– Убийца, – ответил он, – каким-то образом использовал пугало. Бог знает для чего оно ему понадобилось, но это так! Он украл его в ночь на пятницу, когда вы все были здесь. Он спрятал его, вероятно, в одной из этих хижин. Похоже, накрыл его перевернутым корытом. Если бы я даже заглянул сюда, то все равно ничего не заметил бы.

И вот вчера поздно ночью он покончил с ним. Он надеялся, что сможет уничтожить его настолько основательно, что каждый увидит в этой куче мусора только остатки давным-давно сожженного барахла. Так что он облил пугало керосином и поднес к нему спичку. Но… – Капитан Эшкрофт подскочил к Янси Билу. – Когда вы прибежали сюда, костер еще горел?

Янси кивнул в некотором возбуждении:

– Он догорал. Я сбил пламя сухой веткой и увидел кусочек ткани. Такая ткань, как на костюме мистера Мэйнарда, горит не так быстро, как кто-то рассчитывал. Может быть, он взял мало керосина… Но что это за игра, кто бы ее ни затеял? За каким чертом ему вообще понадобилось пугало?

– Может быть, для одной цели, а может быть, для другой. – Капитан Эшкрофт скользил глазами по их лицам. – И все же! У нас появился шанс. Мы начали просыпаться и теперь сможем использовать мозги, а не вести себя как сборище лунатиков. Да, мистер Грэнтам? Что вы обо всем этом думаете?

Алан стоял, словно пригвожденный к месту. То, что сих пор было лишь туманным предположением, начинало принимать вполне определенный вид и форму.

– Капитан Эшкрофт, – спросил он, – вы не допрашивали Мэдж сегодня утром, не так ли?

– Я не мог, доктор не разрешил. Доктор Уикфилд полагает, что это можно будет сделать сегодня после полудня. Во всяком случае, – мрачно ответил капитан, переводя взгляд на доктора Фелла, – я не могу задавать вопросы, пока мы не получим кое-какую информацию, которая поступит к нам, если повезет, тоже после полудня. Вы хотели ее о чем-то спросить, мистер Грэнтам?

– Да. Перед тем как пойти спать позавчера вечером, в четверг, Мэдж выглянула из окна и увидела нашего загадочного незнакомца, который шел по берегу на восток, неся на правом плече «что-то, похожее на мешок». Не могло ли это «что-то, похожее на мешок» оказаться пропавшим пугалом?

Капитан Эшкрофт издал восклицание:

– Вполне могло! Пропади я пропадом, я начинаю думать, что так оно и было. Но я себя чувствую, как Янси Бил. В какую игру играл убийца? Для чего ему понадобилось это чертово пугало?

– Оно понадобилось ему для репетиции.

– Для чего?

– Нам только что напомнили, – сказал Алан, – что пугало было одето в костюм Генри Мэйнарда. Следовательно, оно было такого же роста и сложения, хотя далеко не такого веса, как будущая жертва. Мэдж была испугана, когда увидела чужого человека на берегу; она немедленно задернула шторы, как нам рассказала. Если бы она не сделала это, то могла бы увидеть всю репетицию от начала до конца, с куклой или манекеном, изображающим Генри Мэйнарда. – Алан на мгновение замолчал. – Возможно, я ошибаюсь, – продолжал он. – Это пришло мне в голову прошлой ночью, когда я говорил Камилле, что есть одно точное указание на то, каким образом могло быть совершено убийство. В тот момент я ничего больше не стал говорить, это могло бы выглядеть так, будто я намеревался кого-то обвинить. Пока вы сами не убедитесь, – а это очень скоро наступит, – я лучше не стану продолжать.

– Вы так считаете, не так ли? – ехидно спросил капитан Эшкрофт. – Вы лучше «не станете продолжать». И это вы мне хотите сказать?

– Ну…

– Здесь вам не учебник этикета! – заревел капитан Эшкрофт, исполняя небольшую пляску перед остатками костра. – Здесь убийство, сынок, – на случай, если это не пришло вам в голову. Наплевать, как это будет выглядеть! Мы не настолько разборчивы, мы не можем позволить себе быть джентльменами. Если вы что-то знаете или подозреваете, не важно, каким бы диким это вам ни казалось, ваш долг, как гражданина, четко все изложить – и оставить интерпретацию на мое усмотрение. Хорошо! Вы скажете мне, что у вас на уме, или мне все же придется проявить жесткость? Поскольку у нас нет возможности объяснить, каким образом убийца…

– Есть один способ, – ответил Алан, убедившийся теперь, что он на верном пути. – Давайте снова пройдем на переднюю террасу, и я постараюсь вам показать.

И он пошел обратно, через проход в кустарнике, через роскошный сад. Камилла, в своем свитере цвета бронзы и коричневой юбке, шла рядом с ним. Холодная, сдержанная, надменная Камилла в это утро разительно отличалась от искренней девушки, какой была вчерашней ночью.

– В самом деле, Алан! – сказала она тихо, взглянув через плечо на следовавшую за ними троицу. – Это вовсе на тебя не похоже.

– Что на меня не похоже?

– Пытаться играть в великого детектива! Это довольно глупо, ты не думаешь?

– Я не пытаюсь играть в великого детектива. Во всяком случае, вчера ночью ты не думала, что это глупо.

Камилла поежилась, как человек, пытающийся стряхнуть неприятное воспоминание.

– Я вообще ни о чем не думала, – сказала она ему. – Вчера ночью я вела себя как ужасная дура! Или почти так!

– Почему? Потому что раз в жизни повела себя как человеческое существо?

– Ну вот опять, Алан, видишь?

– Что вижу?

– Ты не можешь близко ко мне подойти, не можешь сказать и десяти слов, чтобы не начать ехидничать и постараться вызвать ссору. Но я не стану ссориться с тобой, я выше этого. Раз уж ты вознамерился устроить нам представление, пожалуйста, устраивай. Когда ты выставишь себя дураком, что, без сомнения, ты и сделаешь, не говори, что я тебя не предупреждала.

Итак, роковая женщина была снова не в настроении.

Алан упрямо сдвинул брови. Он не мог позволить кому бы то ни было мешать ему, даже Камилле. Все пятеро обогнули южное крыло и оказались перед парадным входом дома. Доктор Фелл с отчаянным жестом человека, сбитого с толку, оперся на свою палку и стал, мигая, смотреть на землю. Капитан Эшкрофт, за которым следовали Алан и Янси, прошагали через песчаную дорожку и северную часть лужайки, подойдя к самому краю террасы, на белом покрытии которой виднелась одинокая линия следов, ведущих к зеленым столику и креслу.

– Ну вот! – объявил капитан Эшкрофт, вскидывая плечи, как борец-призер, сбрасывающий с себя халат перед тем, как выйти на ринг. – Ну вот, молодой человек! Вот мы и здесь! И что дальше?

– Проблема, как я ее понимаю, – сказал Алан, – заключается в том, каким образом убийца смог приблизиться к жертве, не оставив при этом никаких следов.

– В общем, да… Вы могли бы сказать, что проблема заключается в этом, и оказались бы недалеки от истины. Прыгучий Иуда Искариот! Гляньте туда!

– Я смотрю.

– Никто на свете не смог напасть на беднягу Генри спереди, покрыв расстояние больше сотни ярдов нетронутого песка на берегу. Здесь у нас кончается трава, расположенная слева от дома. С этой стороны кончается трава, растущая вправо, по направлению к тому ряду из шести тополей. Там, где мы сейчас находимся, заканчивается южный край лужайки. Вы видите все эти расстояния?

Атлет с Олимпийских игр, будучи в хорошей форме, – продолжал капитан Эшкрофт, – мог бы, вероятно, прыгнуть с разбегу с одной из этих трех сторон. Он мог бы, вероятно, приземлиться где-то поблизости от места, где сидел Генри. Но даже если он каким-то образом смог бы бросить оружие во время полета в воздухе, он все равно должен был где-то приземлиться, а он нигде не приземлился! Если не принимать в расчет призраков, если не принимать в расчет умеющих ходить по воздуху и все тому подобное, что, черт побери, дальше?

– Не знаю, – признал Алан. – Но это в том случае, если мы предполагаем, что убийца должен был стоять возле своей жертвы. Но предположим, что следов нет, потому что он и близко не подходил к мистеру Мэйнарду, потому что у него и не было никакой необходимости подходить к нему близко.

– Как это может быть?..

– Хотите, я вам покажу?

– Буду весьма благодарен. Я в бешенстве! Но прежде чем пришлют фургончик, чтобы отвезти одного полицейского в психушку до конца его жизни, скажите мне хоть что-нибудь, в чем есть крупица здравого смысла!