Тарлинг кивнул.

- Мы еще не начали заниматься этим делом, но надеемся приступить завтра. У нас сейчас очень много работы, и придется нанять новых служащих, чтобы справиться с делами, переданными нам правительством. Как вы знаете, Лайн не принадлежит к нашим клиентам, а все ревизии у них производили "Пьюрбек и Стоор", но мы приняли это поручение по просьбе мистера Пьюрбека, потому что здесь необходимо нейтральное лицо. Видите ли, предполагают, что один из служащих фирмы совершил растрату. Вдобавок, мистер Лайн умер так трагически...

- Понимаю, - ответил Тарлинг. - Наше ведомство с пониманием относится к вашим трудностям. Но я пришел к вам по личной заинтересованности, так как исход дела для меня важен вдвойне.

Сэр Феликс пытливо взглянул на него.

- Мистер Тарлинг, - повторил он, - я полагаю, что в таком случае вы должны были бы предъявить письмо или официальный документ вашего учреждения?

- Совершенно верно, но состояние имущества мне сейчас более или менее безразлично. Управляющим фирмы является некий Мильбург.

Сэр Феликс кивнул.

- Да, он был весьма любезен и дал нам все указания. И если слухи, что мистер Мильбург обкрадывал фирму, небезосновательны, то он, возможно, больше всего помог нам уличить самого себя.

- Он вам отдал все книги?

- Да, все, - выделяя каждое слово, ответил сэр Феликс, - последние три книги были доставлены мистером Мильбургом лично. - Вон они, - юрист указал на большой пакет, завернутый в желтую бумагу, лежавший на маленьком столике у окна. Он был плотно обвязан шнурком и, сверх того, обернут прочной красной лентой с сургучной печатью. Сэр Феликс позвонил.

- Положите эти книги к остальным, - сказал он служащему.

Клерк чуть не упал под тяжестью ноши, когда выходил из комнаты.

- Мы храним все книги, счета и другие документы фирмы Лайна в особом помещении, - объяснил сэр Феликс. - Они все опечатаны, и печати будут сняты в присутствии мистера Мильбурга, как заинтересованной стороны, и одного представителя правительства.

- Когда это произойдет?

- Завтра после обеда или, может быть, даже утром. Мы сообщим Скотленд-Ярду о точном времени.

Юрист поднялся и распрощался с сыщиком.

Тарлинг остался доволен визитом, но что будет завтра? Он отправился домой, чтобы продолжить разбирательство - с Линг-Чу, на которого сейчас пало наибольшее подозрение в убийстве. Он был искренним, отвечая Уайтсайду, что знает, как поступить с Линг-Чу. С китайским преступником нельзя обращаться так, как с европейским. Он, "охотник за людьми", имевший большой авторитет в Южном Китае, умел добывать информацию методами, не вполне основанными на законе.

Джек вошел в квартиру, запер за собой дверь и сунул ключ в карман. Он знал, что Линг-Чу дома, так как велел ему ждать своего возвращения. Китаец вышел в переднюю, снял с него пальто и шляпу и последовал за ним.

- Линг-Чу, - сказал Тарлинг по-китайски. - Я должен тебе кое-что сообщить.

Последние слова он сказал по-английски, и китаец быстро взглянул на него. Джек никогда раньше не говорил с ним на этом языке, и он тут же понял, в чем дело.

Тарлинг сел за стол, подперев рукой подбородок.

- Линг-Чу, ты никогда не говорил мне, что умеешь разговаривать по-английски.

Он не спускал глаз со слуги.

- Господин ведь никогда меня об этом не спрашивал, - спокойно ответил тот. К величайшему изумлению Тарлинга он говорил по-английски без малейшего акцента и вполне правильно.

- Это неправда, - строго произнес сыщик. - Когда в прошлый раз ты мне рассказывал все, что слышал об убийстве, я сказал, что ты не понимаешь по-английски, и ты не возразил мне.

- Слуга не должен возражать своему господину, - холодно ответил Линг-Чу. - Я очень хорошо изучил английский язык. Я учился в иезуитском колледже. Но для китайца нехорошо говорить по-английски в Китае и плохо, когда люди знают, что он понимает по-английски. Но господин должен был знать об этом, иначе зачем же мне держать в ящике газетные вырезки, которые он сегодня утром искал?

Тарлинг сдвинул брови.

- Значит, ты знаешь, что я открывал твой ящик?

Китаец улыбнулся. Это было невероятно, он никогда так не улыбался.

- Вырезки лежали в определенном порядке. Когда я разглядывал их по возвращении из Скотленд-Ярда, они были сложены совершенно иначе. Само это не могло произойти, господин. А кроме вас, никто не мог открыть моего ящика.

Наступила продолжительная пауза, достаточно неприятная для Джека.

- Я думал, что положил их, как надо. Ну, а теперь скажи мне, Линг-Чу, это правда - все то, что я вычитал в вырезках?

- Да, это правда, господин. "Маленький нарцисс" или как ее называли чужестранцы "Маленький желтый нарцисс", - моя сестра. Она против моей воли стала танцовщицей в чайном домике, потому что наши родители умерли. Она была хорошей девушкой, господин, и красивой, как цветок миндаля. Китаянки не кажутся чужестранцам красивыми, но "Маленький нарцисс" напоминала фарфоровую статуэтку и обладала добродетелью тысячи лет.

- Она была хорошей девушкой, - повторил Тарлинг на сей раз по-китайски. Сыщик выбирал слова, которые выражали почтение к умершей.

- Она хорошо жила и хорошо умерла, - продолжал китаец. - Один англичанин оскорбил ее. Он стал называть ее многими нехорошими именами, потому что сестра не хотела подойти и сесть к нему на колени, и хотя он опозорил ее, обняв на глазах у других мужчин, но все-таки она была хорошей и умерла почетной смертью.

Снова наступило глубокое молчание.

- Это я понимаю, - спокойно сказал Тарлинг. - Когда ты заявил мне, что готов сопровождать меня в Англию, ты надеялся снова встретить этого англичанина.

Линг-Чу покачал головой.

- Нет, я и не думал об этом до тех пор, пока недавно не увидел его в торговом доме: тогда опять нахлынули злые мысли, и ненависть, которую я считал побежденной, вспыхнула ярким пламенем.

- И ты желал его смерти?

Линг-Чу только коротко кивнул.

Китаец беспокойно зашагал взад и вперед. Его возбуждение сказывалось в движениях рук.

- Я очень любил "Маленький нарцисс" и надеялся, что она скоро выйдет замуж и будет иметь детей. Тогда, согласно вере моего народа, ее имя было бы благословенно. Ведь сказал же один великий учитель; "Что может быть более достойно почтения, чем мать, имеющая детей!". И когда она умерла, я почувствовал, что в моем сердце стало пусто, потому что у меня не было другой любви во всей моей жизни. Но тогда убили Гоо-Синга, и я поехал в глубь страны, чтобы захватить преступника. Эта работа помогла забыть боль. И я забыл ее до тех пор, пока снова не увидел его. Но тогда старый траур снова вошел в мое сердце, и я отправился...

- Чтобы убить его?

- Да, чтобы убить, - повторил Линг-Чу.

- Теперь расскажи мне все, - тяжело дыша, сказал Тарлинг.

- Это было в тот вечер, когда господин пошел к маленькой молодой женщине. Я твердо решил тоже выйти, но не мог найти подходящего предлога, потому что ты дал мне строгий приказ не покидать квартиры в твое отсутствие. Поэтому спросил, нельзя ли мне сопровождать тебя. Я сунул в карман пальто пистолет, который предварительно зарядил. Господин, ты разрешил мне следовать за тобой, но когда я увидел, что ты уже далеко, я оставил тебя и пошел к большому магазину.

- Зачем? - удивленно спросил Тарлинг.

- Я думал, что Лайн живет там, - просто объяснил Линг-Чу. В Китае владельцы больших фирм обычно сами проживают в своем торговом центре.

- Как же ты попал туда?

Линг-Чу опять улыбнулся.

- Это было очень просто, ведь господин знает, что я хорошо умею лазить. Я нашел длинную железную водосточную трубу, которая вела до самой крыши. Торговый дом двумя сторонами выходит на большие улицы, третьей - на узенькую, а четвертая - в совсем маленький переулок, где горели фонари. Оттуда я поднялся на крышу. На уровне крыши много окон и дверей, а для такого человека, как я, больше не было затруднений. Я попадал из одного этажа на другой; света нигде не было, но я все-таки тщательно продолжал поиски. Однако ничего не нашел, кроме большого количества товаров и ящиков, шкафов и очень длинных барьеров.