– Я бы рассказал вам это еще вчера, если бы вы об этом попросили. Все дело в том, что одна молодая женщина попросила меня помочь отыскать ее отца. У меня имеются основания полагать, что мы существенно продвинемся вперед, если сумеем выяснить, кто выписывал эти банковские чеки. Раскрыть вам имя моего клиента я не могу, поскольку это было бы нарушением профессиональной этики, но…

Он замолк, поскольку Баллу его не слушал. Член восьми советов директоров откинул назад голову и совершенно неприлично хохотал. Вульф вопросительно посмотрел на меня, и я развел руки в стороны, одновременно изогнув брови. Баллу досыта нахохотался, утер слезы, одарил нас с Вульфом широчайшей улыбкой и сказал:

– Изумительно. Просто потрясающе. Так он скрывался целых двадцать два года? Просто не могу поверить.

– Судя по всему, вы его знаете.

– Еще бы! Кстати, возможно, вам не помешает знать, что деньги по этим чекам получала Элинор Деново.

– Да, спасибо. Моего клиента зовут не так, но к нашему делу это тоже имеет отношение. Так вот, мистер Баллу, поскольку вы знаете, кто… Я хочу только вас предупредить, чтобы не было никаких недоразумений. Если вы назовете мне имя этого человека, а я надеюсь, что вы это сделаете, то я не смогу расценивать полученные от вас сведения как конфиденциальные. Более того, я собираюсь использовать их в интересах моего клиента.

– Да, я понимаю. – Баллу явно получал удовольствие от происходящего. Глаза его еще лучились смехом. – Еще пару часов назад я думал, что не сделаю этого; я хотел даже позвонить вам и сказать, что ничего не вышло, однако любопытство пересилило. Теперь, когда вы рассказали, в чем дело, я решил, что назову вам его. Если, конечно, вы не водите меня за нос. Вы мне сказали правду – дело и впрямь только в том, что эта молодая женщина хочет знать, кто ее отец?

– Да, это правда. Кстати, имя Элинор Деново, которое вы назвали, убеждает меня в том, что я прав.

– Поразительно! Просто не верится. А сколько лет этой женщине?

– Двадцать два. Первый чек пришел через две недели после ее появления на свет.

– Давайте посчитаем… От семидесяти шести отнять двадцать два… Ему было пятьдесят четыре. Тогда я знал его не так хорошо, как сейчас. Его фамилия Джаррет – Сайрус М. Джаррет. В том, что я вам рассказываю, ничего конфиденциального нет – в банковских кругах это знают все. Двадцать два года назад он был президентом «Сиборд». В пятьдесят третьем году – ему было шестьдесят два, – он стал председателем правления. Некоторые из нас хотели, чтобы он сложил с себя полномочия, но у него слишком большой пакет акций. К тому же он чрезвычайно богат. Обычно в шестьдесят пять принято уходить от дел, но он не захотел. Тем не менее, большинство проголосовало за его отставку, и он ушел с поста председателя правления, оставшись, правда, в совете директоров. Хотя на заседаниях он почти не появляется.

Баллу чуть приумолк, словно переводя дыхание, потом продолжил:

– Все это общеизвестно, но я хочу еще добавить, что никогда не симпатизировал Джаррету, да и сейчас мое отношение к нему не изменилось. Кстати, его многие недолюбливают. И меня вовсе не беспокоит, если станет известно, что именно я рассказал вам про него. Сомневаюсь, чтобы вам удалось лишить его сна – этого никому еще не удавалось, – но буду рад, если вы попытаетесь.

Баллу кинул взгляд на часы.

– Мне пора. – Он встал, шагнул к двери, но обернулся. – Если у вас появятся вопросы, Гудвин, приходите.

И вышел так быстро, что я даже не успел его проводить.

Когда хлопнула входная дверь, Вульф посмотрел на часы. До ужина оставалось тридцать пять минут. Вульф перевел взгляд на меня.

– Что скажешь?

Я поскреб себя за ухом.

– Скакать козлом и кричать «ура!» я не собираюсь, – признался я. – Теперь мы знаем, что он уже стар и, судя по всему, крепкий орешек. Если в сорок пятом ему было пятьдесят четыре, значит, сейчас ему семьдесят шесть. Я слыхал о нем; даже читал статью в «Форчун», но как к нему подкопаться – не знаю.

– У тебя есть номер телефона мисс Деново?

– Конечно.

– Набери его. Я сам поговорю.

Я сверил номер в записной книжке, развернул к себе телефон и, накручивая диск, решил представиться как Арчи Гудвин, а не просто Арчи. Не хотелось давать Вульфу лишний повод язвить по поводу моей способности быстро находить общий язык с молоденькими особами женского пола.

– Алло!

– Эми Деново?

– Да. Это Арчи?

Пришлось на ходу менять сценарий.

– Совершенно верно. Я звоню из кабинета. Мистер Вульф хочет поговорить с вами.

Вульф снял трубку. Я слушал по параллельному аппарату.

– Мисс Деново, это Ниро Вульф. Я хочу кое о чем спросить вас. У вас один телефонный аппарат?

– Да.

– Я все равно буду осторожен. Терпеть не могу телефонов и не доверяю им. Пожалуйста, не говорите ничего лишнего. Мы уже выяснили, кто посылал эти чеки. Сведения…

– Как? Уже?

– Пожалуйста, не перебивайте. Так вот, сведения получены из вполне надежного источника. Человек, который подписывал эти чеки, жив, ему семьдесят шесть лет, он богат и принадлежит к высшему обществу. Живет он в Нью-Йорке… Впрочем, в этом я не могу быть уверен, но знаю, что связаться с ним можно. Итак, теперь мой вопрос. Вы сами знаете, с какой целью прибегли к моим услугам. Человек, присылавший чеки, найден. Хотите ли вы…

– Я хочу знать, кто он!

– Вы непременно узнаете. Если придете сегодня вечером в девять часов или позже. Хочу же я спросить следующее – хотите ли вы, чтобы я продолжил расследование или сами возьметесь за него? Я должен знать это до ужина.

– Конечно же, я хочу, чтобы расследование продолжили вы Я сейчас приеду. Я… я могу сейчас приехать?

– Нет. Как же можно – посреди ужина? Я жду вас, начиная с девяти.

Вульф положил трубку, вынул из ящика фотографии, хмуро посмотрел на них и бросил на стол. Я развернулся к Вульфу лицом и спросил:

– Может быть, я позвоню Сайрусу М. Джаррету и скажу, чтобы завтра к одиннадцати утра он явился сюда, если это его не слишком затруднит?

– Да-с, – прошипел Вульф. Очень странно – он никогда не шипит. Потом Вульф извлек свою многопудовую тушу из кресла и протопал на кухню.

В половине четвертого в среду я сидел в шезлонге под сенью развесистого клена на самой вершине обрывистого утеса в округе Датчес. Внизу раскинулась живописная долина Гудзона. Слева от меня ярдах в ста высилась увитая плющом стена огромного особняка (с таким же успехом я мог бы назвать его дворцом, чертогом или даже замком), насчитывающего, должно быть, не менее полусотни зал и комнат. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, росли деревья, кусты, цветы и были понатыканы статуи, изображающие, например, лань, принимающую пищу прямо из рук девушки. В восьми футах напротив меня в таком же шезлонге, но с подставкой для ног сидел худой старик с длинным костистым лицом, обрамленным копной густых седых волос и с пронизывающими голубовато-серыми глазами, которые не выражали ровным счетом ничего. Так вот, в половине четвертого я как раз говорил этому старику:

– Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более того, я их никогда и в глаза не видел.

Проведя целое утро в библиотеке и в архиве «Газетт», я узнал про Сайруса М. Джаррета достаточно, чтобы исписать несколько дюжин страниц, но какая вам разница – левую или правую ногу он сломал, когда упал с лошади в 1958 году? Но кое-какие факты я вам приведу. Возвел эти хоромы его дед, а Сайрус в них родился. У него была одна жена, которая умерла в 1943 году, одна дочь, в настоящее время проживающая в Риме с мужем-графом, и, наконец, один сын по имени Юджин, сорока трех лет, занимающий пост одного из девяти вице-президентов «Сиборд Бэнк энд Траст компани». Сам Сайрус М. Джаррет был членом девяти советов директоров, побив тем самым нашего Баллу. И так далее.

Мне пригодились сведения о том, что в шести комнатах своего дворца Джаррет разместил одну из трех лучших в мире коллекций предметов ручной работы колониального периода. Покопавшись в справочной литературе, я пришел к неутешительному заключению, что для того, чтобы поддержать разговор на тему творчества ранних поселенцев в течение пяти минут, мне потребовался бы месяц усердных занятий. Поэтому я отважно изобрел предмет ручной работы прямо у себя в голове, нашел телефон-автомат и набрал код 914, а потом сам номер.