За женатым наёмником-наркоманом, который почти нигде не живёт. у, понятно, я - я тогда всё время пьяный был и укуренный. Hо ты-то как на всё это шла? Ты же трезвая была всегда. О****очка, милая, ты хоть понимала, как ты рисковала со мной? Ты хоть сейчас, вспоминая, понимаешь, что могла убиться насмерть, когда лезла со мной в окно третьего этажа кульковской общаги? А когда шарахалась со мной ночью по шпалам?

Знала ли ты, что менты, дежурящие на платформах, могут проверить мою сумку? Да и знала ли ты вообще, что они там дежурят и что им может не понравиться, что я таскаю с собой пару стаканов сушёной травы и карту военных объектов, расположенных на территории области? Ты знала о карте и о траве, но я ведь ничего дурного с этими предметами не делал: травой я угощал друзей, а по карте искал дорогу домой, если просыпался пьяный в незнакомой местности (а на территории какогонибудь батальона можно было и переночевать). Господи, как же ты вообще могла жить со мной? Ты же была ангел! Ты даже для того, чтобы рассказать мне анекдот с матами, увела меня на пару километров в лес, полчаса краснела и так и не рассказала. А как ты краснела! Помнишь, как мы прятались от мороза в церкви у Дороги Жизни? Как ты волновалась, что пожилой симпатичный батюшка догадается, что мы живём с тобой вне брака и неодобрительно покачает головой, а ведь он такой добрый: пустил в церковь женщину без головного убора. Всё. Hе буду больше о тебе писать. не буду. HЕ БУДУ. Hе буду. И так от тебя сердце болит. Да, я спал с Олюшкой. И вовсе она не уродина. И если таких генетических шедевров, как вы с З***ой, вообще больше на свете нет, это не значит, что все остальные - уродины. Hет. Олюшка была очень хорошенькая. И я с ней спал. Да, но обрати внимание - я с ней не трахался: я обнимал её, она утыкалась мне носом в грудь и мы засыпали. Иногда она плакала.

Потому что ей было хуйово. Потому что её подруга продала её за несколько баксов толпе звероподобных дебилов. Потому что троих из этих дебилов потом зарезали по её просьбе. Потому что у неё gbplf болела каждый раз, как к ней мужчина только рукой прикоснётся. Потому что в её долбаном агентстве ей привязывали подушку и заставляли показывать модели для беременных, а у неё самой никаких детей никогда в принципе быть не могло. Потому что просто ей, москвичке, в Питере было тоскливо. Она плакала. А я её слушал. Я её обнимал и молчал, а она говорила. Я её по голове гладил. Подумаешь, шли, держась за руки, к моей хибаре ночью и прыгали, как козлы... Твоя З***а тебе это это рассказала, потому что просто ревновала тебя. И всё. Помнишь, как она сразу в штыки меня приняла, когда я появился только? Помнишь, как ей надо было работать именно в той комнате, где мы сидели? А как эта сука тебя в ванной заперла, когда я под окном на флейте дудел? Она ж без ума от тебя была, она примириться не могла с тем, что у неё сестру отбирают. А сказала ли она тебе, что потом у меня прощения просила? Уже после всего? Когда сама в какогото чувака втюрилась? А ведь я её придушить хотел, честное слово... Она тебя, видите ли, любит, фашистка херова, капитанская дочка... А вообще, я на неё не злюсь.

Она ведь правда тебя любит. А меня она, в отличие от тебя, не любит. А поэтому просто увидела сразу то, чего ты не увидела: оторванного маргинала, который не достоин Тебя, самой прекрасной, умной, чудесной, волшебной, талантливой девочки в мире. И, конечно, была права. Я козёл, а ты Богиня, чистое божество. Ты вышла замуж за какого-нибудь сына знакомых твоих родителей. Он аккуратный и стройный, у него хорошая служба с хорошими видами на карьеру, он очень хорошо с тобой обращается, очень красиво говорит и делает тебе прекрасные подарки, но, бля буду, этот тупой баран никогда не подарит тебе кольца, так идущего к твоему телу, к твоим глазам невозможного цвета, к твоим волосам невнроятной структуры, этот респектабельный идиот никогда не напишет тебе таких стихов, таких гениальных стихов, какие могу писать тебе только я, потому что больше никто не сможет ТАК видеть тебя: это я у них у всех отнял. авсегда. Я ещё всплыву в твоей жизни. И не тоскливо-приятным воспоминанием былой любви. Хуй! Я всплыву весомо, грубо и зримо, как сто томов моих паpтийных книжек, я набью морду твоему респектабельному мужу, если он у тебя есть, и лягу у твоих ног. "Я Лауры пришёл искать в Мадриде..." Чёрт возьми, не для того же ты меня вытаскивала с того света, чтобы жить без меня! Блин. Hет, не буду о тебе думать. Я ведь просто собирался друзей перечислить, а вот уже целую ночь пишу о тебе. Вдруг ты это когда-нибудь прочитаешь... Я уже давно пишу лучше твоего любимого Кафки. Помнишь, как я возмутился его портретом на твоём столе? Я тебя к нему ревновал, а ты решила, что мне не нравится Кафка. Мне не нравилась его рожа, а его текстов я тогда ещё не читал. Тьфу, нна хуй... Хотел "доску признательности друзьям" написать, а получилось неотправленное письмо влюблённого идиота.

у тебя к чёрту, О****а, я тебя забыл. Я начал новую жизнь. Я ещё смогу в кого-то влюбиться и буду счастлив, как и ты со своим военным медиком или программистом. А сейчас я сделаю то, что хотел.

Перечислю всех, кого вспомню. В конце концов, хоть на тбе и свет клином сходится, ты не одна в моей жизни и в моём мозге. Ясно? Всё. ачинаю.

Олежка. Сержант Олежка М******. Мудрец, не умеющий грамотно писать. Заботливй отец, абсолютно равнодушно относящийся к ребёнку, и идеальный муж, ненавидящий при этом жену. Красавец и щёголь. И настоящий профессионал. Сколькому вы с Сашей меня научили! Ебнуться можно. Я ведь потом не смог научить этому же своих солобонов. Правда, была разница - я хотел учиться, а они - нет.

Олежка, если О****у я любил больше всех женщин, то тебя - больше всех мужчин (с) Граф Коконасс. Да ты это знаешь. Сколько километров мы с тобой прошли и проехали вдвоём. Пьяные, оба с больным сердцем, теряющие сознание на ходу, мы упорно двигались вперёд, часто - таща один другого на себе, потому что понимали, что - если бросить - человек может замёрзнуть насмерть. Господи, где мы с тобой себя только не находили. Интересно, вспоминаешь ли ты, как мы, выпив на Дворцовой площади, очнулись на территории вонно-космической части в Лехтуси? Я вспоминаю. А ещё я вспоминаю, как тебя подрезала какая-то урла и мы с парнями носили тебе в заблёванную больницу скорой помощи анашу и папиросы и я ревновал тебя к твоей опустившейся старой сумасшедшей жене. Она мне говорила, что ты её не хочешь, и боялась, что ты её отравишь. Скажу тебе, что я бы на твоём месте так и сделал. Благо, при её неразборчивости в спиртном это было бы нетрудно сделать. Hо ты считал своим долгом относиться к ней терпимо. Святой. А меня безумно влекло к тебе.