– Что это значит?

Он засмеялся.

– Ну, как знать? – воскликнул он, глядя мимо нее в окно. – Это – моя остановка. – Он стал проталкиваться к двери. – Мы еще увидимся, – бросил он, выскальзывая из дверей вагона, в тот самый момент, когда они уже закрывались.

Отъезжая от станции, Джесс видела, как Рик Фергюсон прощально машет ей с платформы.

Она сидела на кровати, голая, не в силах пошевелиться, ее одежда была аккуратно сложена рядом. Она не знала, долго ли находилась в таком положении, сколько времени прошло с тех пор, как она вышла из душа, сколько прошло минут с тех пор, как онемели ноги, а дыхание стало реже и напряженнее.

– Это просто нелепо, – произнесла вслух Джесс. – Ты не можешь себе этого позволить. Тебя ждут. Ты можешь опоздать. Ты не смеешь позволить себе этого!

Но она ничего не могла поделать.

Она не могла пошевелиться.

– Давай же, Джесс! – продолжала она. – Не валяй дурака! Пора собираться. Пора одеваться. – Она посмотрела на черное шелковое платье, которое лежало рядом. – Давай же! Ты же знаешь, во что хочешь одеться. Тебе осталось только надеть это на себя.

Но она не могла этого сделать. Ее руки не поднимались с колен.

Паническое чувство страха опять накатило на нее, когда, выходя из душа, Джесс почувствовала покалывание в боку. Сначала она попыталась освободиться от этого ощущения, потирая бок полотенцем, но покалывание быстро распространилось на желудок и грудь, потом на руки и ноги. Голова пошла кругом, ноги онемели. Она вынуждена была сесть. Вскоре дыхание стало учащенным, голова разболелась так, что трудно было думать.

На столике рядом с кроватью зазвонил телефон.

Джесс смотрела на аппарат, не в силах протянуть руку к трубке.

– Пожалуйста, кто-нибудь, помогите!

Телефон издал один звонок, два, три... замолк после десятого. Джесс закрыла глаза, покачнулась, почувствовала, как к горлу подступает комок.

– Пожалуйста, помогите! – опять крикнула она. – Пожалуйста, помогите!

Она посмотрела в зеркало, висевшее напротив кровати. На нее смотрело изображение перепуганного ребенка. «Мамочка, помоги! – захныкала маленькая девочка. – Обещай мне, что со мной ничего не случится!»

– О Господи! – простонала Джесс, согнувшись в три погибели, и коснулась лбом колен. – Что со мной происходит? Что со мной случилось?

Опять зазвонил телефон. Один... два... три звонка.

– Я должна ответить, – произнесла она. – Должна ответить!

Джесс с трудом выпрямилась на кровати, услышав, как в ее теле что-то дрогнуло: она приходила в себя. Четыре звонка... пять.

– Я должна ответить.

Усилием воли она заставила руку потянуться к аппарату, глядя на нее так, как будто она вовсе не принадлежала ей, сняла трубку и поднесла к уху.

– Алло, это Джесс? Джесс, это ты? – торопливо спрашивал голос, не ожидая ответного «алло».

– Морин? – выдавила из себя Джесс свистящим шепотом.

– Джесс, где ты пропадаешь? Что ты делаешь дома? Ты же должна быть здесь, с нами! – В голосе Морин прозвучало отчаяние.

– Который час?

– Уже почти восемь. Мы ждем тебя с семи часов. Просто умираем с голода, я уж не говорю, что смертельно беспокоимся. Я тебе без конца названиваю. Что у тебя там стряслось? Ты же ведь никогда не опаздываешь! – Она палила, как из пулемета, все слова слились в один непрерывный звук.

– Я только что добралась до дома, – солгала Джесс, все еще не чувствуя ног.

– Ну что же, немедленно приезжай сюда к нам!

– Не могу, – отозвалась Джесс.

– Что такое?

– Поверь мне, Морин, просто не могу. Я плохо себя чувствую.

– Джесс, ты же обещала!

– Это верно, но...

– Никаких «но»!

– Не могу, просто не могу.

– Джесс...

– Передай, пожалуйста, отцу, что мне очень жаль, что так получилось. Я познакомлюсь с его дамой в другой раз.

– Джесс, не делай этого!

– Честно, Морин. Мне кажется, что со мной что-то стряслось.

Джесс услышала в трубку, как сестра заплакала.

– Пожалуйста, не плачь, Морин. Это не нарочно. Я приготовила одежду и все такое. Но никак не получается.

Наступила пауза.

– Поступай, как хочешь, – сказала сестра. Раздались короткие гудки.

– Дерьмо! – воскликнула Джесс, швырнув трубку на аппарат, вялость как рукой сняло. Она вскочила на ноги. Пропасть, что же такое происходит? Что она делает с собой? Со своими родственниками?

Разве ей самой нравится, когда люди опаздывают? Разве она не взяла себе за правило всегда приходить вовремя? Восемь часов, Господи! Она просидела на своей кровати полтора часа. Просидела голая, одежда разложена рядом, не смогла надеть ее, не могла пошевелиться.

Полтора часа. Девяносто минут. Самый тяжелый приступ за все время. И, конечно, самый продолжительный. Что будет, если эти приступы начнут случаться в зале суда, парализуют ее во время важного перекрестного допроса? Что она станет делать?

Она не может так рисковать. Не может допустить этого. Она должна что-то сделать. Немедленно что-то предпринять.

Джесс вошла в чулан, достала черные брюки и поискала в карманах, нащупала клочок бумаги, на котором сестра нацарапала номер телефона своей подруги Стефани Банэк.

– Стефани Банэк, – вслух прочитала Джесс, раздумывая, поможет ли ей чем этот врач. – Позвони и узнай.

Джесс нажала на нужные цифры, вспомнив вдруг о том, что было уже поздно.

– Передашь, что надо, автоответчику. – Джесс все еще не решила, что же ей передать, когда на другом конце провода ответили после первого же звонка.

Вместо «алло» голос произнес:

– Стефани Банэк.

Джесс почувствовала замешательство.

– Простите, это автоответчик?

Стефани Банэк рассмеялась.

– Нет, боюсь, что человек из плоти и крови. Чем могу быть вам полезна?

– Звонит Джесс Костэр, – пояснила Джесс. – Сестра Морин.

Наступила небольшая пауза. Затем последовали вопросы.

– У Морин все хорошо, если это вас интересует. У меня другое дело. – И быстро выпалила, опасаясь, что если остановится, то вообще больше ничего не скажет: – Я думала, не уделите ли вы мне немного времени... как-нибудь.

– Своим временем я распоряжаюсь сама, – заявила врач-психотерапевт. – Подойдет ли вам завтрашний полдень?

Джесс начала колебаться, замялась. Она не предполагала, что прием будет назначен немедленно.

– Решайтесь, Джесс. Я не потрачу свой обеденный перерыв просто ради кого-то.

Джесс кивнула в трубку.

– Двенадцать часов, – согласилась она. – Буду у вас.

Лечебный кабинет Стефани Банэк находился на проспекте Мичиган, в самой гуще торгового центра города.

– Видно, дела у нее идут блестяще, – шепнула Джесс в воротник, ожидая лифт, чтобы подняться на четырнадцатый этаж. Она уже много лет не видела Стефани Банэк, не имела ни малейшего желания встречаться с ней, никогда не понимала, почему сестра поддерживает дружбу с этой женщиной. Но в Морин было много такого, чего Джесс не понимала. Особенно в последние дни. Но это уже из другой оперы. Это не имело отношения к тому, почему она пришла сюда.

Почему она оказалась здесь?

Джесс осмотрела черно-белое мраморное фойе с зеркалами в рамках, пытаясь найти подходящий ответ. Но она сразу решила, что такого ответа просто не существует. У нее не было особых оснований приходить сюда. Она теряла свое драгоценное время и энергию на что-то ненужное. Она посмотрела на свои часы, увидела, что было уже без пяти минут двенадцать, что у нее все еще было время позвонить по внутреннему телефону, отменить эту встречу, не создавая неловкого положения для подруги своей сестры. Эта женщина сказала, что примет Джесс в свой обеденный перерыв. И ей не придется приносить такую жертву. Она ей не только не доставит неудобств, но даже сделает ей одолжение.

Джесс искала глазами телефонный аппарат на зеркальной стене, когда открылась дверь лифта. Пустой лифт стоял и ждал. Ну так что, казалось, говорил он, что вы собираетесь делать? Телефонов тут нет, а я долго ждать не стану. Назвался груздем – полезай в кузов, лифт издал нетерпеливое жужжание. Что вы собираетесь делать?