Подвернувшейся к слову IP-телефонией «Рамблер» заниматься пока не планирует. Калинин признается, что какие-то наработки есть, но выводить их на рынок невозможно из-за несовершенной правовой базы.

– Интернет начинает входить в те отрасли, которые очень жестко регулируются. А у нас нет ни одного официального определения Интернета. У нас есть какие-то странные термины – «сети передачи данных», «телематические услуги», в последнее время какие-то мультисервисные сети появились. Но это больше похоже на уход от ответа, чем на решение вопроса.

Может, это и к лучшему?

– Нет, как раз наоборот. Это к лучшему, когда вы хотите поставить ларек на рынке. А когда хочется построить что-то серьезное – дом, магазин, – нужна определенность. Нужна уверенность, что завтра не придут и не скажут: «Мы тут все перерешили. Сносим». Хочется определенности и понимания. Ситуация усугубляется, когда начинается взаимодействие с регулируемыми отраслями. Та же IP-телефония – действительно дешевле и лучше. Но отсутствует правовое поле. То же самое с платежами.

Ну есть же «Яндекс.Деньги», например.

– Это PayCash. И вспомните, через что им пришлось пройти, чтобы продукт хоть как-то заработал: получили специальное разрешение от Центробанка, специальное разрешение от Минфина. У них на это много лет ушло.

– И потом, что значит «специальное»? – добавляет Беляев. – Это значит, что в любой момент может внезапно все отмениться. Сегодня работало, а завтра новый закон написали, который это недвусмысленно запрещает.

– Точно, – соглашается Калинин, – речь идет не об одном акте. Отсутствует система.

Но вы же – вместе с другими интернет-компаниями – консультируете российское правительство. Это к каким-то конкретным результатом привело?

– Нет. Процесс идет все лучше и лучше, но конкретных результатов пока нет. И, возвращаясь к теме платежей, тут ситуация такая. У людей есть деньги. Для того чтобы люди могли заплатить, приходится придумывать всякие «костыли». И пока у нас нет системы правовых актов – так все и будет находиться в подвешенном состоянии.

– Тут еще вот какая штука, – добавляет Алексей Беляев. – С «костылями» две проблемы. Первая: как построить юридически безупречную схему? И вторая: на их распространение нужны средства. Попробуйте напечатать карточку «Компьютерра.ру» и отправиться с ней в сети распространения таких карт. Как вы думаете, сколько с вас попытаются содрать только за то, чтобы ваша карта стояла рядом с остальными? Тридцать процентов номинала. Есть другой вариант. Это федеральные мобильные операторы и крупные провайдеры. Проблема с ними ровно та же самая, что они не сумасшедшие. После того как они все построили, они совершенно не готовы отдавать эти деньги – нам ли, нашим партнерам, – просто за то, что мы такие хорошие к ним пришли. На любые «посторонние» платежи они добавляют пятьдесят процентов наценки (сейчас, кажется, упало до сорока процентов). Если вы хотите принимать оплату через провайдера, то стоить эта услуга будет в полтора раза дороже. Как я понимаю, ребята практически открыто говорят: «Мы не хотим, чтобы вы пользовались остатками на счетах наших клиентов». Что ж, разумно. Они построили эту схему, а тут вдруг приходит некто и говорит: «Давайте мы с вашего счета деньги будем снимать».

Поэтому такие варианты работать по-настоящему не будут. И это заметно снижает потенциальный объем рынка. А поскольку к цене этот рынок очень чувствителен, то остаются либо наличные курьеру (приемлемо для продажи товаров, но не подходит для продажи услуг), либо банковские карты. Сейчас у нас, по данным «Комкон-2», треть всех пользователей Интернета имеет пластиковую банковскую карту. Если довести этот показатель, скажем, до шестидесяти, то и банковский пластик может стать распространенным и при этом вполне законным средством платежа.

Мы уже выяснили, что по отношению к последним технологиям «Рамблер» занимает скорее выжидательную позицию.

– Всегда есть компании, которые занимаются рискованным бизнесом, – поясняет Калинин, – но «Рамблеру» есть что терять. Если рынок действительно станет нам интересен, дешевле будет купить специализированную компанию, которая на этом рынке работает, или организовать партнерство с ней. Пусть лучше рискованными сегментами занимаются специализированные фирмы, чем мы будем учиться на своих ошибках. Вот мы недавно запускали магазин. Но мы же не сумасшедшие, чтобы запускать его самостоятельно. Если бы сами туда полезли, наверняка шею бы себе сломали раз пятьдесят. А так взяли хорошую систему, где все налажено. Можно приделать ее к себе и начать работу.

У Алексея Беляева есть и дополнительное, «экологическое» объяснение.

– Это еще и социальная ответственность «Рамблера» перед бизнесом. Что означает приход «Рамблера» на некий рынок? Это значит, что «Рамблер» что-то поправит. И не факт, что поправит «к вящей славе божией». Мы допускаем, что в неких бизнесах можем вести себя как слон в посудной лавке. И это еще одна причина, почему нам проще взаимодействовать с партнерами, а потом уже, научившись у партнера, интегрировать это в свой бизнес.

А у вас нет ощущения некоторой неповоротливости? Большая компания, решения принимаются долго, идете по проторенной другими колее?

– Большая компания? – хмыкает Калинин. – Откуда ж она большая? Сто человек с небольшим. На четыреста миллионов долларов.

Авторы: Сергей Леонов, Владимир Гуриев

«Яндекс» перестал помещаться в старом офисе на Вавилова и переезжает. Даже наша встреча с руководителями компании поначалу была назначена на новом месте, но в последний момент Андрей Себрант предложил экскурсию в новый офис отложить.

– Да что там смотреть? Что вы, переезда никогда не видели? И вам ничего интересного, и нам неудобно. Давайте лучше здесь. А в новый офис мы всех отдельно пригласим, когда с переездом разберемся.

Здесь так здесь. В большой переговорной три человека из «Яндекса» – директор по технологиям Илья Сегалович, директор по спецпроектам Андрей Себрант и генеральный директор Аркадий Волож – рассказывают нам о настоящем и будущем компании. Интересно, что по многим вопросам их точки зрения если не расходятся, то уж как минимум дополняют друг друга. А временами шум стоит такой, что при расшифровке аудиозаписи и не разобрать ничего. Лучше всего слышно Сегаловича и Себранта, чья голова время от времени выныривает из-за экрана ноутбука. Волож большей частью стоит у подоконника и вообще, кажется, предпочитает голос не повышать.

Противостояние оптимизаторов и поисковых сервисов мы с Ильей Сегаловичем первый раз обсуждали в 2002 году («КТ» #467). Правда, не знаю, насколько уместен глагол «обсуждали» – я-то в основном слушал, а Илья с жаром рассказывал, как «Яндекс» пытается бороться с этим злом. За прошедшие четыре года изменилось многое. Сообщество оптимизаторов структурировалось, разделившись на тех, кто понял, что ссориться с поисковиками себе дороже, и «соблюдает правила игры» (другими словами, относительно честно пытается пользоваться особенностями поисковых машин, не прибегая к запрещенным приемам), и всех остальных. Всех остальных Илья по-прежнему недолюбливает, а вот с первой категорией оптимизаторов «Яндекс» пытается жить в мире и согласии, исходя из того, что качественная оптимизация индексированию только помогает.

– Вот мы показываем рекламу в ответ на пользовательский запрос, – говорит Себрант, – но это же только кусочек всей коммуникации. Сначала вы должны поймать человека, который сделал близкий запрос. Потом – показать рекламу, которая ему интересна. И не разочаровать его, когда он кликнул на ссылку и попал на рекламируемый сайт. И в этом смысле грамотная оптимизация сайта под поисковую рекламу практически эквивалентна оптимизации релевантности с точки зрения «Яндекса».