Уклончиво улыбнувшись, Джин вдруг неожиданно для самой себя заметила:

– Может, и следовало бы. – Обронив это, она тут же отвела взгляд.

Салли, наоборот, еще пристальнее всмотрелась в ее лицо. На ее памяти Джин еще никогда не выглядела такой подавленной. И не произносила таких странных фраз.

Немного подумав, Салли осторожно заметила:

– Если не хочешь говорить, не надо, но порой, знаешь, хуже, когда держишь что-то в себе. Например, в пятнадцать лет у меня был случай, когда в парке я попала в поле зрения группы накачавшихся пивом подростков. Они окружили меня на дорожке, утащили в заросли и попытались изнасиловать. Лишь чудом мне удалось вырваться, и хорошо еще, что на мне осталась большая часть одежды, так что ни прохожие на улице, ни мои родители дома даже ничего не заметили. Но я в тот вечер испытала настоящий шок, потому что со мной никогда не обращались так грубо. С месяц я ходила как в воду опущенная, пока меня не вызвала на откровенный разговор Сара Джонс, наш школьный психолог. Я сама не заметила, как, глотая слезы, рассказала ей все, и с того момента почувствовала себя значительно лучше. – Выдержав короткую паузу, Салли добавила: – Так что решай сама, хочешь снять с сердца груз или нет.

– Энди пожелал обзавестись ребенком.

Брови Салли сошлись у переносицы.

– Своим ребенком, насколько я понимаю? – Ей было известно, что Энди и Джин не являются биологическими родителями Тима.

– Именно, – кивнула Джин.

– Что ж…

Беседа свернула в неожиданном для Салли направлении, и она немного растерялась. К счастью, в этот момент, очень кстати, вернулась официантка с подносом, нагруженным тарелками. Пока она переставляла их на стол, Джин и Салли молчали. Разговор возобновился, лишь когда они начали есть.

– Насколько я помню, вы с самого начала совместной жизни планировали родить ребенка, – негромко произнесла Салли, отправляя в рот первый ломтик нежной, ароматной, приправленной апельсином, базиликом и тимьяном говядины. – И, по-моему, ты никогда не упоминала, что эти планы изменились.

Джин ковырнула вилкой спагетти, затем грустно вздохнула.

– Верно, ничего не изменилось, но…

– Кажется, Энди не особенно спешил с этим, если не ошибаюсь?

– У него были на то причины, – кивнула Джин. – Ему нелегко пришлось после развода с женой: малыш на руках, а еще работа… сама понимаешь.

Салли сочувственно покачала головой.

– Ох, это всякому тяжело пережить, а уж если с ребенком остается мужчина…

В глазах Джин на минуту появилось отстраненное выражение: она вспомнила, как Энди рассказывал ей о том периоде своей жизни. Он взял в супруги молодую женщину, у которой был ребенок. Китти – так звали его жену. Собственно, сынишке Китти, Тиму, они и были обязаны своим знакомством.

Произошло это в Рочестере, где оба тогда проживали. Малыш простудился, ночью ему стало совсем плохо, и Китти постучала в дверь находившейся на верхнем этаже квартиры Энди – всему дому было известно, что он врач. Тот, невзирая на поздний час, отправился взглянуть на мальчика и дал несколько советов. Его рекомендации оказались так хороши, что на следующий же день жар у ребенка спал и началось выздоровление.

Пока оно продолжалось, Энди регулярно навещать Тима, а заодно и Китти, конечно. Тогда-то и возникли их близкие отношения. Далее последовало предложение руки и сердца, затем свадьба, после чего началась совместная жизнь. Китти расторгла договор аренды квартиры и переселилась с полуторагодовалым Тимом к мужу, то есть к Энди. Месяца через три тот усыновил ребенка.

Китти только приветствовала подобный шаг, тем более что Энди проводил с Тимом даже больше времени, чем она сама. Почти каждый вечер Китти отправлялась на работу в ресторан – играть на рояле в составе джазового оркестра. Раньше ей приходилось оставлять Тима с кем-нибудь – чаще всего с почасовой нянькой, – но с появлением Энди все переменилось. Теперь услугами посторонних людей доводилось пользоваться, лишь тогда, когда работа Китти совпадала с ночным дежурством Энди.

Этот брак завершился в рекордно короткий срок. Примерно через семь месяцев Китти сбежала от Энди, как он подозревал, с кем-то из коллег-музыкантов. Вскоре она прислала документ о разводе и письмо, в котором просила прощения за свой поступок, объясняя его тем, что они с Энди разные люди и их брак был ошибкой. В конце Китти добавила, что не претендует на Тима, и обещала никогда не пытаться войти с ним в контакт. Решение суда в пользу отказа Китти от родительских прав на Тима прилагалось.

Так Энди вновь оказался свободным, но уже не одиноким – на его руках остался ребенок. Однако последнее обстоятельство опечалило его меньше всего: он искренне привязался к Тиму и ни разу не пожалел, что усыновил его.

Позже Энди перебрался сюда, в Скрантон, воспользовавшись тем обстоятельством, что в местной больнице образовалась вакансия. Ему хотелось уехать из города, где довелось испытать самое большое разочарование в жизни. Разумеется, Тима он забрал с собой.

Еще года через полтора, когда самые трудные времена остались позади, Энди познакомился с Джин. Едва увидев ее, он понял, что хотел бы прожить с ней всю жизнь. К счастью, Джин была свободна, они начали встречаться и в конце концов поженились. Тим помехой не стал. Наоборот, смышленый малыш – тогда ему уже было около четырех лет – настолько понравился Джин, что она последовала примеру Энди и тоже усыновила его. Тогда же они с Энди решили обязательно обзавестись собственным ребенком – когда жизнь наладится.

Но Энди не торопился осуществлять уговор: в его памяти прочно засели воспоминания о трудных временах одинокого отцовства.

Именно это подразумевала Салли, говоря о том, что Энди не спешит вторично становиться папой.

– …У вас ничего не изменилось, вы по-прежнему нацелены на рождение собственного ребенка, но возникла какая-то помеха, так? – услышала погруженная в воспоминания Джин.

– Что? – машинально переспросила она.

Салли вздохнула.

– Я говорю, что не понимаю, у вас вроде ничего не…

Но Джин уже сориентировалась.

– Да, ничего не изменилось, но лишь на первый взгляд.

– Вот как? – Салли удивилась, однако о еде не забыла: в этот момент она как раз накручивала на вилку спагетти, чтобы через минуту отправить в рот.

– В общем-то было бы, конечно, неплохо, если бы появился малыш, – задумчиво произнесла Джин. – Только как-то все происходит… не так.

Салли жуя хихикнула. Затем спохватилась.

– Ой, извини! Просто я подумала, как это «не так» может происходить процесс зачатия…

– Представь себе, может! – буркнула Джин.

Недоуменно покосившись на нее, Салли попросила:

– Объясни, пожалуйста.

Джин нервно пошевелилась на стуле.

– Разумеется, проблема не в технической стороне вопроса! Мне не нравится сам подход Энди к делу. То все оттягивал, а то вдруг подай ему ребенка чуть ли не сию секунду и безразлично, что ты сама думаешь по этому поводу!

– Не может быть… – протянула Салли. – Энди в самом деле так сказал?

– Нет, – поморщилась Джин. – Конечно, ничего такого он не говорил, но сути это не меняет.

– Гм… возможно, Энди вдруг подумал о том, что дальше оттягивать нельзя, ведь время уходит и вы с ним отнюдь не молодеете. Особенно он. Сколько ему сейчас, тридцать пять?

Джин повела бровью.

– В этом году исполнится тридцать семь.

– О… – протянула Салли. – Вот видишь!

– Что я должна видеть?

– Как ты не поймешь! Тридцать семь… Не успеет Энди опомниться, как ему стукнет сорок, а это уже, по многим меркам, солидный возраст.

– Только не для мужчины, – возразила Джин. – В сорок лет они только начинают взрослеть.

Однако Салли не собиралась сдаваться.

– Ты говоришь о психологии, о взглядах на жизнь и тому подобных моментах, я же имею в виду рождение ребенка. Сейчас для этого самое подходящее время, дальше может быть поздно. Существует мнение, что у старых родителей дети бывают не совсем…