- Так, - говорит Кейс. - Мне нужны три списка. Во-первых, всех, кто был осужден или подозревался в изнасилованиях и растлении малолетних. Во-вторых, всех, про кого ходили подобные разговоры, сплетни и наговоры. Потом - всех, кого можно считать сумасшедшими, сдвинутыми или со странностями. С уточнением характера странностей. С указанием семейного положения. Мужчин, конечно, - уточняет на всякий случай доктор Камински. - От тринадцати до шестидесяти. И, да я хочу знать обо всех случаях хронического семейного насилия, которые бытовали здесь от пяти до сорока лет назад. Пьянство, религиозный фанатизм, все тому подобное...

Бесформенный идиот строчит в блокнотике, кивает, таращит глаза. Надо будет им на прощание набить на здешней раздолбанной машинке стандартную инструкцию. Вот ведь - кто бы мог подумать, что надо взять еще и переносной принтер. Бесконечно далеки вы, доктор Камински, от реалий работы полиции в каких-то двухстах километрах от Флориды.

Доктор права, доктор психологии Кейс Камински смотрит на карту. Три флажка. Два пустыря и одна заросшая спортплощадка. Не так уж далеко все места преступления друг от друга. Уже известно, что там проходят тропинки, по которым местные дети ходят в школу и из школы. Обычно они ходят стайками - но не все, не всегда. Занятия заканчиваются около полудня. Предположительное время убийства - два-три часа дня. Сильно плюс-минус, но в другие сроки в окрестностях кто-то был - и ничего странного не приметил. Каждый раз стояла лютая жара. Но дети нередко задерживаются на обратном пути - им сиеста не так нужна, как взрослым.

Черт, по этим материалам даже невозможно догадаться, убиты ли девочки там, где были обнаружены тела - или в ином месте...

Ногу сводит судорогой. Тянем носок на себя. Тянем, тянем... отпустило, кажется. Оказывается, в каждом ботинке по чашке воды вперемешку с грязью. Кейс вытаскивает из чемодана сухие носки, с отвращением смотрит на два изляпанных глиной мокрых комка на полу. Несет болотной тухлятиной. За окно, что ли, выставить - выстираются и выполощутся сами за минуту. Вот взять палку, две палки - и выставить наружу. Или потребовать прачку? Лучше второе. Не было еще печали возиться с палкой... и пусть только не найдут.

Нужно ходить по окрестностям, просматривать каждый куст и каждую ямку. В этот ливень, поскольку ждать его окончания нелепо, это месяца два пройдет. Нужно опрашивать людей. Беседовать с фельдшером и священником, с учителями. Короче, все то, что обязаны были сделать эти местные недоумки. Повторно опрашивать родителей потерпевших - самая гнусная часть работы. Но эти-то все сами придут в участок, не развалятся.

Сотня рутинных дел, набор информации, которой надо наглотаться досыта, чтобы начать ощущать странности, нестыковки, сомнения... план на сегодня и завтра. С перерывом на прогулку по местам преступления. А есть ли здесь такая роскошь, как дождевик и резиновые сапоги?

Ты не руководитель, говорит Максиму его отражение в зеркале. Говорит уже в четвертый раз - ровно столько, сколько он оказывается в небольшой ванной за кабинетом, чтобы сунуть голову под холодную воду. Помогает ненадолго. Справедливые проповеди из зеркала не помогают вовсе.

Да, не руководитель. А специалист сферический в вакууме. В полном вакууме. Сколько у тебя заместителей? Два. Сколько референтов? Три, из них в наличии двое. Может быть, это плохой персонал, негодный? Нет. Этих людей ты набрал сам, когда Франческо с характерной феодальной щедростью сказал "берите кого хотите, кто нравится, на любых условиях - только Антонио не грабьте". И вот они есть, отобранные лично. Один из референтов - даже выпускник того же новгородского филиала. И тоже отличник. И даже не с общевойскового факультета, а с факультета особых операций.

Так отчего бы одному сферическому руководителю в вакууме не отправиться спать - тут же, в оборудованном после достопамятной сессии Мирового Совета гнезде, и не проспать 3-4 часа? Потому что одному сферическому руководителю - голова по ощущениям напоминает шаровидный аквариум с нитроглицерином, - нужен мозгоправ, и этого добра у нас тоже есть, есть прекраснейшая миссис Дас, но не сейчас же?! Не в три утра, не в разгар операции по розыску младшего да Монтефельтро?

А почему не сейчас? От тебя толку ноль, меньше чем ноль, только людей пугать. И никто не завалит дела, нечего заваливать пока. Если случится прорыв или просто придет новая информация, разбудят же.

Не помогает. Совсем. Внутри поперек головы стоит стеной уверенность, что стоит только сомкнуть глаза - как все пойдет прахом. Проводки разойдутся, координация посыплется, люди наделают ошибок, ребенка убьют... а пока Максим не спит, не убьют. Почему-то.

Крепко так стоит, даже в зеркале отражается. Вместе с зубной щеткой.

И вообще - очень страшно засыпать. Пока ходишь, все в относительном порядке. Не хорошо, а именно в порядке: знаешь, где что валяется. Знаешь, что пока сидишь тихо и смотришь на монитор, все почти нормально, если не очень - так в ящике стола есть недогрызенная еще пачка анальгетика, если не подпрыгивать с места, то ничего перед глазами не плывет, а если совсем невмоготу - так вот, кран с ледяной водой, и так стоять, пока уши не начнет колоть словно льдом. Можно работать. А - отрубишься, и что из этого выйдет? А если не ты - то кто? Вот этот вот безупречный во всех отношениях, включая отношения с деканатом университета, референт? Почти что твой клон? Да что ему Гекуба...

С этим уже только к врачу. Хорошо, к врачу, но потом, после. Если Франческо за такие дела не запрет в клинику намертво - до полного излечения всего. Ну спасибо, что паранойя перестала хотя бы орать, что выгонит. Это явный прогресс в сравнении с прошлым годом.

Вытираем голову. И лицо тоже. Берем наушник.

- Векшё? - референта половина сотрудников зовет по имени, как и самого Максима. Но Карлу Векшё приятно, когда его хоть кто-то выговаривает. - Я отключусь часа на три. Передаю штурвал вам. Если что - будите, как хотите.

- Да, шеф.

В голосе то самое здоровое хулиганство пополам с гордостью, которое Максим отлично помнит и узнает по себе. Доверили. Пустили к рычагам управления. Заметили, обнаружили, что годен, способен, может. Да, конечно же, может. Мальчик, ты не виноват, что пошел работать под начало психа с манией контроля...

Вылезти из панциря одежды. Вылезти, вылезти - иначе завтра это будет не костюм, а типичная жвачка, отнятая у коровы. Да, у нас есть еще, прямо здесь в шкафу и есть, но и этот незачем приводить в негодность. Так что нужно выбираться. Преодолеть идиотское предубеждение, что ослабить узел на галстуке - утратить контроль над ситуацией...

И вот тут вот терминал в "гнезде" тихим звоном сообщает о входящем вызове.

А поскольку все звонки уже переключены на Карла... либо это Франческо, либо рабочая группа что-то поймала, либо в дверь стучится ответ на письмо.

- Собирались спать? - говорит мистер Грин. Выглядит он как обычно. Впрочем, он всегда выглядит одинаково, что бы ни происходило. Вот как бы это перенять? - Это хорошо. Я вас, к сожалению, задержу ненадолго.

Ненадолго. К сожалению. Значит, в Лионе глухо. Ничего не слышно и намеком.

- Я проверил все, что мог. С использованием всех ресурсов. - В переводе это значит "включая ресурсы Сообщества Иисуса". - Пусто. Я, в общем, этого и ожидал, поскольку в нынешних обстоятельствах похищать ребенка да Монтефельтро - это просто очень трудоемкий способ самоубийства. Мои прежние контакты во Флоресте очень качественно мертвы. Кроме того, пока я был консультантом компании, - а вернее необъявленным военнопленным необъявленной же войны, - мы с синьором Анольери приняли меры, чтобы сделанное мной невозможно было повторить впредь.

- Жаль, - за последние часы Максим почти отучился качать головой. Почти. Будем надеяться, что собеседник свяжет факт сожаления и выражение лица, а не выражение лица и отсутствие жестикуляции. - Было бы спокойнее.