Затем ее плечи вздрогнули, и рыдания прорвали стену, которую она в себе воздвигла.
Дверь в комнату отца была открыта. Он заглянул внутрь и увидел Тома. Том сидел на кровати и зашнуровывал туфли. Его скрюченные пальцы тряслись, шаря по тесемкам.
- Все в порядке, отец? - спросил Лэс.
Отец удивленно поднял голову:
- Что это ты так рано поднялся?
- Я думал, мы позавтракаем вместе, - сказал Лэс.
С секунду они молча смотрели друг на друга. Затем отец снова принялся за туфли.
- Не надо.
- А мне все-таки кажется, что не мешало бы позавтракать.
- Лэсли! Надеюсь, ты не забыл про часы, - спросил отец. - Я отнесу их к ювелиру, и он вставит новое стекло.
- Но, отец, это лишь старые часы, - попытался спорить Лэс. - Они не стоят и пяти центов.
Какое-то время отец смотрел прямо в глаза Лэсу и затем неожиданно, как бы вспомнив что-то, принялся завязывать туфли.
- Ладно, отец. Я положу их на кухонный стол.
Лэс постоял минутку, глядя на седые волосы отца и его исхудалые дрожащие руки. Затем он вышел.
Часы все еще лежали на обеденном столе, и Лэс переложил их в кухню. Должно быть, старик всю ночь думал о них, иначе он бы ни за что не вспомнил о часах сейчас.
Лэс налил в кофейник холодной воды и нажал кнопку для автоматического приготовления двух порций яичницы с ветчиной. Потом он наполнил два стакана апельсиновым соком и сел за стол.
Спустя пятнадцать минут его отец спустился вниз. На нем был темно-синий костюм, ботинки тщательно вычищены, ногти аккуратно подрезаны, волосы тщательно приглажены. Он выглядел очень опрятным и... старым. Он взял кофейник.
- Садись, отец, - сказал Лэс. - Я налью тебе кофе.
- Я не такой беспомощный, как ты думаешь, - ответил отец. - Оставайся за столом.
Лэс попытался улыбнуться.
- Я приготовил для нас яичницу с ветчиной, - сказал он.
- Я не голоден, - ответил отец.
- Отец, ты должен хорошо позавтракать.
- Я никогда не завтракал плотно, - резко бросил отец, - это вредно для желудка.
Лэс закрыл глаза на секунду, и на его лице промелькнуло выражение полного отчаяния.
"Зачем я поднялся? - убито думал он. - Мы ведь все время спорим друг с другом. Но нет, нет, я буду бодрым, чего бы мне это не стоило".
- Хорошо спал ночью, отец? - спросил он.
- Конечно, спал всю ночь, - ответил отец. - Я всегда хорошо сплю. Неужели ты думаешь, что я не спал из-за...
Он неожиданно смолк и повернулся к Лэсу.
- Дай часы, - потребовал он.
Лэс тяжело вздохнул и подал отцу часы. Тот взял их и секунду внимательно изучал. Губы его шевелились.
- Дрянь работа, - сказал он. - Дрянь. - Он осторожно положил часы в боковой карман пиджака. - Я принесу тебе целое стекло, - пробормотал он. Небьющееся.
Лэс кивнул:
- Это будет превосходно, отец.
Кофе был готов, и Том разлил его в чашки. Лэс встал и выключил автоматический нагреватель. Сейчас ему хотелось яичницы с ветчиной.
Он сидел за столом напротив отца и чувствовал, как кофе живительной струей вливается в горло. Кофе был ужасным, но он знал, что ничто в мире не покажется ему вкусным в это утро.
- Когда тебе нужно быть там? - нарушил он молчание.
- В девять, - ответил Том.
- Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я подбросил тебя туда?
- Что ты, не надо, - сказал отец таким тоном, будто успокаивал надоедливого ребенка. - Подземка вполне надежна, и я буду там вовремя.
Молчание снова нависло над ними в те долгие минуты, пока Том медленно и размеренно пил кофе.
Лэс нервно сжал губы и, чтобы скрыть их подрагивание, заслонил рот чашкой.
"Говорим, - думал он, - говорим о машинах и о подземках, о расписании экзаменов, в то время, как оба знаем, что сегодня Том может быть приговорен к смерти".
Он зря встал. Гораздо лучше было бы проснуться и обнаружить, что отец уже ушел. Он хотел, чтобы это произошло сразу. Он хотел проснуться утром и увидеть, что комната отца пуста, два костюма исчезли и исчезли черные туфли, носки, подвязки, подтяжки, бритвенные принадлежности - все эти безмолвные свидетельства ушедшей жизни.
Отец встал из-за стола.
- Я ухожу, - сказал он.
Глаза Лэса нашли стенные часы.
- Но сейчас только без четверти семь, - с трудом выдавил он. - Тебе ведь нужно...
- Я хочу быть там пораньше, - твердо сказал отец. - Никогда не любил опаздывать.
- Но, Бог мой, до города добираться от силы час, - сопротивлялся Лэс, ощущая неприятное покалывание в желудке. - Еще рано, отец.
- Все равно.
- Но ты же ничего не съел.
- Я никогда обильно не завтракал, - начал Том. - Это вредно для...
Лэс дальше не слушал - это были любимые слова отца о необходимости иметь твердые жизненные привычки, о том, что вредно и полезно для пищеварения... Он чувствовал, что леденящий душу ужас охватывает его с головы до ног, и ему хотелось вскочить, обнять старика и сказать ему, чтобы он не думал о тесте, потому что это не имело значения, потому что они любят его и будут о нем заботиться.
Но он молчал. Он не смог вымолвить слова, даже когда отец у кухонной двери повернулся и сказал:
- Увидимся вечером, Лэсли. - Голос был нарочито безразличен, и, чтобы достичь этого, ему, наверное, пришлось напрячь свои последние силы.
Дверь захлопнулась, и ветерок, достигший лица Лэса, казалось, проник до самого сердца.
Неожиданно всхлипнув, он вскочил и бросился вдогонку за отцом. Когда он открыл дверь из кухни, старик был еще близко.
- Отец!
Том остановился и удивленно обернулся. Лэс шел через столовую и слышал, как шаги печатались в его мозгу - один, два, три, четыре, пять... Он остановился перед отцом и выдавил на лице дрожащую улыбку.
- Желаю удачи, отец, - сказал он. - Я... увижу тебя вечером. - Он чуть было не произнес: я буду думать о тебе - но не смог.
Отец слегка наклонил голову и кивнул, как это делают при встрече малознакомые люди.
Лэс не мог пойти на работу. Он позвонил и сказался больным. Терри никак не среагировала на то, что он остался дома. Она вела себя так, будто для него было вполне естественным сидеть дома.
Целый день он провел в гараже, начиная и тут же бросая разные дела.
В пять он прошел на кухню и выпил пива, пока Терри готовила ужин. Он ничего не говорил. Он ходил по комнате взад-вперед, бросая изредка взгляд на затянутое облаками небо. С утра пахло дождем.