— Не надо хамить, парень! — нравоучительно произнес повар, направляясь своей дорогой. Зеленый от бешенства Кручинин поднялся на ноги, потирая ноющий сустав. Его, Крутого, только что ткнули носом в дерьмо, как напакостившего кота!

— Неприятности, молодой человек? — участливо спросил чей-то голос. Кручинин нехотя обернулся. Перед ним, натянув на лицо дружелюбную улыбку, стоял Черкасов.

— Чего надо? — хмуро буркнул Николай.

— Я вам искренне сочувствую! — прижав руки к груди, горячо заверил глава фирмы «Олимп».

«Вроде неплохой мужик!» — непроизвольно подумал Николай.

— Я знаю великолепное лекарство от плохого настроения. Стакан хорошего коньяка! — сладко улыбаясь, продолжал Зорро. — Пойдемте ко мне! Вы единственный приличный человек в этом гадючнике! Кругом одни дегенераты!

Кручинин согласно кивнул, улыбнулся и пошел вслед за Черкасовым.

На Кручинина Зорро указал Ки-ки.

— Убери этого! — распорядился хозяин. — Добудешь второй пистолет, он тебе пригодится. Но только будь осторожен, дипломатичен, или даже вот что говорить за тебя стану я! Усвоил, раб?!

— Да, да, конечно! — трепеща от благоговения, заверил повелителя Черкасов. В коридоре он будто со стороны наблюдал, как ловко умасливает Кручинина хозяин, и восхищался умом Ки-ки. Лишь когда они зашли в номер, Зорро начал действовать самостоятельно.

Дожидаясь обещанного коньяка, Кручинин уселся на стул возле кровати и поспешно закурил сигарету, пытаясь заглушить странный, неприятный запах, которым пропиталась вся комната. Обычно аккуратный Черкасов последнее время сделался законченным неряхой: вещи в беспорядке валялись на полу, да и не мылся он по-настоящему с самого приезда, лишь торопливо затирал следы крови своих жертв. Сегодня Зорро основательно потрудился. Одиннадцать выпотрошенных трупов лежало в лесу. Глава фирмы «Олимп» в буквальном смысле слова сбился с ног, преследуя удирающих обитателей пансионата. Сейчас Черкасов ощущал неимоверную усталость, смешанную с чувством глубокого удовлетворения, однако сознавал, что расслабляться нельзя. Необходимо прикончить замаскированное чудовище, завладеть пистолетом.

— Одну минуточку, молодой человек! — скороговоркой бормотал он. Сейчас найду бутылку… И куда она запропастилась?

Затушив окурок ногой об пол, Крутой скрипнул зубами. Не в меру услужливый, суетливый мужик начинал действовать ему на нервы. «Чем же все-таки тут так воняет?» — раздраженно подумал Николай. Он хотел задать этот вопрос Черкасову, но не успел. На голову обрушился тяжелый удар, сознание затуманилось, заплеванный грязный пол больно ударил в лицо. Следующим ощущением была острая боль под левой лопаткой. Затем навалилась темнота…

Четверг, 12 октября 1995 г.

Пансионат «Лесной».

Пятый день полнолуния. Половина второго ночи

— Не могу больше так! Я сойду с ума! — непрестанно всхлипывая, повторяла Наташа, съежившаяся в углу кровати. Глеб Леонтьев молча курил одну сигарету за другой. За окном нависла пропитанная ужасом глухая ночь. В пансионате царила зловещая тишина. Оставшиеся здесь немногочисленные постояльцы забаррикадировались у себя в номерах и, дрожа от страха, дожидались наступления утра.

— Боже мой! Кошмар! Может, все это мне только снится, а? — продолжала плакать Наташа.

— Замолчи! — не выдержал Глеб. — Без тебя тошно!

Девушка испуганно притихла. Леонтьев в сердцах швырнул на пол тлеющую сигарету, раздавил каблуком.

«Куда пропал Кручинин, неужели поддался панике и попытался бежать?» подумал он. Таинственное исчезновение Кручинина ошарашило Глеба. Насколько он помнил, Николай никогда не отличался трусостью, хотя… На войне Леонтьеву пришлось всякое повидать, например, как самоуверенные, крутые парни перед лицом смерти превращаются в безвольных, обезумевших от страха сопляков и, наоборот, слабые, скромные люди становятся героями.

— Что нам теперь делать? — почти нормальным голосом спросила Наташа. Леонтьев пожал плечами.

— Ума не приложу! Еще недавно я надеялся, что местные менты, заметив исчезновение своего начальника, вероятно, уже покойного подполковника Королева, всполошатся, начнут выяснять, куда он делся, и в конечном счете приедут сюда, вызовут рабочих, починят мост, но они даже не чешутся! Проклятье! Придется дожидаться окончания полнолуния, благо оно не за горами. Всего через два дня. Тогда, по моим расчетам, маньяк должен успокоиться! Эх, если б знать, кто он! С удовольствием придушил бы гада!

— В пансионате осталось мало народа… Теперь его легче выявить! робко заметила девушка.

Глеб надолго задумался, но ничего путного на ум не приходило. Убийцей мог оказаться кто угодно: мужчина, женщина, даже эта, казалось бы насмерть перепуганная, девчонка! У дьявола миллионы масок, он великолепный актер! Мразь хвостатая! Леонтьев с подозрением покосился в сторону Наташи. Бледное осунувшееся личико, покрасневшие от слез глаза, дрожащие губы. Вряд ли она. Но тем не менее следует соблюдать осторожность…

Живот раздулся от обжорства, желудок удовлетворенно бурчал. Сегодня Черкасову перепало много отборной пищи. Он сполна вознаградил себя за вынужденный пост первых дней, когда зловредные монстры вместо пищи подсовывали Алексею Романовичу всякую гадость.

— Благодарю тебя, о хозяин! — прошептал глава фирмы «Олимп». Он вольготно развалился на кровати, под которой был спрятан изуродованный труп Кручинина. Неприятный запах, на который, еще будучи живым, обратил внимание Николай, а именно запах запекшейся крови, сделался теперь просто невыносимым, однако Зорро наслаждался им, жадно втягивая ноздрями отвратительную вонь. Черкасов жмурился от удовольствия, лениво зевал. Алексей Романович старался как можно полнее использовать заслуженный отдых. Спать вместе с тем почему-то не хотелось. В номере он был не один. На потолке танцевали, сладострастно извиваясь, причудливые тени, в углах периодически вспыхивали красные огоньки глаз каких-то существ. Иногда рядом с кроватью слышались осторожные, скользящие шаги. Черкасова это не беспокоило. Он знал — к Ки-ки пришли в гости друзья, обсуждают свои проблемы и его, Черкасова, судьбу. К тому же рабу не дозволено вмешиваться в дела хозяина. Алексей Романович и не вмешивался. Утробно рыгнув, Зорро потянулся.

— Готовься к охоте! — внезапно прогремел в голове голос Ки-ки.

— Можно еще полежать хоть пять минут? — мысленно проскулил глава фирмы «Олимп».

— Что-о-о?! — не на шутку рассвирепел хозяин. — Осмеливаешься прекословить, пес смердящий?

Алексея Романовича захлестнула волна безумной, ослепляющей боли, в уши вонзилась раскаленная игла, правая рука начала неестественно выворачиваться в локтевом суставе.

— А-а-а-а-а! — истошно завопил Черкасов. — Про-о-о-сти, повелитель! Я бо-о-ольше не бу-у-уду!

Ки-ки несколько секунд размышлял.

— Ладно! — смилостивился наконец он. — В первый и в последний раз прощаю, но впредь смотри у меня! Принимайся за работу! Да шевелись живее, скотина!

В эту ночь Валера Авдотьев не спал. Сперва, правда, ему удалось ненадолго задремать, но сон оказался таким кошмарным, что спустя двадцать минут Валера проснулся, повизгивая от ужаса и обливаясь холодным потом. Привиделось Авдотьеву, будто находится он в подвале пансионата, крепко связанный по рукам и ногам. Рядом, неподвижно вытянувшись, лежали изуродованный труп Димы Разумовского и несколько других мертвецов. Нестерпимо воняло разложившейся плотью. Промозглый, сырой воздух сковывал тело смертным холодом. Неожиданно в дальнем углу материализовался горбатый карлик с кривой, перекошенной от злобы физиономией, изо рта урода торчали длинные желтые клыки и текли слюни. Взглянув на Авдотьева, карлик саркастически прищурился.

— Красавчик ты мой! — давясь смехом, вымолвил он. — Откормленный, свеженький, вкусный небось! — Чудовище облизнулось тонким раздвоенным языком.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — заикаясь, пролепетал Валера.