Джесс не знала, как долго ехал автобус, перед тем как открыла глаза. Как не знала и то, когда впервые поняла, что женщина – присяжный заседатель с золотисто-каштановыми волосами и мягкими серыми глазами сидела в задней части автобуса. И совсем не была уверена, когда именно она решила последовать за этой женщиной. Конечно, это совсем не было связано с сознательным расчетом. И все же именно это она делала полчаса спустя, выйдя из автобуса чуть позже женщины, следуя за ней на проспект Мичиган, следя за ней с расстояния, может быть, двадцати шагов. С какой стати она так поступает?

Пройдя несколько кварталов по проспекту Мичиган, женщина остановилась у витрины ювелирного магазина. То же самое сделала Джесс, смотря невидящими глазами на драгоценные камни и золотые браслеты, видя свое подергивающееся чудаковатое отражение в стекле, как будто это отражение пыталось разглядеть, кто она такая. Она никогда не заходила в ювелирный магазин. Простенькое золотое обручальное кольцо было единственной драгоценностью, которую она когда-либо носила. Дон перестал покупать ей дорогие безделушки во время их совместной жизни, когда обнаружил, что они задвигаются в задний ящик комода. Она объяснила ему, что это не ее стиль. Она всегда ощущала себя маленькой девочкой, которая играет в одевание маминых вещей.

«Ее мать», – подумала она, когда женщина – присяжный заседатель двинулась дальше. Как могла она вообразить, даже на секунду, что эта женщина была чем-то похожа на ее мать? Эта женщина была примерно пяти футов и пяти дюймов роста и весила около 140 фунтов. А ее мать была почти на четыре дюйма выше и на десять фунтов тяжелее. Не говоря уже о различиях в цвете глаз и волос или в количестве употребляемой ими косметики, размышляла Джесс, убежденная, что ее мать никогда бы не стала мазать губы такой розовой губной помадой или применять такие яркие румяна. В отличие от ее матери эта женщина выглядела кокетливо и неуверенно, ее обильная косметика маскировали следы, оставленные на ней временем. Нет, между этими двумя женщинами не было ничего общего.

Женщина – присяжный заседатель остановилась у витрины другого магазина, и Джесс пришлось разглядывать уродливый набор кожаных сумок и коробок. Зайдет ли женщина в магазин? Сделает ли себе небольшое удовольствие? Как награду за хорошо выполненную работу? А почему бы и нет, подумала Джесс, осторожно поворачивая голову в сторону, когда женщина отворила дверь и вошла внутрь магазина.

Надо ли ей войти, думала Джесс, решив, что ей бы пригодился новый атташе-кейс: старый очень износился. Его ей купил Дон, когда она закончила юридический колледж, и, в отличие от своих ювелирных покупок, тут он не мог пожаловаться, что его подарком редко пользовались. Кода-то блестящая черная кожа теперь поцарапалась и запачкалась, швы протерлись, молния застревала на какой-то бахроме внутри. Может быть, пришло время выбросить старый и купить новый. Раз и навсегда порвать связи с прошлым.

Женщина вышла из магазина, держа в руке лишь коричневую сумочку, с которой вошла туда. Она подняла воротник темно-зеленого пальто, укрыв подбородок, и засунула в карманы руки в перчатках. Джесс, которая шла немного поодаль, поступила так же.

Они перешли мост через реку Чикаго, с одной стороны которой высилось здание «Рингли», с другой – башня газеты «Трибюн». Центр Чикаго отличался богатством архитектурных ансамблей, хвастливыми небоскребами вроде «Майс ван дер Ро», «Гельмут Ян» и «Брюс Грэм». Джесс частенько подумывала о том, чтобы совершить прогулку на экскурсионном катере вдоль озера Мичиган и по реке Чикаго. Но все как-то не получалось.

Женщина прошла немного, потом резко остановилась и обернулась.

– Почему вы меня преследуете? – сердито спросила она, нервно постукивая пальцами по рукаву своего пальто подобно тому, как спрашивает школьная учительница посыльного мальчика.

Джесс почувствовала себя маленькой девочкой, которая, к своему ужасу, должна отчитаться за свою проделку.

– Извините, – пробормотала она, опять соображая, что же она такое делает. – Я не собиралась...

– Я заметила вас в автобусе, но не придала этому значения, – заявила явно возбужденная женщина. – Потом увидела вас у ювелирного магазина, но подумала: что же, всякий имеет право заглядывать в ту же витрину. Я сочла, что это просто совпадение. Но когда вы оказались рядом и возле магазина кожизделий, я поняла, что вы следите за мной. Почему? Что вам нужно?

– Мне ничего не нужно. Честно. И я не следила за вами.

Женщина недоверчиво и вызывающе прищурилась, глядя на Джесс.

– Я... я не знаю, почему я пошла за вами, – призналась Джесс после некоторой паузы. Она не могла припомнить случая, когда чувствовала себя так глупо.

– Знаете, это произошло не из-за вас, – прервала молчание женщина, несколько расслабившись. – Может быть, вы это хотели узнать? Это было не из-за того, что вы сделали или сказали.

– Прошу прощения?

– Мы сочли, что вы – замечательный человек, – продолжила она. – Присяжные заседатели... мы нашли прекрасным то, что вы сказали, что отсутствие здравого смысла не является оправданием для отсутствия элементарной порядочности. Вот так мы это восприняли. Мы долго спорили об этом. Очень бурно.

– Но вы не согласились с этим, – возразила Джесс, удивленная тем, как сильно ей хотелось понять, почему присяжные заседатели приняли такое решение.

Женщина посмотрела в сторону.

– Это решение далось нам нелегко. Мы поступили так, как нам казалось справедливым. Мы знали, что мистер Филлипс поступил неправильно, но в конечном счете сочли, что сажать человека в тюрьму на много лет, лишать его работы и средств к существованию... за ошибку в суждении, как вы сказали...

– Я не говорила о неправильном суждении обвиняемого! – Джесс услышала нотки ужаса в своем голосе: почему они поняли так превратно?

– Да, мы знали об этом, – быстро пояснила женщина. – Мы просто подумали, что такое соображение распространяется на обе стороны.

Великолепно, подумала Джесс, вдохнув холодного воздуха и затрудняясь оценить иронию ситуации, а тем более выразить охватившее ее чувства.

– Нам понравились ваши костюмчики, – продолжала женщина, как будто стараясь подбодрить ее.

– Мои костюмчики?

– Да. Особенно серенький. Одна из женщин заметила, что хочет спросить вас, где вы его купили.

– Вы смотрели, как я одета?

– Внешний вид очень важен, – ответила женщина. – Именно это я постоянно твержу своим дочерям. Первое впечатление, и все такое. – Она протянула руку и похлопала Джесс по руке. – Вы производите очень хорошее впечатление, дорогая.

Джесс не знала, сделать ли ей реверанс или взвыть. Она почувствовала, как громко забилось сердце под твидовым жакетом.

– Как бы там ни было, – продолжала утешать ее женщина, – вы отлично поработали.

Разве может человек с такими умными глазами оказаться таким глупым, спросила себя Джесс, у которой просто перехватило дыхание.

– Мне, правда, пора идти, – заметила женщина, которая явно почувствовала неловкость от молчания Джесс. Она уже сделала несколько шагов, но остановилась. – С вами все в порядке? Вы выглядите довольно бледной.

Джесс хотела что-то сказать, но лишь кивнула, заставив свои губы сложиться в подобие, как она надеялась, улыбки. Женщина ответила улыбкой и быстро зашагала вдоль улицы, несколько раз бросив через плечо быстрый взгляд в сторону, где все еще стояла Джесс. Видимо, она хочет убедиться, что я не преследую, думала Джесс, опять стараясь понять, что за странное состояние овладело ей. Зачем она шла по пятам этой женщины? Что она делала в настоящий момент?

Джесс сообразила, что у нее опять начинается проклятый приступ паники.

– О Господи! – простонала она, борясь с беспокойством, которое наполняло голову всякой чепухой и делало ноги свинцовыми. – Это смехотворно! Что я собираюсь делать?

Джесс почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она гневно смахнула их. «Не верю, чтобы я могла заплакать прямо посреди этого проклятого проспекта Мичиган, – бранила она себя. – Не верю, чтобы я могла разговаривать сама с собой прямо на этом треклятом проспекте Мичиган!» В отличие от продавцов наркотиков и ненормальных на проспекте Калифорния, состоятельные покупатели на проспекте Мичиган вполне могли обратить на нее внимание, хотя делать тоже ничего не стали бы.