Би оглядела набитую людьми комнату, и полные губы ее дрогнули в кривой усмешке. Ревевшая из динамиков музыка, крутившиеся в танце пары и вспыхивающие огни вызывали уже головную боль. Би следовало бы радоваться: в конце концов, она была в собственной гостиной, праздновала день рождения – двадцать один год! – в компании друзей!

Девушка подошла к окну, повернулась спиной к толпе и уставилась в темноту. Поднеся высокий бокал с шампанским к губам, она сделала маленький глоток. Напиток был выдохшимся, как и ее настроение. Би знала, что волнения ее пусты, но справиться с нервами не могла.

Завтра она отправляется в Лондон и в понедельник приступает к работе в качестве младшего компаньона в фирме «Стивен». Компания занималась импортом и экспортом, а основана была сорок лет назад покойным отцом Би Джоном Стивеном и его другом, киприотом греческого происхождения Леоном Грегорисом. Однако Би тревожили мысли не о работе. Нет, по-настоящему Би беспокоило то, что вновь придется встретиться с Леоном Грегорисом.

Леон Грегорис был председателем совета директоров. И деспотом в придачу, насколько Би знала по прошлому опыту... Кроме того, до сегодняшнего дня он являлся ее опекуном и распоряжался тридцатью процентами акций компании, оставленными ей отцом.

В детстве Би считала Леона своим другом, хотя он был старше ее на четырнадцать лет. Но все закончилось со смертью отца. Последние три года их с Леоном отношения не выходили за рамки строго деловых, общались они через юристов и, изредка, по телефону.

Осиротев в семнадцать лет, Би оставалась в Нортумберленде, в доме, где жила с отцом. Ее мать умерла, когда Би была совсем ребенком, и о ней заботились ее тетушка Лил и дядя Боб.

Они и сейчас продолжали за ней присматривать. Би улыбнулась. Она знала, что ей будет не хватать этой пожилой пары в Лондоне. До сих пор ей не приходилось по-настоящему самой заботиться о себе. Когда Би училась в университете, она приезжала домой через день. Теперь же она является гордой обладательницей диплома первой степени в области математики и бухгалтерского дела. И в понедельник займет свое место в фирме отца!

Она нахмурилась. Единственной ложкой дегтя в бочке с медом был Леон Грегорис...

О Господи! Да женщина она, в конце концов, или тряпка? Би постаралась отогнать глупые мысли. Она умна, интеллигентна и теперь уже не та наивная восемнадцатилетняя девчонка, какой ее видел Леон в последний раз. Тогда мысли о любви кружили ей голову...

– Какая же ты дура, Би. Тебе совершенно не о чем беспокоиться! – твердо сказала она себе, подняла бокал и сделала большой глоток шампанского, не подозревая, что высказывает свои мысли вслух.

– Ну, если ты так считаешь, Фиби, дорогая... Не в моих правилах спорить с леди.

От этого глубокого, мелодичного голоса у нее похолодело внутри. Она бы узнала этот голос где угодно. Би сжала ножку бокала. Не может быть! Она подняла глаза и уставилась на пару, отражавшуюся в оконном стекле.

Молодая женщина среднего роста, с прямыми платиновыми волосами и белыми, как снег, открытыми плечами, серебристое облегающее платье подчеркивает все изгибы женственной фигуры, лицо бледное, как полотно, и он – высокий темноволосый мужчина с широкими плечами, на губах играет насмешливая улыбка. Би признала, что суровые красивые черты его лица ничуть не изменились. Довольно длинные темные волнистые волосы, почти черные пронзительные глаза. «И совсем темная душа», – добавила Би про себя, медленно поворачиваясь к нему лицом.

– Леон, ты? – пробормотала она, обретая наконец голос. Вскинув голову, посмотрела в загорелое привлекательное лицо Леона. Он разглядывал ее своими смеющимися, лучистыми темными глазами. Да, он чертовски хорошо понимал, насколько сильно ее поразил! – Что ты здесь делаешь? – жестко спросила Би. – Я тебя не приглашала.

– Просчет с твоей стороны, Фиби. Но я тебя прощаю, – насмешливо произнес он. – Ты ведь понимаешь, что я бы ни за что на свете не пропустил день твоего совершеннолетия.

Леон был единственным человеком, кто называл ее Фиби, а она этого терпеть не могла. Би открыла рот, чтобы высказать все, что думает, но не успела. Две сильных руки опустились на ее открытые плечи, и настойчивый мужской рот прильнул к ее приоткрытым губам.

Все, что она собиралась сказать, моментально вылетело из головы. Би прикрыла глаза.

Она знала, что не должна поддаваться, и свободной рукой попыталась оттолкнуть Леона, но, непонятно почему, ее пальцы, натолкнувшись на его грудь, нежно легли на мягкую шелковую ткань рубашки.

Леон сам прервал поцелуй, прошептав ей прямо в губы:

– С днем рождения, дорогая! – Затем, подняв голову и пристально глядя в ее разрумянившееся лицо, сказал: – Давай уйдем отсюда в кабинет, где мы сможем спокойно поговорить.

Фиби потрясла головой. Он вел себя точно так же, как несколько лет назад: очаровал ее, бедную дурочку, одним поцелуем. А потом – помыкал ею как хотел. Это был стиль Леона.

– Нет, – она вырвала руку, – что касается каких-либо разговоров, то мы обо всем можем поговорить в понедельник, при встрече. – Она повернулась, собираясь удалиться, но Леон схватил ее за локоть и дернул к себе.

– Не торопись, Фиби.

Она справилась с полуобморочным состоянием, в которое ее повергло прикосновение его сильной руки, и посмотрела ему прямо в лицо.

– Если ты еще не заметил, – сказала она, – у меня гости, и я должна их развлекать.

Черные глаза окинули Би с головы до пят откровенно сексуальным, оценивающим взглядом и, на мгновение задержавшись на глубоком вырезе платья, вернулись к ее лицу.

– А я как раз собирался присоединиться к тебе. Как ты на это смотришь, Фиби? – вызывающе спросил Леон, поглаживая длинными пальцами ее обнаженную руку.

Би взглянула на мужчину, возвышавшегося над ней, и заметила страстное желание в его глазах. Леон нисколько не изменился за эти три года.

На нем был деловой темно-синий костюм, белая рубашка и полосатый галстук в приглушенных красно-синих тонах. Би удивилась на мгновение: отчего он так официально одет субботним вечером, почти в полночь, да еще на празднике, куда его не приглашали? Однако она воздержалась от вопросов. Би просто хотелось выдворить его из своего дома.

– Ну, так как? – Леон вопросительно приподнял темную бровь, абсолютно уверенный в том, что она его внимательно слушает.

Би чувствовала, как кровь приливает к ее щекам – то ли от злости, то ли от смущения.

– Твое молчание означает, что ты принимаешь мое предложение, да, Фиби? – хрипло поддразнил ее Леон.

Би, высвободив руку из стальных тисков, выпалила:

– Ты все такой же неисправимый ловелас, Леон. Мне жаль твою бедную жену и... семью. – Она почему-то не смогла произнести «ребенка».

Он выпрямился и отступил назад.

– С моей семьей все прекрасно. Мачеха и сводная сестра живут в Калифорнии, и я вижу их крайне редко... только когда им что-нибудь нужно. – Он уставился на Би черными как уголь глазами, в которых не осталось и следа вожделения. – А что касается жены... так ты все знаешь...

– Прости, я не в курсе твоих личных дел, – произнесла она, намеренно подчеркивая последние слова. Полный презрения взгляд голубых глаз Би обдал Леона холодом. Он был не на шутку разъярен, однако владел собой. Призвав на помощь все свое благоразумие и не желая продолжать словесную перепалку в комнате, набитой людьми, Би добавила с напускным спокойствием: – Мы тратим слишком много времени на восстановление хронологии наших прошлых отношений. Но мы лишь деловые партнеры. И твоя личная жизнь касается только тебя. Забудь о прошлом.

– Забыть? – Ироничная усмешка скривила его губы. – Разве я могу забыть наш неудавшийся роман, продолжавшийся в течение нескольких идиллических месяцев, моя милая Фиби?

Идиллических!.. Чушь какая, горько подумала она и, оторвав от него взгляд, заметила, что большинство гостей наблюдают за ними с жадным любопытством. Черт бы побрал этого Леона!