Он рванул дверцу старенькой «шестерки», и через несколько минут уже ехал по кольцевой автодороге в сторону Теплого Стана.

В Теплом Стане жила Оля Кукушкина, рыжая, покрытая веснушками бывшая аспирантка, ныне бухгалтер «Аквариума России». Ходили слухи, что у Оли была несчастная любовь, что она подавала надежды и почти что защитила выдающуюся диссертацию по элементарным частицам..

Да, что греха таить. Оля вот уже два года была любовницей Хвостова. Олега Ивановича мучали по этому поводу моральные дилеммы, одновременно испытывал он глубокое удовлетворение собственным нравственным падением, а, самое главное, Оля его понимала. Они курили вместе, слушали хорошую музыку, и никогда Оля даже словом не обмолвилась о том, что хочет за Хвостова замуж. Она никогда ничего не просила. «Олечка» – поднимаясь в лифте на девятый этаж, Хвостов растрогался. Привычно задребезжал звонок.

– Оля, Олечка, – прошептал Хвостов, когда открылась ее дверь. – Все кончено, я, кажется, буду разводиться.

– Олег, что случилось? Почему, так вот, вдруг?

– Оля... Я должен тебе открыться. Дело в том...

– Что? – Насторожилась Кукушкина.

– Скажи, например, если бы у меня хвост вырос, мы бы все равно друг друга понимали?

– Ааа. – протянула бывшая аспирантка. Нет, Олег Иванович, вы все-таки не романтическая персона. Я понимаю, крылышки, как у ангелочка. Беленькие, с перьями, а у вас – хвост. Сатана там правит бал. Неостроумно.

– Олечка, – Хвостов почувствовал возбуждение. – Я понимаю, что не являюсь для вас лучшим выбором. Но тем не менее, если развод мой с Ксенией оформится...

– Хвостов, что за глупости, оставьте мои джинсы в покое.

– Никогда!

– Что это! – Аааа – Кукушкина вырвалась из объятий Хвостова и с безумным взглядом забилась в угол комнаты.

– Ну что, ну что, хвост, я же предупреждал. – смутился Олег.

За прошедшие несколько часов хвост заметно удлинился. Около тридцати сантиметров в длину, поросший жесткой, черной шерстью.

– Мамочка, – всхлипнула Оля. – Мама...Что это за отросток, Олег? Как ты мог? На кой ляд он тебе сдался?

– Олечка, да что с тобой, Оля. Ну, атавизм. В конце концов, нельзя же так.. Ведь я все тот же Олег Хвостов, с хвостом или без хвоста – Олег Иванович запутался в собственных рассуждениях. – Фамилия у меня такая, черт бы ее побрал. И потом, Олечка, поверь, вчера еще не было, а сегодня – есть.

– Уходи, Олег, я тебя прошу. Умоляю, только оденься и уходи. Это Бог наказал меня. – Оля зарыдала. – Господи, ну за что мне это? Все подружки замуж повыскакивали, кто в Америке, кто в Саудовской Аравии. Ленка кондо купила...

– Все вы, бабы, одинаковые. – Горечь одиночества, непонимания, обиды, овладела Хвостовым. – Эх, Кукушкина. Зря ты так.

– Убирайся – заревела рыжая стерва, – брысь, животное!

У Олега Ивановича потянуло сердце.

Перед шестеркой Олега Ивановича нахально застыл красный Фольксваген, перекрыв Хвостову всякую свободу передвижения. Беспомощностью этой воспользовались трое подростков, то ли обкуренных, то ли пьяных в доску. Не обращая внимания на Олега, они со смешками пытались просунуть согнутую проволоку между дверью и боковым стеклом.

– Эй, мужики. Ребята, пацаны – Хвостов судорожно перебирал подходящие эпитеты. – От...сь от моего средства передвижения, или хуже будет! Что же вы делаете! – Хвостов почувствовал, что дай ему волю, он растопчет малолетних преступников на месте.

– Смотри, Леха, пока мы возились, дедуля пришел. Е-мое, дедуля, сходи на Новодевичье, чесс-слово, не пожалеешь. Такие чуваки там лежат, обоссаться можно.

– Отойдите от моей машины, ублюдки.

– Это кто здесь ублюдок, бля? Дедуся, не мешай работать. Давай, не выебывайся, вызывай ментов. Мы их бьем, ментов ваших, чтобы они тоже не выебывались.

– Парень, послушай меня, – странное спокойствие спустилось на Хвостова. – Тебе сейчас будет очень больно. Обещаю. Уши надеру.

– Дедуся все-таки выебывается. – вступил в разговор Леха. – Вот тебе, дедусь, воспитательное средство для старых козлов.

– Херня, пистолет Макарова. Да он не стреляет у вас, козлы, а вы это видели? – Хвостов дернул ремень на поясе. – Если вы козлы, то я племенной бык буду. Фильмы про ковбоев смотрели?

– Леха, я тебе говорил, суке, что травка тухлая какая-то, – паренька вывернуло наизнанку. – Мочи эту сволочь скорее, бля, а то я за себя не ручаюсь.

– Ну уж нет, – Хвост с лазерно-прицельной точностью вылетел из штанов, выбил пистолет из руки главаря, и надавал обидчикам по щекам.

Подростки с суеверным подвыванием разбежались, Олег Иванович застегнул брюки, боднул наглый «Фольксваген», и поехал на «Сокол» к знаменитому венерологу Дмитрию Иосифовичу Фейхтенгольцу. Когда-то Хвостов учился в одной группе с Фейтенгольцем-младшим, ныне смотавшимся в Израиль, так что у него был блат.

– Уникальный, совершенно невероятный случай атавистической патологии, – престарелый профессор Фехйтенгольц с восторгом мял волосатый хвост. – Вот здесь еще один хрящик, вам не больно, Олег Иванович?

– Да нет, кажется. Дмитрий Иосифович. Скажите ради всех святых, что это такое? За какие такие грехи?

– Олег, мы далеко не все пока знаем. Случай ваш чрезвычайно редок, хотя в медицинской практике описан. Стресс, нарушения нормального развития, и запускаются доисторические генетические программы. Вот, полюбуйтесь.

С пожелтевшей картинки учебника анатомии, на Хвостова глядело волосатое чудовище с огромным хвостом.

– Но как же такое может случиться, Дмитрий Иосифович. Жил, работал, проснулся утром – нате вам, хвост. Жена говорит, что все из-за Чернобыля.

– Ну, этого наука никогда не узнает. Возможно, радиация вызвала сбой в работе ДНК. Одним словом, Олег, не расстраивайтесь. Хвост ваш доброкачественный, я уверен, что его удастся удалить хирургическим путем. Вряд ли вы обладаете способностью к регенерации, как, скажем, лягушка, или ящерица.

Кстати, смешно конечно, но недавно прочел в «Огоньке», что в лесах у подножия Килиманджаро живет племя хвостатых людей, и что они-то и являются потомками снежного человека.

– Объясните это супруге. Или любовнице. Как это так, мужик с хвостом? Где это видано? Я не хочу, не хочу!

– Олег, прекратите истерику. Вы же мужчина. Мало ли, вот у вас хвост вырос, а если бы родились негром или евреем? Бывают, знаете ли, черные евреи – вот кому действительно не повезло.

– А если туп как дерево, родишься баобабом. – вспомнил Хвостов песню времен счастливого детства, и расплакался.

Хвостов поехал к маме.

Галина Васильевна Хвостова после смерти мужа сильно сдала. С невесткой отношения как-то не сложились, внучки выросли без бабушки. Пенсия ее, казавшаяся приличной в старые времена, теперь совсем обесценилась. Только маленький участок с наспех сколоченным сарайчиком и огородом поддерживал у Галины Васильевны волю к жизни. С апреля по октябрь она ползала по грядкам, все время что-то сажая и пропалывая. Картошка, огруцы, помидоры, укроп, чеснок – все было свое, домашнее, варилось, мариновалось, закатывалось в пузатые трехлитровые банки.

Хвостову повезло – мать была дома.

– Чего явился? Не начинай, по глазам вижу – с Ксенией опять поругался. Что тебе сказать, сам выбирал. Родителей не слушал, куда там! Напролом тебя несло, Олег. Теперь терпи. Две девки у тебя, им еще на ноги встать надо.

– Да нет же, мам, я не о том.

– Ну что еще у тебя стряслось? С работы тебя выгнали?

– Хуже, мамочка, гораздо хуже, – Хвостов неожиданно разрыдался. «Что за бред, – возмущался внутренний голос, сопли распустил, да тебе уже сорок лет, а ты все к маме под крылышко?».