытность за равнодушие. Одно время даже стала подозревать, что ты разлюбил меня. Я больше не знала, как найти к тебе подход. Во время поездок в Солт-Лейк к Грегу и Бонни, когда мы по дороге заезжали к твоему отцу, ты, казалось, охотнее разговаривал с Шейлой о делах, чем общался со мной. Поскольку она давала понять, что вы с ней давно знакомы (о чем ты никогда не упоминал в разговорах со мной), я пришла к заключению, что ты все еще неравнодушен к ней. Это мучило меня и разбивало мое сердце.

Его красивое лицо исказилось.

— Я был не прав, когда не рассказал тебе о Шейле. Я был не прав относительно множества вещей, — признался он со стоном.

Эшли с досадой посмотрела на него.

— В этом и заключается наша проблема, Корд. Мы наделали так много ошибок, так часто притворялись! В итоге разрушили друг друга.

— Не совсем так, — резко возразил он. — Мы создали новую жизнь. Это мы сделали правильно.

Говоря это, он схватил из тумбочки шорты и направился к двери. Потом остановился.