- Вот это да! - Он даже присел от неожиданности. Если верить прибору, то выходило, что таинственное препятствие не только полностью отражает поток электронов, но и не дает им рассеиваться.

"Может, оно вообще не допускает к себе электроны?"

Он недоуменно почесал затылок, потом вытащил зонд и отнес его к танку. Покопавшись в ящике, достал инфрафотометр и вернулся к скважине. Когда он сунул в нее дуло прибора и включил ток, экран даже не вспыхнул. Он перенес прибор в соседнюю скважину. Там все было в порядке. Температура горных пород колебалась в пределах нормы. И только в проклятой скважине лежало нечто, в котором отсутствовало всякое тепловое движение.

Валька растерялся. Он не смел даже подумать, что так вот, буднично и странно, пришло неожиданное. Ему было двадцать два года, и десять из них прошли в ожидании такой встречи. По крайней мере так ему казалось. Конечно, если внимательнее присмотреться к нему и как следует расспросить, то со всей очевидностью выяснится, что Валька не только мечтал.

За эти десять лет он успел закончить земную школу третьей ступени, написать дипломную работу по курсу астрогеофизики, четыре раза влюбиться и попасть в состав четырнадцатой экспедиции на Анизателлу. Конечно, все эти знаменательные события оставляли какое-то время для досуга, и Валька действительно мог помечтать. Желания его были расплывчаты и противоречивы. Часто, даже слишком часто, он воображал себя знаменитым, но каждый раз по-разному. То он был великим писателем или скульптором, то астрофизиком, сумевшим мыслью своей обогнать скорость света...

Впрочем, все это сугубо личное дело. Важно, что теперь он почувствовал какой-то нервный укол. Еще не веря, еще боясь разочароваться, бегом бросился назад к танку. Легко коснувшись рукой отполированной скобы, исчез в темном провале люка. Запустил двигатель и на самой малой скорости подвел машину поближе к скважине.

Осторожно выжав на себя рычаг, опустил на грунт спиральный нож, который с визгом начал срезать тонкие голубовато-бурые пласты. Потом включил пневматику, и подхваченные вихрем частицы грунта понеслись от скважины прочь. Нож вращался на максимальной скорости и через восемь минут достиг метровой глубины. Вокруг танка уже образовался ровненький вывал. Валька сгорал от нетерпения. Он готов был руками помогать вращению вала. Уменьшив живое сечение сопл, он достиг максимального распыления грунта. Силититановые стекла заволокло рыжеватой мутью. Красное солнце почти совсем закатилось. Лишь тонкой кровавой нитью оно еще вплеталось в тугие стремительные струи размельченной породы. Озеро лежало совсем близко. И если бы не вой ножа, можно было бы слышать журчание воды.

Нож прошел уже два с половиной метра. Валька слегка уменьшил скорость и величину подачи. Пронзительный вой стал чуть-чуть ниже и глуше. Когда режущая кромка достигла трехметровой глубины, Валька включил автомат и перевел ограничитель вправо от отметки "313". Через две минуты нож остановился, и наступила относительная тишина. Он выключил пневматику. Стало совсем тихо. Подождав, пока уляжется пыль, он вылез из люка, перешагнул через вывал и остановился у самого обрыва. Образовавшийся котлован походил на десятиметровую пиалу. Гладкие стены скупо поблескивали слюдяными включениями. И тут только он сообразил, что, вырыв котлован, потерял место, где находилась проклятая скважина. Почесав затылок, возвратился к танку и достал маленькую лопатку. Привязав к скобе нитроновый канат, легко спустился в котлован.

Копнув несколько раз вокруг центра котлована, он наткнулся на загадочный предмет. С ожесточением стал копать вокруг. Вырыв кольцевую ямку полуметровой глубины, начал сужать круг, пока наконец не образовалась вертикальная колонка. Потом попытался подкопать колонку снизу, это ему удалось.

Он опешил от удивления, когда обнаружил, что комок грунта, величиной с большое яблоко, неподвижно висит в воздухе, не касаясь дна ямки. Он попытался взять комок в руки. Это оказалось довольно легко. Но сдвинуть комок в какую-либо сторону, поднять его вверх или опустить вниз не было никакой возможности. Схватил лопатку и изо всех сил обрушил ее на комок. Грунт распался и осыпался вниз. Перед ним темно-кровавым огнем сверкал висящий над землей рубин. Валька достал нож и попытался провести бороздку на отполированной до зеркального блеска поверхности рубина.

Когда до загадочного, величиной с куриное яйцо предмета оставалось каких-нибудь полтора миллиметра, нож остановился, и Валька понял, что никакими силами не сможет приблизить его еще. Он вынул из кармана платок и обернул им рубин. Но когда он завязал концы узлом и потянул их к себе, платок затрещал. Пришлось развязать его.

Красное солнце наконец зашло совсем. Рубин потемнел. В котловане сгустился мрак. Валька зажег фонарь и с удивлением обнаружил, что рубин превратился в... электрическую лампочку. Он горел таким же ярким и ровным светом, что и фонарь. Точно в котловане было два источника света. Он выключил фонарь, и рубин погас. Вновь зажег свет, и опять в котловане появилась еще одна лампочка...

В котловане построили небольшую, но прекрасно оснащенную современным оборудованием лабораторию. Квантовый генератор связи уже отправил на Землю текст научного сообщения Валентина Лаврова, скромно озаглавленного "Некоторые оптические особенности тела с абсолютной отражательной способностью". Валька готовил еще одну статью - "К вопросу об ударе о реальное абсолютно твердое тело". Коханов и Гларская написали работу "Об исчезновении импульса на псевдоповерхности абсолютно неосциллирующего объема".

Но яйцо по-прежнему оставалось абсолютно загадочным. Оно противоречило всем физическим законам сохранения. Оно вообще, если верить теории, не имело права на существование. И вместе с тем оно существовало. Оно висело над лабораторным столом и сверкало разноцветным блеском в зависимости от освещения.

Научный руководитель лаборатории на Анизателле Грот собирался поставить новое исследование. Оно мыслилось ему приблизительно так: "Термодинамические особенности теплообмена с абсолютным излучателем". Хотя порой ему казалось, что будущую работу следовало бы озаглавить так: "К вопросу несохранения второго закона термодинамики. Сообщение первое. Энтропийный парадокс".