— Мсье Гайар, повторяю вам…

— Дорогая Аврора, скажи, что ты полюбишь меня, скажи только одно слово! Скажи — и ты не будешь больше рабыней! Ты будешь так же свободна, как твоя госпожа. У тебя будет всё: платья, драгоценности, развлечения — всё, что пожелаешь! Мой дом будет весь к твоим услугам, ты будешь распоряжаться в нём, как хозяйка, как если бы ты была моей женой…

— Довольно, сударь! Перестаньте! Вы оскорбляете меня! Я вас больше не слушаю!

Голос её звучал решительно и возмущённо. Ура!

— Что ты, дорогая моя, любимая Аврора! Не уходи! Выслушай меня!..

— Я вас не слушаю, сударь. Я всё расскажу мадемуазель Эжени…

— Скажи мне хоть слово, хоть одно слово любви! Один поцелуй, Аврора! На коленях молю тебя!..

Я услышал, как он упал на колени, а затем шум борьбы и громкое, возмущённое восклицание Авроры.

Тут я решил, что пришло время действовать, и в два прыжка очутился в комнате, посреди которой стоял на коленях пылкий кавалер. Он крепко держал девушку за руки и пытался привлечь к себе. Аврора же, стараясь вырваться — а она была довольно сильна, — быстро тащила за собой по ковру своего страстного обожателя. Вид у него был уморительный.

Когда я вошёл, он не видел меня и узнал о моём присутствии по громкому смеху, который я не мог бы сдержать даже под страхом смерти. Я продолжал хохотать и после того, как он отпустил свою жертву и вскочил на ноги; я смеялся так громко, что не расслышал ругательств и угроз, которыми он осыпал меня в ответ.

— Что вам здесь надо? — были первые слова, которые я разобрал. — Что вам здесь надо?

— Ну, а мне незачем спрашивать вас об этом, мсье Гайар. Я и сам вижу, что вам надо. Ха-ха-ха!

— Я спрашиваю вас, — повторил он ещё более злобно, — что вам здесь надо?

— Мне ничего не надо, мсье, — ответил я всё так же насмешливо, — вернее, моё дело не похоже на ваше.

Мой намёк, казалось, привёл его в ярость.

— В таком случае, чем скорей вы уберётесь отсюда, тем лучше! — закричал он, свирепо сдвинув брови.

— Лучше для кого? — спросил я.

— Для вас! — ответил он.

Я уже начал терять терпение, хотя держал себя в руках.

— Сударь, — сказал я, подходя к нему вплотную, — я впервые слышу, что дом мадемуазель Безансон принадлежит Доминику Гайару. Если бы это было так, я гораздо меньше уважал бы святость этого крова. Вы же совсем не уважаете его. Вы оскорбили эту молодую девушку, эту молодую леди, так как она достойна этого звания не меньше, чем самая знатная особа в вашей стране, Я был свидетелем вашего низкого поведения и слышал ваши гнусные предложения…

Гайар вздрогнул, но не сказал ни слова. Я продолжал:

— Вы не джентльмен, сударь, и недостойны встретиться со мной, как равный, с оружием в руках. Хозяйки этого дома сейчас нет. Вы здесь такой же гость, как и я. Так вот, даю вам слово, что, если вы не уберётесь отсюда через десять секунд, я отстегаю вас хлыстом!

Я говорил решительно и хладнокровно.

Гайар видел, что я не шучу и готов сдержать своё слово.

— Вы мне дорого за это заплатите! — прошипел он. — И увидите, что в нашей стране нет места шпионам.

— Вон!

— А вы, достойный образец добродетельной квартеронки, — добавил он, бросая злобный взгляд на Аврору, — помните: наступит день, когда вы будете менее щепетильны. Тогда у вас не будет такого любезного защитника.

— Ещё слово — и…

Я поднял хлыст, но Гайар не стал дожидаться удара и, поспешно юркнув в дверь, спустился с веранды. Я вышел за ним, желая убедиться, что он ушёл. Дойдя до конца веранды, я посмотрел в сад. Поднявшийся вдруг птичий гомон указывал, что кто-то пробирается сквозь кустарник.

Тем не менее я подождал, пока не открылись ворота. Вскоре над оградой показалась голова человека, идущего по дороге. Я сразу узнал уличённого соблазнителя.

Но стоило мне отвернуться от него и направиться в гостиную, как я уже забыл о его существовании.