– Любит… не любит… – вполголоса приговаривала Джин Парсонс, отрывая лепестки у ромашки, которую выдернула случайно, очищая разбитую перед крыльцом своего коттеджа клумбу от сорняков. Посадить цветок обратно было невозможно, так как корень остался в земле, поэтому Джин грустно вздохнула, а затем машинально, не особенно сосредоточиваясь на том, что делает, оторвала первый лепесток. – Любит… не любит… – слетело с ее губ. За первым лепестком последовал второй, третий и так далее. – Любит… не любит…

Несмотря на то что сегодня была суббота, выходной день и вдобавок лишь недавно рассвело, Джин проснулась рано. Разбудило ее чувство подспудного недовольства, которое она в последнее время испытывала постоянно – дома, в городском транспорте, на улице, общаясь с мужем, сыном, матерью, клиентами банка, в котором работала…

Сегодня недовольство было направлено на отсутствие порядка практически во всех помещениях дома, а также на прилегающем к нему участке – в саду, во дворе, в хозяйственных постройках и даже беседке, которую по крайней мере следовало хотя бы подмести. Однако никто не утруждал себя подобными действиями. Кроме нее, Джин, данный факт, похоже, вообще никого не волновал.

Как же не раздражаться!

Впрочем, будучи человеком здравомыслящим, Джин осознавала, что взвинчивает себя по пустякам. В действительности все не так уж плохо. Да, некоторый беспорядок в комнатах заметен, но не в большей степени, чем в других домах, где взрослые день-деньской заняты на работе, а горничная отсутствует.

По большому счету недовольство Джин проистекало вовсе не из осознания того, что в доме нет должного порядка. Ее грызло что-то иное. И хуже всего, пожалуй, была начавшая постепенно формироваться догадка, в чем именно кроется причина хандры – уж точно не в далеком от идеала состоянии жилых помещений и двора!

Как часто, лежа в постели рядом с Энди, своим мужем, прислушиваясь к его спокойному, размеренному дыханию, Джин спрашивала себя, почему привычный мир – дом, семья, работа – перестал ее удовлетворять?

Не далее как сегодня, часа два назад, она размышляла над этим, сидя в одиночестве на кухне за первой чашкой кофе и щуря левый глаз, потому что в тот момент он был на пути следования солнечных лучей.

Те же невеселые размышления побудили ее сейчас начать механически обрывать лепестки случайно попавшей в руки ромашки.

– Любит… не любит… любит… не любит… – бормотала она, безучастно следя за собственными действиями. – Любит. – Лепестки кончились, и круто изогнутые брови Джин сошлись у переносицы.

Любит? Гм, а что это за крошечный, не полностью развившийся лепесток? Получается, любит с половиной, что ли?

Она вздохнула, мимоходом едва заметно усмехнувшись по поводу того, какая чушь бродит в ее голове.

С другой стороны, все это было очень серьезно, потому что касалось самого важного – отношений Джин с Энди, сынишкой Тимом, а также жизни вообще…

Ведь должна же существовать какая-то причина, благодаря которой они – все трое – живут вместе?

Эк, спохватилась! – прокатился в ее мозгу насмешливый скрипучий голосок, который периодически подавало подсознание, в последнее время гораздо чаще, чем прежде. – На ромашке гадаешь! А раньше у тебя не было сомнений, выходить за Энди замуж или нет?

Не было, мысленно ответила Джин. Потому что я твердо знала: Энди любит меня, я люблю его. А сейчас… Она прерывисто вздохнула. Сейчас мы вроде тоже любим друг друга, но как-то не так, как следовало бы. Слабее, что ли… Менее страстно… Такое ощущение, будто что-то между нами происходит. Нечто нехорошее, настораживающее, даже пугающее.

Вероятно, тебе просто казалось, что ты любишь Энди, вновь услышала она. В действительности же дело тогда обстояло несколько иначе.

Ничего подобного! Джин бросила оборванную ромашку. Если бы я не любила Энди, то никогда не стала бы его женой.

Брось, не упрямься, посоветовал ей невидимый собеседник. Сама наверняка понимаешь, что выдаешь желаемое за действительное. На самом деле все довольно просто: с твоей стороны имела место обыкновенная влюбленность. Ты же восприняла ее как невесть какое возвышенное чувство, из-за чего и согласилась отправиться под венец. Но не расстраивайся, уйма народу попадается на ту же удочку, так что ты очутилась в многолюдной компании.

Пораженная этой мыслью, Джин некоторое время стояла неподвижно. Потом в ее голове проплыло: а может, даже и влюбленности не было, просто я ее себе внушила. Потому что так мне было удобнее.

Действительно, четыре года назад Джин пребывала не в лучшей ситуации. Смертельного, правда, ничего не было, однако ей тогда казалось, что уж лучше умереть, чем терпеть такие муки. Со стороны же все выглядело банально: ее бросил возлюбленный, человек, которого она боготворила, хотя он был всего лишь студентом и они учились на одном – последнем – курсе финансового факультета.

Даже сейчас Джин прикусила губу, вспоминая то кошмарное время. Самым ужасным являлось то, что приходилось каждый день посещать занятия в университете и встречаться с Кевином – так звали парня.

А потом появился Энди, между ними неожиданно вспыхнул роман, и они поженились.

Только сейчас Джин осознала, что, скорее всего, вышла замуж в пику Кевину, который почти сразу же после разрыва с ней обзавелся новой подружкой. Или у него сначала появилась другая пассия, а потом он оставил Джин – сейчас это уже не представлялось существенным.

А тогда… О, тогда Джин была на седьмом небе от счастья, что утерла Кевину нос!

Рассуждала она примерно так: ах я оказалась недостаточно хороша для тебя? Ты просто развлекался со мной, пока я сгорала в любовной лихорадке? Возможно, даже втихомолку посмеивался над моей пылкостью? Что ж, получай, дорогой! Я выхожу замуж, причем за человека, который не чета тебе. Кусай теперь локти! И знай: ни одна женщина не полюбит тебя так, как любила я… Да, любила, а ты, умник, этого даже не понял!

Что ж, пусть я действительно не испытывала к Энди сильных чувств, а лишь была увлечена им, все равно он очень многое для меня сделал, подумала Джин. И за это я благодарна ему. Если бы не Энди, кто знает, чем закончилась бы моя история с Кевином. А так я просто забыла его – и все. Выбросила из головы. Вычеркнула из памяти. Как будто его и не существовало…

Впрочем, окончательно забыть Кевина ей, конечно, не удалось. Но хорошо уже было то, что она вспоминала о нем почти совершенно спокойно, как о прочих однокурсниках – почти, потому что с прочими не сгорала по ночам в постели.

Странно, вдруг промчалось в мозгу Джин, я очень живо, детально и красочно вспоминаю каждое мгновение, проведенное в объятиях Кевина, хотя вовсе не нуждаюсь в этом. Зато когда пытаюсь представить себе то же самое с Энди, в моих воспоминаниях почему-то зияет пустота. А между тем он мой муж! К которому, кроме всего прочего, я питаю чувство глубокого уважения…

Знакомство с Энди произошло случайно, в тот период, когда в душе Джин уже слегка утихла боль, оставленная разрывом с Кевином, и она вновь обрела способность нормально воспринимать реальность.

Весна в тот год выдалась холодная, Джин простудилась, и у нее развился острейший бронхит. Она не любила ходить в больницу, но мучительный кашель все-таки заставил ее обратиться к врачу. Им оказался Энди Парсонс, ее будущий муж.

Разумеется, тогда Джин еще не знала, что станет женой Энди. Зато она не могла не заметить, как внимательно и заботливо он к ней отнесся. Она до сих пор помнила, что в ту минуту в ее голове пронеслось: мол, вот посторонний человек, а обращается со мной лучше, чем Кевин, по которому я с ума сходила!

Однако существовало еще одно обстоятельство, не оставившее Джин равнодушной: для врачебного осмотра ей пришлось снять часть одежды, и это было впервые после разрыва с Кевином, когда она раздевалась перед мужчиной. И пока Энди выслушивал ее с помощью фонендоскопа, она отметила про себя, что профессиональные прикосновения этого человека более нежны, чем ласки Кевина.