Вроде бы шикарно и интересно.

— Так оно и было, — согласилась Дейзи. Именно это она говорила всем, вернувшись домой. Они думали, что она вне себя от счастья. Считали, что у нее не жизнь, а пленительная мечта. Никто не знал правды, кроме ее матери. И это только потому, что у Марго был потрясающий дар — она умела читать мысли своих дочерей.

— Значит… ты до сих пор замужем за этим художником?

— Не-а. Людям с разными гражданствами очень трудно получить развод, но мы наконец-то добились своего. И я не знаю точно, чем после этого займусь, но, можешь не сомневаться, теперь я буду жить только на родине. — Почему-то ей показалось, что она обязана сказать что-нибудь хорошее о своем бывшем муже. — Он действительно замечательный художник. И не из тех, кто становится знаменитым только после смерти. У него потрясающие произведения, они получили признание во всем мире. Жан-Люк Рошар. Может быть, ты видел его картины.

— Только не я. Для меня произведения искусства — это «комплекты для раскрашивания». И снимки Элвиса.

Черт возьми! Он опять ее рассмешил. Дейзи почувствовала, что он глядит ей в лицо.

— Итак… что произошло?

— Когда?

— Что произошло, раз ты получила развод. Что-то же должно было пойти не так в вашей жизни?

— О, нет. Я выложила все, что собиралась выложить за одну ночь. Следующая очередь — твоя.

И если эта снежная буря затянется, мы застрянем здесь еще на день или два — так что у нас, вероятно, будет много времени для разговоров. Или тебе нужно пойти в библиотеку для этого?

— Я смогу пойти в библиотеку, после того как ты заснешь.

— В том-то и проблема, мистер Тиг Ларсон, терпеливо сказала Дейзи. — Похоже, я вот-вот отключусь, прямо в этом кресле. А я должна регулярно звонить шерифу и сообщать, как ты себя чувствуешь. Предполагается, что я должна будить тебя каждые два часа и заглядывать тебе в глаза, проверять размер зрачков. Но боюсь, ничего не получится. Я чувствую, что уже отключаюсь. Поэтому, если тебе нужно помочь добраться до туалета, скажи сейчас.

— Мне не нужна помощь.

— Нужна. Но я тебя предупреждаю: это мое последнее предложение о даровой помощи. — Дейзи зевнула, чтобы показать, как она устала. И это было последним, что она помнила.

Тиг не мог не ухмыльнуться. Когда эта женщина спит, то спит крепко. Она еще не договорила до конца, как вдруг ее веки закрылись, и она уткнулась щекой в кресло. Еще мгновение — и она захрапела. Не сильно и не громко, как храпел бы парень, а еле слышно.

Тиг подумал, что наступил самый подходящий момент, чтобы пойти в туалет. Дейзи ошибалась он не чувствовал смущения. Но, по правде говоря, до туалета мог добраться только ползком. Шишка на голове болела, ее жгло, но это было не самое худшее. Распухшая правая лодыжка создавала гораздо больше проблем. По крайней мере сегодня ночью он не сможет идти. И все-таки не станет обращаться за помощью к женщине.

Так что в ванную Тиг вполз. Это его крайне раздражало. Потом ему пришлось сесть на синий кафельный пол и подождать, пока пройдет головокружение. Но в конце концов он сумел кое-что сделать — почистил зубы, ухитрился довольно эффективно обтереть тело мокрой губкой и пополз обратно в гостиную.

Ветер выл еще громче. Жуткие, пронзительные звуки, казалось, проникали сквозь стены. Тиг не решился снова взобраться на диван, а вместо этого придвинул к огню подушку и одеяло. Тиг прикинул, что ему легче будет поддерживать огонь, если он расположится на ковре, ближе к камину.

Из кучи дров он достал полено побольше и подложил его под правую ногу, после чего откинулся на одеяло. Но тут же понял, что под этим углом не видит лица Дейзи. Пришлось снова передвигать полено, одеяло и подушку.

К тому времени Тиг ужасно устал и злился на себя. Но теперь он мог ее видеть.

Под великолепными глазами залегли темные тени. Неважно. Она бы выглядела потрясающе, даже если бы тяжело заболела гриппом. У нее были фигура, стиль, осанка. Нельзя не обратить внимания на Дейзи Кэмпбелл — по крайней мере ни одному мужчине это не удалось бы.

Однако она даже приблизительно не соответствовала собственной характеристике.

Дейзи жаловалась, что ей придется находиться в обществе Тига, и громко орала шерифу, как ей не терпится от него избавиться, но при этом чертовски хорошо о нем заботилась.

Она выглядела так, будто французская мода для нее — смысл существования, и в то же время устроила настоящий пир из обыкновенного картофельного супа. И хотя Дейзи держалась так, словно привыкла к многочисленной прислуге, она проявила немалую практичность и здравый смысл, когда дело дошло до выживания.

Тиг не понимал ее.

Дейзи ясно его предупредила, что она — перекати-поле.

Когда-то он влюбился в такую женщину. Второй удар на его больную голову был ни к чему. Но простой-то взгляд на это весьма привлекательное лицо не может навредить. Конечно, на их сближение не было никаких шансов. Он и представить себе не мог, что хотя бы пальцем коснется ее.

Тигу было трудно закрыть глаза — слишком много ушибов, чтобы отдохнуть по-настоящему.

Но вдруг он вздрогнул, как и любой мужчина на его месте. Ему показалось, что очень теплая, чувственная женщина прижалась к нему.

Он быстро сообразил, что женщина, которая прижимается упругой полной грудью к его груди и обхватывает ногой его бедро, и есть та самая, которую он только что поклялся и пальцем не трогать.

— Ты не спишь, Тиг? Не волнуйся. Это только я.

Но он и так прекрасно понял, кто его обнимает.

— У нас отключилось электричество. Утром, когда света будет больше, я спущусь в подвал и посмотрю, смогу ли завести генератор Каннингэмов. Но пока мы надежно заперты в этой комнате.

Становится все холоднее, и огонь в камине не даст нужного тепла. Но если мы подвинемся поближе друг к другу и используем все наши одеяла, все будет в порядке.

— Хорошо.

— Сколько бы ни шел снег, кто-то же должен прийти на помощь. У нас есть еда, вода и дрова.

Может быть, нам и будет холодно, но как-нибудь справимся.

— Хорошо.

— С тобой ничего не случится. Я знаю, тебе больно. Но я всю жизнь прожила в Вермонте. И могу сделать все, что нужно. Не беспокойся.

— Я и не беспокоился.

« — Я понимаю, что тебе неудобно…

Несмотря на головную боль и ноющую лодыжку, Тиг наклонился и поцеловал Дейзи. Он не собирался заставить ее молчать. Ему было наплевать, будет она разговаривать до утра, не давая спать ни себе, ни ему, или нет. Но ему не хотелось, чтобы она обращалась с ним, как со школьником, которого надо постоянно подбадривать.

Дейзи дрожала. Одному богу известно, сколько она мерзла в этом кресле, но ее губы похолодели, а руки были ледяными. Но как только Тиг поцеловал ее в губы, она вообще перестала шевелиться. Казалось, перестала даже дышать. Они оба внезапно нахмурились, глядя друг на друга под навесом из одеял.

Тиг признал, что у нее есть основания быть недовольной. Они едва знакомы, и ни он, ни она не думали о близости. Но теперь, ощутив вкус ее губ, он хотел повторить поцелуй.

На вкус она показалась ему сонной. И очень милой. Он ощутил еле заметный аромат. Пожалуй, не духи, но нечто чистое, естественное и мягкое.

Миг весны в ночи, на редкость темной и холодной.

Их объятия внезапно стали жаркими.

Неужели это он так страстно целует ее, дерзко гладя стройное, гибкое тело! Этого не может быть! Тиг вовсе не был ни страстным, ни порывистым. Обычно он действовал правильно и аккуратно. Но черт возьми! Они оказались наедине, зимой, в дикой местности. Пещерный человек выбрал женщину и завлек в кровать из шкур.

Если Дейзи случайно ударит его по лодыжке, он взвоет.

Но сейчас мысль о пещерном человеке овладевала всем его существом. То ли ее вкус, то ли прикосновения к ней действовали на него, как не поддающаяся контролю лихорадка. Раньше для такого потрясения нескольких поцелуев было бы недостаточно.