Это объяснение не показалось Карфаксу удовлетворительным, но у него не было веских опровержений.

— Вы все время говорите «мы», — сказал он. — Я считал, что решения здесь принимаете только вы.

Вестерн улыбнулся.

— Да, коллектив возглавляю я. И «Медиум» принадлежит мне. Принципы его работы я храню в строгой тайне, он даже не запатентован, потому что мне не хочется, чтобы его чертежи были выкрадены из патентного управления. А это непременно произошло бы, поскольку «Медиум», как вы, наверное, уже устали слышать — величайшее открытие со дня сотворения мира.

— Мне, кажется, пора, идти, — сказал Карфакс.

Вестерн поставил чашку.

— Пожалуйста. Но мне хотелось бы еще побеседовать с вами — попозже, когда у меня будет больше свободного времени. К тому же вам нужно прийти в себя, отдохнуть. Думаю, уже завтра вы сможете принять или отклонить мое предложение о втором бесплатном сеансе.

По коже Карфакса забегали мурашки. Не потому, что ему неприятен был намек Вестерна. Он вынужден был признаться самому себе, что боится. Действительно боится второго сеанса. Но и отказываться от еще одной возможности он не собирался.

— Не обязательно ждать до завтра. Я принимаю ваше предложение. И, думаю, сумею высидеть до конца.

— Хорошо.

Взгляд Вестерна был каким-то странным, но Карфакс подумал, что это — отражение его собственного растревоженного состояния.

— Вы хотите еще раз вступить в контакт с дядей Руфтоном?

Карфакс сглотнул слюну и медленно произнес:

— Нет. Я хотел бы поговорить с Френсис.

— Вашей женой?

— С существом, которое выдает себя за мою жену, — поправил Гордон.

Вестерн улыбнулся.

— Вы продолжаете цепляться за свою гипотезу. Что ж, почему бы и нет? Вы не видели еще ничего такого, что могло бы доказать обратное.

— Очень беспристрастное признание.

— Я просто пытаюсь мыслить в пределах логики. Объективным быть непросто, поскольку я очень сильно связал свою жизнь с «Медиумом». Но понимаю, какие требования предъявляются к научным доказательствам, и сколь мало я могу их представить. Да, я продемонстрировал, что существует некое явление — еще одна вселенная; что в этой вселенной имеются разумные существа. В этом нет ни малейших сомнений. «Медиум» не имеет с жульничеством ничего общего. Но, с другой стороны, являются ли эти существа «душами», как их называете вы, на самом ли деле это «эмсы», как называю их я? Если это не так, то каким образом им удалось так много узнать о людях, которыми, по их утверждению, они являются? Как им удается воспроизводить не просто литературный или общепринятый язык, а речь дяди Руфтона. Разумеется, некоторое искажение неизбежно, поскольку наши приборы пока еще очень примитивны. Но вы узнали его голос, не так ли? Лично я узнал сразу.

— Да, ваши доказательства представляются мне достаточно вескими, — согласился Карфакс. — И все же возможно, что эти существа располагают способами разузнавать все о людях. Как им это удается, я не знаю. Но вы не можете отрицать, что такая возможность существует.

— Да, не могу, но все же настаиваю на том, что она очень маловероятна. С какой целью они это делают? Чего могут достичь посредством этого?

Карфакс почувствовал раздражение. Ему был понятен его источник — Вестерн совершенно не соответствовал описанию Патриции. Хотя, может быть, он просто отличный актер и владеет искусством располагать к себе людей, обзаводиться друзьями. Карфаксу очень хотелось верить рассказу сестры, но теперь он был в затруднении. У него возникло ощущение, что он предаст Патрицию и самого себя.

Вестерн проводил его в главную конторку и передал на попечение миссис Моррис. На прощание Карфакс задал ему еще один вопрос:

— Будет ли проверка «Медиума» религиозной комиссией показана по телевидению?

— Только в том случае, если телекомпании добьются снятия цензуры с передачи, — ответил Вестерн. — Я категорически против малейшего редактирования, чтобы не создавалось ложного впечатления. Заметили, что я не говорю «неблагоприятного»? Мне хочется только одного — чтобы все было представлено так, как оно есть на самом деле. Однако существует мощное противодействие показу опыта. Вы ничего об этом не слышали? Многие авторитетные религиозные организации борются против телевизионного показа, даже не зная, какими будут результаты. Ну, да хватит об этом. До встречи, в четверг, в десять. — Он повернулся, остановился в нерешительности и еще раз, улыбаясь, обратился к Карфаксу: — Скажите Патриции, что она тоже может прийти, если пожелает.

Карфакс ничего не ответил. Он чувствовал, что ситуация полностью ускользает из его рук. Вестерн разнюхал, что Патриция прилетела другим рейсом из Бусириса и должна была позвонить ему в гостиницу.

Поездка в гостиницу в Уиллшире не позволила ему предаться размышлениям — телевизор в такси постоянно передавал последние известия.

Каким образом, удивился Карфакс, можно «якобы убить»? Человека или убивают, или не убивают. Но средствам массовой информации приходилось быть очень осторожными при составлении сообщений. Иски о клевете и умышленном злословии наводнили суды в таких же масштабах, как лет десять до этого — дела о злоупотреблении марихуаной. Результатом явилось то, что средства массовой информации прибегали ныне к весьма своеобразно сформулированным утверждениям. В ту эпоху, когда полная нагота не являлась чем-то исключительным в дневных телевизионных передачах, а сексуальные фильмы с показом возможных поз и всевозможных групповых комбинаций демонстрировались после 22 часов (когда дети в постелях), цензура постоянно урезала свободу слова в других сферах.

Народ Соединенных Штатов до сих пор еще не привык к тому, что свобода влечет за собой ответственность и, похоже, не скоро еще привыкнет. Единственно, кто мог бы заставить его сделать это — так это он сам, но никто, казалось, не понимал, что пора бы уже и начать.

Приходилось выбирать между злоупотреблениями демократии и злоупотреблениями тоталитаризма.

Карфакс напомнил себе, что пора поразмыслить кое о чем более насущном. Он ничего не сможет сделать такого, чтобы не то, что быстро, а хотя бы медленно стало изменять окружающий мир, и результаты чего он мог бы почувствовать. Но вот определить, кто прав, а кто виноват — Вестерн или Патриция — возможно, сможет.

Это была приятная новость, но, к сожалению, он слышал подобные далеко не впервые. Еще два года назад говорилось, что вот-вот повсеместно распространятся электрогидродинамические генераторы. Они должны были революционизировать общество и одновременно уменьшить загрязнение. Но устройства эти так и не вышли из экспериментальной стадии, к тому же у них оказалось немалое число недостатков, которые остались незамеченными, когда их впервые предложили.

Отель «Ла Бреа» занимал два квартала, на территории которых в те времена, когда Карфакс жил в Лос-Анджелесе, находилась добрая дюжина административных зданий. Он располагался на противоположной стороне улицы от смоляных ям. Карфакс решил еще раз полюбоваться на то, что осталось от эпохи плейстоцена. Он перешел по эстакаде над бульваром Уиллшир и спустился к тому месту, где когда-то было пересечение Уиллшира и улицы Курзона. Теперь улица исчезла, уступив место парку. Заодно был снесен и квартал к востоку, состоявший из нескольких крупных зданий.