Гризкветр, конечно, имел еще меньше возможностей ответить на этот вопрос. Оба помолчали некоторое время. Затем они почти одновременно воскликнули, когда на горизонте заблестели белые заостренные конусы вокруг Эстории — башни.

— Если бы остров все еще находился в автоматическом режиме, ему пришлось бы крутиться вокруг всей страны, — разъяснил Грин. — Но теперь он слушается меня, и нам плевать на эти башни.

— Собьем их!

— Как раз это я и собираюсь сделать. Но не сейчас. Давай посмотрим. Интересно, на какую высоту мы можем подняться? Узнать это можно только одним способом. Полный наверх!

Он потянул рычажок, и остров начал подниматься, одновременно двигаясь вперед.

— Древние, как и мы, могли создавать антигравитационные двигатели. Они продолжали конструировать корабли традиционной обтекаемой формы еще долго после того, как в этом отпала необходимость. Вероятно, это делалось для того, чтобы радары легче распознавали их. Наверное, так. Точно не скажет никто.

Он разговаривал сам с собой, то и дело поглядывая на экраны, на которых открывалась панорама равнины и города Эстория; их детали уменьшались с набором высоты.

— Сделай одолжение, Гризкветр: сбегай ко входу в пещеру и посмотри, рухнули стены или нет. А на обратном пути закрой дверь в эту комнату. Скоро станет холодно и не будет хватать воздуха. Но я думаю, что остров оборудован устройствами для поддержания нормальной температуры и атмосферы. Надо выяснить это сейчас.

Мальчишка вскоре прибежал обратно.

— Все в порядке, стены упали! — запыхавшись, доложил он. — И Рыбная Богиня тоже упала, ее голова почти перекрыла вход в пещеру. Я проскочил там без всякого труда. Наверное, и ты пролезешь.

Грин почувствовал себя не слишком хорошо. Эту возможность он не предусмотрел. Вот был бы фокус, если бы статуя совершенно заблокировала выход, и он остался бы внутри умирать от голода. Эсторианцы, конечно, восприняли бы его гибель как наказание, ниспосланное Богиней… Нет, он все-таки не умер бы! Он бы вернулся к панели управления и раскачивал бы остров до тех пор, пока статуя не откатилась бы. А что, если бы большие каменные блоки рухнувшей стены подперли бы статую так, что ее невозможно стало бы сдвинуть? Он вспотел при этой мысли и ласково взглянул на черную кошку. Он никогда не был суеверным, но фортуна явно повернулась к нему лицом с тех пор, как Леди Удача привязалась к нему. Конечно, это трудно объяснить с позиций разума, но он чувствовал себя спокойнее, когда она крутилась поблизости.

Теперь всю Эсторию можно было окинуть одним взглядом, а небо потемнело — космос был совсем рядом.

— Мы уже достаточно высоко, — Грин остановил остров. — Если кто-нибудь не удрал вовремя с острова, он уже мертв: воздух здесь разрежен. И я был прав: температура и состав воздуха регулируются. Здесь очень хорошо и удобно. Правда, я не отказался бы чего-нибудь съесть.

— Можно снизиться, тогда я смогу выйти и поискать чего-нибудь на гарнизонной кухне, — предложил Гризкветр. — Никто не сможет теперь помешать мне.

Грин подумал, что это превосходная идея. Он был очень голоден, потому что ему всегда приходилось есть за двоих: за себя и за Стража. Если симбиоз внутри собственного организма обеспечивал его более чем нормальной силой и энергией, то и требовал он для этого много топлива. А если ему не хватало пищи, он начинал питаться за счет организма Грина. Жизнь со Стражем давала не одни преимущества, была и некоторая опасность.

Он снизил остров до двух тысяч футов и поставил управление в нейтральное положение, решив сопровождать мальчика на всякий случай. Но уже подходя к двери, он почувствовал беспокойство и подумал: «А что, если дверь вдруг закроется и я не смогу открыть ее снова? Прелестная будет ситуация: торчать в воздухе на высоте двух тысяч футов без парашюта!» Возможно, это и трусость, но он не собираюсь больше испытывать судьбу. Смущенно улыбаясь, он велел мальчишке идти одному, а сам решил внимательно изучить систему управления и выработать точный план действий.

Когда Гризкветр вернулся с корзинкой, нагруженной едой и вином, Грин выругал себя за минутную слабость, а потом забыл об этом. В конце концов, благоразумие никогда не вредит, и он поступил мудро. Он с жадностью набросился на еду и выпил полбутылки вина, зная, что Страж переварит алкоголь раньше пищи и его окажется в крови слишком мало, чубы толком опьянеть. Чередуя слова с пережевыванием пищи, Грин рассказал Гризкветру, что они будут делать дальше.

— Вот поедим и начнем спускаться. Я напишу записку, а ты сбросишь ее на ступени перед дворцом. В записке я посоветую королю освободить пленников и, не причиняя им ни малейшего вреда, вывести за ветролом. Там мы легко можем подобрать их и унести, как большая птица из пословицы. Если он откажется, нам придется снизиться и обрушить остров на храм Богини, чтобы развалить его и золотую статую, разукрашенную драгоценностями. А если он не осознает угрозы, разрушим дворец, не говоря уже о том, что прежде перевернем все башни вокруг Эстории. Конечно, прежде чем сбрасывать записку, мы заранее опрокинем несколько башен, чтобы показать ему, что мы не шутим.

Глаза Гризкветра заблестели.

— Остров может раздавить большое здание?

— Да, хотя мне кажется, мы могли бы уничтожить его гораздо проще. Мне давно уже интересно, как остров стрижет траву. Я могу только предполагать, что имеется устройство, похожее на такое же у нас на Земле. Это устройство режет предметы с помощью луча молекулярной толщины, который разрушает их атомную структуру. В режиме стрижки остров генерирует такой луч только под своим основанием. Конечно, там у него есть и другие устройства — для уборки обломков, мусора и других предметов, которых, в соответствии с данными его памяти, не должно быть на поле. Но я не знаю, как все это включается.

Гризкветр укоризненно посмотрел на него.

— Ну не могу же я всего знать. Я ведь не сверхчеловек.

Мальчик не сказал прямо, но выражением лица подтвердил, что он именно так думал о своем отчиме. Грин пожал плечами и отослал мальчика в казарму за бумагой, чернилами и пером.

К возвращению сына Грин завис футах в пятидесяти над дворцом. Он торопливо набросал записку, положил ее в корзинку с крышкой и приказал Гризкветру выбросить ее за борт, на ступеньки дворца.

— Я понимаю, что ты уже устал от этой беготни взад-вперед, посочувствовал Грин, — но тебе же это не повредит. Ты уже большой и сильный.

— Конечно, сильный, — воскликнул мальчишка. Грудь его распрямилась, плечи развернулись. Он ринулся из комнаты, чуть не споткнулся в дверном проеме, но тут же выровнял шаг и исчез. Улыбаясь, Грин начал наблюдать за толпой, что собиралась внизу. Тут он увидел, что в сторону священников, стоящих на большой лестнице, кувыркаясь, летит корзина. Он улыбнулся еще шире, когда эта группа рассыпалась в панике, а некоторые из них в спешке потеряли башмаки и покатились кувырком по лестнице. Он подождал, пока один из них не набрался мужества вернуться и открыть корзинку, затем снизил остров еще на двадцать футов. В то же время он заметил, что на площадь перед дворцом выкатывают пушку. Ствол ее поднялся в строну Грина.

— Надо отдать ребятам должное за их мужество, — пробормотал он. — Или за явное безрассудство. Уж и не знаю, что вернее. Ну, стреляйте, друзья мои!

Они не выстрелили, потому что из дворца выбежал священник и остановил их. По-видимому, его записку, хоть она и была на хьюнгроггском языке, перевели быстро, и эсторианцы решили не рисковать.

— Подождем, пока они соберутся с мыслями, и дадим мудрецам возможность увидеть картину будущих событий, если они окажутся не слишком сговорчивыми, — произнес Грин.

Остров двинулся с места и опрокинул около двадцати башен в районе ветролома. Грину это понравилось, и он хотел было поступить так же еще с парой сотен башен, но его слишком живо интересовала судьба Эмры и землянина. Он вернулся на прежнюю позицию над ступенями дворца.

Он прождал около десяти минут, которые показались ему десятью часами. Наконец, когда его терпение уже кончалось, Грин проворчал: