ЛЕСНЫМИ ТРОПАМИ

22 июня 1941 года Костя Кулагин, недавний десятиклассник 154-й школы Смольнинского района Ленинграда, решил, что в это суровое время его место на фронте. Но в военкомате Костю и слушать не стали: семнадцать лет — непризывной возраст. Пришлось ждать, когда объявят запись добровольцев. В начале июля Костя Кулагин был зачислен в партизанский отряд Валентина Савченко, а вскоре отряд был заброшен в Дедовичский район.

Первые бои были для Кулагина большими испытаниями. Не сразу обрел он партизанскую смекалку и выдержку. Поначалу, как только начинался бой, юношу охватывал страх. Как он ни старался, не мог сдержать дрожь в руках.

«Неужели я трус?» — обжигала мысль. Костя стыдился смотреть в глаза товарищам. Однажды он заговорил на эту тему с Николаем Большаковым, бывшим рабочим прядильно-ниточного комбината имени С. М. Кирова. Несмотря на большую разницу в возрасте, они с первых же дней в отряде стали настоящими боевыми друзьями.

— Дядя Коля, скажите, вам страшно бывает в бою?

— Не без этого, — ответил Большаков. — Ведь в бою каждую секунду могут убить. Кому ж охота с жизнью расстаться!

— А почему незаметно, что вам страшно?

— Это другой разговор, — сказал Николай, отмахиваясь веткой от назойливых комаров. — Каждому человеку становится не по себе, когда вокруг него летят пули и повизгивают осколки. В такие минуты начинают, как говорят, мурашки по коже бегать, сердце иногда готово в пятки уйти…

— У вас тоже? — удивился Костя.

— И у меня, — усмехнувшись, ответил Большаков. — Но все дело в том, что одни пересиливают чувство страха, заставляют себя думать только о выполнении задачи, об ответственности за порученное дело. Этим они воспитывают у себя бесстрашие. А другие, безвольные люди целиком отдаются чувству страха и празднуют труса. Страх — не позор. Постыдна трусость. Понял?

— Как будто бы понял, — не совсем уверенно проговорил Костя.

— Вот еще что запомни, дружище, и никогда не забывай: в бою ты не один, в трудную минуту тебе всегда придут на помощь боевые друзья. Основная заповедь войскового товарищества такая: сам погибай, а товарища выручай.

Косте часто приходилось отправляться на боевые задания с Большаковым. И с каждым дном отступал страх. Вскоре Костя Кулагин стал вести себя на любом задании как заправский партизан. Но тут случилась беда…

Однажды командование узнало, что в населенном пункте Зеленый Клин остановилась большая группа карателей. В разведку ушли Николай Большаков, Василий Глухов, Иван Гринько и Василий Костенко.

Разведчики подошли к деревне, когда уже стало темнеть. Они разделились попарно: Костенко и Гринько выдвинулись вперед, залегли на окраине села, а Большаков с Глуховым остались позади. Вскоре из села выехала большая группа мотоциклистов. Случилось так, что гитлеровцы наткнулись на Большакова и Глухова. Завязалась перестрелка. Включились в нее и Гринько с Костенко. Они били по фашистам с тыла, стараясь выручить товарищей из беды. Но силы были далеко не равными.

В перестрелке Глухов был убит, а Большаков тяжело ранен и захвачен карателями. Фашисты зверски пытали Николая Большакова, но он не произнес ни единого слова. Тогда гитлеровские изверги заперли партизана в сарае с сеном и подожгли его…

Весть о злодеянии, учиненном гитлеровцами, обожгла сердце Кости, наполнила его душу еще большей ненавистью к фашистским палачам. Как клятва прозвучали его слова:

— Фашистов, как гадов ползучих, уничтожать буду!

Вскоре партизанской группе под руководством комиссара отряда Михаила Поспелова было приказано устроить засаду у дороги между деревнями Горушка и Зеленый Клин. Здесь часто проезжали гитлеровцы из карательного отряда.

Почти нехожеными лесными тропами, по дну заросших оврагов пробирались партизаны к намеченному пункту. Рядом с комиссаром шагал Костя. После гибели Большакова он заметно изменился: осунулся, стал замкнутым. Трудно пережить потерю такого друга, каким был для него дядя Коля. Комиссар Поспелов заставлял Костю находиться поближе к себе, чтобы в бою вовремя удержать от необдуманных действий и поступков: неукротимая жажда мести приводит иногда к безрассудству. Поспелов исподволь внушал Косте, что Родина призывает своих сыновей на подвиг, но не на бессмысленное самопожертвование, — это не одно и то же.

Еще до рассвета расположились партизаны в облюбованном для засады месте. Ждать пришлось недолго. Как только поднялось солнце, из деревни выкатило около десятка мотоциклов. Мотоциклистов надо было пропустить, а появившуюся за ними основную группу карателей скосить огнем, разметать гранатами. Так было задумано. Но не всякий раз в бою все идет по плану.

Кто-то из партизан не выдержал и преждевременно открыл огонь. Такая оплошность одного человека ставила под угрозу срыва выполнение задачи, подвергала всю группу большой опасности.

Головной мотоциклист оказался не из пугливых: притормозив немного, он стал разворачивать машину в сторону замаскировавшихся партизан. Через считанные секунды фашист, сидящий в коляске, откроет пулеметный огонь, а вслед за ним начнут стрелять и другие.

— Эх, раззява, — проговорил Костя в адрес поспешившего товарища и, чуть приподнявшись, бросил ручную гранату.

Фашистский мотоциклист не успел открыть огонь. Граната, брошенная Кулагиным, угодила в мотоцикл, водитель и пулеметчик были уничтожены. Остальные мотоциклисты повскакивали с машин, залегли в кювете по другую сторону дороги и открыли автоматную пальбу. Партизаны ответили дружным огнем. Но гитлеровцы хорошо укрылись. Гранатой же их не достать — далековато.

— Не зарывайся, Костя! — крикнул Поспелов, увидев, как пополз к дороге Кулагин.

Но Костя, плотно прижимаясь к земле, все полз и полз. Вот он скрылся в небольшой ямке. Высмотрел, откуда больше ведется огня, и метнул туда гранату. Вслед за ней полетела другая, только немного левее. После взрывов фашисты почти прекратили огонь. Около Кулагина оказался еще один партизан. Они бросили еще по две гранаты и услышали громкий голос:

— Автомашины справа!

Из деревни Горушка двигалось несколько машин с солдатами. Дожидаться их не было никакого смысла: внезапности не получилось. Вступать же в бой с противником, который гораздо превосходит по численности, неразумно. Партизанам пришлось уходить.

Костя шел, как всегда зорко посматривая вперед и по сторонам. Он не предполагал, что комиссар батальона Поспелов сейчас думает о нем. А тот действительно думал о находчивости комсомольца, которая, может быть, спасла жизни многим товарищам. В группе потерь нет, зато уничтожено не меньше полутора десятков гитлеровцев.

А Костя думал о том, что прав был дядя Коля: страх можно пересилить.

С каждым днем все больший урон фашистам наносили партизаны отряда Валентина Савченко. Они ни днем, ни ночью не давали оккупантам покоя. Враг стал нервничать. Он то и дело высылал по следам партизан эсэсовские карательные группы. Но партизаны были неуловимы.

Однако настало время, когда в отряде появилась трудности с питанием. В населенных пунктах, где можно было приобрести продукты, размещались крупные гарнизоны противника. Охрана в них была организована так, что не только группе, но и одиночным партизанам пробраться туда было невозможно. Такое положение не могло не волновать командование отряда.

Как-то к группе партизан, сидевших у костра, подошел комиссар отряда Михаил Поспелов. Среди бойцов находился и Костя.

— Как дела? — спросил у него Поспелов, присаживаясь рядом. — Не заскучал?

— В деревню бы сходить, товарищ комиссар.

— На вечеринку, что ли? — улыбнулся Поспелов.

— Да нет, — ответил Костя, — не на вечеринку.

И внимательно посмотрел на комиссара.

Тот понял, что хотел сказать Кулагин, и подумал: а почему бы нет? Пареньку проще побывать в каком-нибудь селе, чем взрослому. Высмотрит там, что и как. А потом можно устроить налет на фашистский гарнизон и действовать наверняка. Свои соображения Поспелов доложил командиру отряда.

И вот Костя, получив соответствующие указания, шагает к деревне Хохлово. На нем видавшая виды рубаха, залатанная во многих местах, штанины засучены до колен. Грязноватое лицо и взлохмаченные волосы придавали ему вид бездомного, каких немало оказалось на оккупированной фашистами земле. Длинным прутом размахивает он направо и налево, подсекает высокие стебли травы, срезает голубые колокольчики и белые ромашки.

Вдали показалась деревня. Как встретит она парня? Может быть, уже на окраине схватят его фашисты? Или не обратят внимания на неказистого подростка? Мало ли сейчас тут бродит таких. Костю охватило волнение. Но такое состояние длилось недолго. Костя хорошо уяснил, что если при выполнении задания думать только о себе, о своей безопасности, — на успех не надейся.

Кулагин прилег на траву, чтобы успокоиться немного. А когда поднялся и посмотрел в сторону темнеющего перелеска, увидел стадо коров. У разведчика радостно забилось сердце. Это было то, что нужно.

Встреча с пастухами была самой обычной. Их было трое: сухощавый, небольшого роста старик и два подростка.

— Здравствуйте. Хлеб-соль, — сказал Костя.

— Здорово, молодец, — ответил старик. Он откусил от круто посоленного черного куска хлеба, сунул в рот отрезанную дольку луковицы. Неторопливо пожевал и сказал: — А что касается хлебца, сам понимаешь…

На вопрос старика — откуда? — Костя предусмотрительно назвал деревню, находившуюся вдалеке от Хохлова, дотла сожженную фашистами.

— Отца немцы застрелили и мамку тоже, — шмыгнув носом, сказал Костя.

— Чего ж ты здесь очутился, а не у себя в деревне? — спросил старик.