С другой стороны, Мэйлор прекрасно понимал, что имел все основания считать себя счастливчиком, если припомнить события двухлетней давности, едва не стоившие ему головы, поскольку теперь все же сидел за штурвалом корабля. Когда процесс шел к концу, он не на шутку был перепугай открывшейся перед ним перспективой подвизаться в статусе уборщика туалетов на какой-нибудь затерявшейся в космосе верфи, Однако вместо этого его понизили в должности лишь до помощника командира корабля, и с тех пор ему дозволялось участвовав в таких «интереснейших» мероприятиях, как ремонт спутника-наблюдателя, обеспечение доставки запасных частей на посты внешнего наблюдения или, вот как сейчас, патрульные рейсы.

Полгода назад он был восстановлен в должности командира корабля. Он не знал, чем был обязан такому решению: то ли своим прежним заслугам, то ли вмешательству влиятельных ходатаев, которые вдруг решили милостиво вспомнить о нем. В свое время ему приходилось иногда надирать уши этим «техно» или «Йойо», Именно так было при штурме генопитомника фагонов «Хищником II», на борту которого он находился в качестве одного из помощников командира корабля Взяв на себя командование в критический момент, после гибели командира, он, внезапно, в чисто гусарском духе атаковав вражеский командный пункт, сумел овладеть объектом.

Какие же это были чудные времена!

А сегодня он подумывал даже о том, что если бы его отправили на уборку туалетов, то это было бы еще и не самым худшим из решений. И все потому, что несусветная глупость, лежавшая в основе всех ого заданий, но изменилась ни на йоту – разница состояла лишь в том, что теперь ему самому приходилось отдавать идиотские приказы.

Мэйлор, уютно устроившись в командирском кресле «Фимбула», облокотился на спинку, прикрыл глаза и позволил своим мыслям пару секунд витать непонятно где. Нет, мечтателем Мэйлор а уж никак нельзя было назвать. Наоборот, у своих коллег он пользовался репутацией человека, напрочь лишенного воображения, который проявления всякого рода рассеянности на службе считал смертным грехом, а может быть, даже чем-то еще более ужасным.

Но теперь он мог позволить себе чуть расслабиться: во-первых, это не было боевым заданием, и второе – даже такой, как Мэйлор, был, в конце концов, обычным человеком из плоти и крови. Полеты эти он рассматривал не иначе как способ тратить время и энергоресурсы, причем больше сокрушался о последних. Посылать тяжелый крейсерский корабль через половину витка Галактики с целью контроля совершенно безопасных участков пространства, запихивать в компьютер новые программы, и все лишь для того, чтобы еще раз проверить роботизированную станцию, которая сама себя проверит лучше человека во сто крат, – это, по мнению Мэйлора, граничило со слабоумием. Конечно же, он не сказал ни слова, когда ему вручили приказ маршала. Он ничем не выдал своего раздражения, на его лице но дрогнул ни единый мускул, хотя он попытался, как это всегда было в его манере, извлечь хоть какую-то пользу из этой ситуации.

Боже мой, какую пользу – что за вздор? Что можно было извлечь из подобных миссий? Эти полеты словно окутывала некая аура дремоты – результат стабильности и спокойствия, уверенности в том, что ничего, абсолютно ничего, не произойдет и произойти не может. Даже сам Мэйлор не мог отделаться от этого чувства, хотя на состоявшемся неделю назад совещании он еще раз подчеркнул, что ни в коей мере не склонен терпеть на службе любого рода проявлений недисциплинированности. И в то же время он был твердо убежден, что все без исключения его подчиненные рассматривали этот полет лишь как своего рода отпуск при части. Многим из них незадолго до этого пришлось поучаствовать в настоящих боях, и эти недели воспринимались ими как отдых, причем вполне заслуженный.

Курс «Фимбула» пролегал главным образом через системы, лишенные планет; это были системы двойных звезд, и даже тройных. А если здесь изредка можно было наткнуться на планету-другую, то это были просто безжизненные тела, окруженные метаном, ледяные шары или, наоборот, раскаленные, совершенно не приспособленные для более-менее длительного на них пребывания, Но были и иные? настолько хорошо защищенные целыми мириадами спутников-убийц, что для овладения ими требовалось бы погубить целый флот боевых кораблей, а к таким рискованным предприятиям не была готова ни одна из фракций.

Именно о такой планете, находившейся в системе красного гиганта «11-12», в которую «Фимбул» вошел восемь часов тому назад, и шла речь, Она представляла собой просто лишенный атмосферы гигантский кусок камня, вокруг которого на орбите вращался ее естественный спутник под названием Луна Хадриана, А факт наличия на этой орбите еще и искусственного спутника-убийцы свидетельствовал о том, насколько важен он был для сардайкинов, А почему – вот об этом ничего не могли сказать бортовые компьютеры: в них не было данных ни о массе, ни о поверхности планеты, которые могут быть спокойно получены бортовыми системами дальней разведки любого более или менее близко расположенного корабля в течение каких-то секунд.

Незадолго до входа в систему они связались с автоматической станцией, передали ей свой опознавательный код, чтобы их случаем не приняли за корабль-нарушитель, и, кроме того, был произведен обмен кое-какими данными. Не было никаких намеков на что-то необычное, но, несмотря на это, «Фимбул» все же сделал пару лишних пролетов через систему, чтобы еще раз, сантиметр за сантиметром, просканировать поверхность этого ледяного гиганта перед тем, как прыжок в гиперпространство перенесет его в соседнюю систему, где та же самая процедура должна начаться снова. Приказ есть приказ – наверное, этот принцип был единственной религией сардайкинов.

Мэйлор со спокойной душой готов был поспорить на свое годовое жалованье, что он еще лет сто будет летать по этому маршруту без каких-либо инцидентов.

И наверняка проиграл бы это пари, как стало ясно уже в следующую секунду. Откуда-то с пульта управления вдруг раздалось нервное попискивание.

– К нам пожаловали гости! – объявил голос навигатора.

Вопреки обычаю, Мэйлору понадобилось чуть более секунды, чтобы осмыслить это сообщение. Он открыл глаза и изумленным взглядом уставился на навигатора, сидевшего за огромным пультом контроля за дальним пространством.

– Что вы сказали? – осведомился он.

– Я говорю, у нас гости, – повторил офицер и выпрямился, как свеча, в своем кресле.

– Что вы сказали? – ледяным голосом переспросил Мэйлор.

Поняв наконец чего от него хотели, офицер даже вздрогнул.

– Я... имею в виду, сэр, что... что у меня на радаре неизвестный объект, – поправился он.

Лицо его было по-прежнему безучастным, он и глазом не моргнул. Может быть, он думал, что даже морщина на лбу могла быть расценена как изумление или, еще хуже, недовольство, а это уже грозило и ему, и остальным членам команды внеочередным нарядом на камбуз до самого конца рейса.

– Судя по данным, это крупный космический корабль. Удаление... – он мельком взглянул на индикаторы, – четыреста восемьдесят тысяч миль, плюс-минус пять тысяч.

Мэйлор еще секунду продолжал сидеть, никак не реагируя на эту информацию. И за эту секунду в его мозгу пронеслись десятки вариантов того, что могло бы означать такое сообщение.

– Готовность два! – коротко бросил он. Поднявшись с командирского кресла, он сошел вниз с возвышения, на котором оно стояло, и подошел к вогнутому основному экрану, занимавшему всю лобовую стенку рубки.

– Попытайтесь определить, что это за корабль,– негромко проговорил он. – И дайте мне его на экран.

Конец последней фразы заглушила сирена тревоги, внезапно зазвучавшая по всему «Фимбулу». Свет, мигнув, приобрел желтоватый оттенок, снова стал обычным, и Мэйлор вдруг почувствовал, как пол под ним стал дрожать, когда огромные реакторы синтеза, находившиеся в фюзеляже, рывком стали набирать мощность, Повсюду в двухсотметровом корабле началась беготня, члены команды устремлялись на свои рабочие места, спрыгнув с коек, они поспешно напяливали свои боевые скафандры и выбегали из кубриков. Изображение на главном мониторе заволокла тонкая сероватая пелена – это развернулись защитные экраны, окружая корабль почти непроницаемым тройным слоем силовых полей Но все эти видимые и слышимые перемены были лишь верхушкой айсберга технологической метаморфозы, совершившейся на борту «Фимбула». Из трехгранного фюзеляжа крейсера выдвинулись вдруг с полдесятка горбатых колпаков – поступила команда привести в готовность системы вооружений корабля. За те пять секунд, которые прошли с тех пор, как Мэйлор отдал приказ, находившийся в полудреме корабль превратился в орудие уничтожения огромной разрушительной силы, масштабы которой трудно даже вообразить.