И все же не настолько безопасна, чтобы мне не нужно было постоянно держать при себе оружие, добавил Алан про себя. Не так безопасна, чтобы я мог уверять, что вернусь домой целым и невредимым. Не так безопасна, чтобы дрожь в руке не имела значения.

— Потом появилась Ванда, — продолжил он. — Я уже был немного старше и более осторожен. Я хотел иметь женщину, которая могла бы спокойно просыпаться, не боясь до смерти, что я не вернусь домой, не боясь остаться с детьми на руках, которых я должен был бы кормить и одевать. Правда, Ванда не слишком-то хотела детей, она была занята своей карьерой, и это меня вполне устраивало.

Алан умолк и печально покачал головой.

— И что же случилось? — осторожно спросила Клэр.

— Ну, Ванда считала, что имеет право на большее внимание. Мол, если ты отрабатываешь свои сорок часов в неделю и еще по два каждый день, если тебе очень нужно, то потом приходи домой и забывай о работе до следующего дня. К сожалению, я не такой.

— Я тоже, — прошептала Клэр.

Алан одарил ее одобрительной улыбкой.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду, когда говорю, что техасский рейнджер работает двадцать четыре часа в сутки. Теперь-то я считаю, что нет надобности хвастать этим. Некоторые даже могут назвать это навязчивой идеей, но такой уж я человек. Я не виню Ванду, что она не захотела смириться. Наверное, любая женщина могла бы ее понять… Как назло, спустя некоторое время после нашей встречи мне дали по-настоящему трудное дело. Ну и оно занимало все мое время… Я потерял счет свиданиям, на которые не смог прийти, и выходным, когда я работал. В один прекрасный день она объявила, что с нее хватит. — Алан уперся немигающим взглядом в глаза Клэр. — Ну, а ты что бы сказала на ее месте?

— Сначала ответь: это было необычное дело?

— В том-то и беда. О, иногда с делами справляешься довольно легко, они не поглощают каждую минуту в длинной череде дней. Я часто работал вечерами и по выходным, но не все же выходные! Она не вынесла самое трудное из дел. Нельзя винить ее за это. — Алан перевел дух. — Ну, что теперь скажешь?

— Похоже, ты обратился не по адресу. Помнишь, что я делала, когда ты нагрянул вчера вечером? Я была по уши в работе. Это, кстати, всегда страшно раздражало Чарлза — моего бывшего мужа. Я никак не могла этого понять: ведь он часто засиживался над документами в офисе. Мы работали в одной юридической фирме, и я не понимала, почему ему не приходит в голову, что у меня так же много дел, как и у него.

Алан ухмыльнулся.

— Это просто объяснить. Твоя работа не так важна, потому что ты женщина. Уж прости, такова наша мужская психология.

Глаза Клэр широко раскрылись. Она поняла эту истину давным-давно, но никак не ожидала подобного откровения от Алана.

Собственно, самым обидным в отношении к ней мужа было то, что Чарлз постоянно давал ей понять: она женщина и должна знать свое место. Он мог гордиться ее стряпней, но не каким-нибудь блестяще проведенным делом. Он хвастался тем, в какой чистоте она содержала дом, но не ее успехами в суде. Результат оказался абсолютно разрушительным — Клэр потеряла уверенность в своих адвокатских способностях. Только много лет спустя, когда ей удалось встать на ноги, она догадалась: причина такого поведения Чарлза заключалась просто-напросто в его неуверенности в себе. Ведь когда человек знает себе цену, у него нет нужды беспрестанно демонстрировать свое превосходство.

С тех пор она уже только жалела Чарлза: бедняга, на чем еще мог он самоутвердиться? Ведь адвокатом он был, как выяснилось, весьма посредственным… Зато чувство мужского превосходства всегда было под рукой. Оно было заложено в нем с рождения, стало неотъемлемой частью его существа. И Клэр на первых порах принимала отношение Чарлза к ней как должное, потому что была воспитана в старых традициях признания превосходства сильного пола. И только когда она осознала, что Чарлз намеренно старается унизить ее, причинить боль, в душе Клэр созрела злость, помогшая ей бороться за свою личность.

Как ни печально, но именно злость привела их брак к бесславному концу, но зато она же помогла превращению Клэр в уверенную в себе, независимую деловую женщину. В женщину, которой не нужен повелитель, но которая все равно мечтает о достойном мужчине…

Клэр робко взглянула на Алана, но он любовался залитыми солнцем окрестностями в искрящемся снегу и бурых прогалинах. Кажется, он не ждал реакции на свое заявление, такое верное, что Клэр постыдилась отделаться небрежным ответом. Вывод был для нее эмоционально слишком тяжел…

— Глядя направо, — лениво заметил наконец Алан, — я могу представить, что я в Западном Техасе. Пока не повернусь немножко и не увижу горы.

Клэр тут же поддержала разговор, уводящий в сторону от неоконченного прежнего.

— Скучаешь по дому, рейнджер?

Алан улыбнулся в ответ.

— Думаю, да, немного. Мне кажется, тебе понравится Хьюстон. Когда-нибудь ты должна навестить меня, я покажу тебе и наши прелести.

— С удовольствием.

Да, действительно — с удовольствием! — воспрянула Клэр. Ей очень понравилась эта идея. Ради такого стоило изменить своим привычкам и взять отпуск.

Алан выпрямился, всматриваясь в лобовое стекло.

— Кто-то идет. Надеюсь, это помощник шерифа. Мне хотелось бы еще осмотреть место у ручья.

Том прислал двух своих помощников, и после короткой беседы с ними Алан и Клэр были свободны.

С тех пор, как они покинули город, над западными горами начали собираться облака. Когда они выехали на Уиллис-роуд, солнце висело уже низко на западе, окруженное тяжелыми серыми тучами.

— Неужели опять снег? — спросил Алан.

— Похоже на то.

— Это необычно?

— Столько снега в это время года? Необычно, но так бывало.

— Хотелось, чтобы света было побольше. Мы могли бы лучше все проверить. Если снова пойдет снег, неизвестно, когда можно будет продолжить розыски.

Алан остановил машину на обочине Уиллис-роуд. Посмотрев через пастбище в направлении ручья, где была найдена Лотти Дедрик, Клэр порадовалась, что надела зимние сапоги: пастбище было таким грязным.

Как только солнце исчезло за облаками, вездесущий ветер усилился и закрутил ледяную пыль. Клэр застегнула куртку на все застежки, натянула шапку и перчатки. Алан надел дубленку и кожаные перчатки, на голове у него была ковбойская шляпа.

— Ну что ж, — сказал он, — я думаю, что насильник сделал свое грязное дело где-то в другом месте и принес Лотти сюда, чтобы избавиться от нее. Как я помню, в ту ночь было чертовски холодно. Слишком холодно, чтобы даже извращенцу захотелось бросаться в эту грязь и снег. Скорее всего, он изнасиловал ее где-то в тепле и довольно далеко отсюда. Не исключено, что в собственной машине.

— Я тоже думаю, что вряд ли он насиловал ее прямо поперек дороги.

Алан задумчиво почесал затылок, опустив шляпу на лоб.

— А была ли какая-то причина, по которой поисковая группа искала малышку именно здесь? Преступник, должно быть, думал, что, прежде чем кто-то найдет Лотти, она умрет от холода или потери крови.

Клэр подавила дрожь. Она прожила достаточно долго, видела всякое, но некоторые поступки, на которые способны люди, не переставали ее ужасать.

— Где-то здесь искали ее школьный портфель.

— А как шериф узнал о нем?

— Кто-то позвонил в участок и сообщил, что неподалеку отсюда на дороге видели детский портфель, полный учебников.

— Где?

— Я точно не знаю. В сообщении об этом ничего нет. Нужно попросить Тома, чтобы он указал тебе место.

— Значит, кто-то позвонил и сказал, что видел портфель? Или нашел, то есть подобрал?

Клэр недоуменно покачала головой.

— Можно подумать, что вмешалась сама судьба… Кто-то видел детский портфель, но не трогал его, потому что слышал, что пропала девочка Дедриков. И прежде чем диспетчер Мэгги успела спросить у звонившего его имя, трубку повесили.

— А что, многие знали, что пропал ребенок?

— Еще бы! Дедрики живут здесь давно, их все знают. Когда шериф сформировал поисковые группы, весть о пропаже ребенка распространилась как лесной пожар. Я думаю, почти каждый слышал об этом к полуночи. И уж наверняка на следующее утро, когда люди пришли на работу.