Неожиданно Томас Айвор поднял руки и осторожно прикоснулся к ее прическе. Эвелин не успела сообразить, зачем он это делает, как сверкающая заколка была вынута из ее волос, и они мягкой волной рассыпались по ее плечам.

— Что вы делаете? — Эвелин попыталась подобрать волосы.

— Вы казались озабоченной, и я подумал, не болит ли у вас голова, — не смутившись, ответил он.

— Со мной все в порядке! — отшатнулась Эвелин, но он, схватив ее за руку, удержал на месте.

— Вы не доделали работу. — Он свободной рукой притронулся к болтающемуся воротничку. — Пожалуйста! — Он умоляюще, совсем по-детски посмотрел прямо в глаза Эвелин, и она увидела еле заметный огонек желания в его глазах. Он держал ее за руку, пока она расстегивала пуговицы, одну за другой, и в ней поднималась волна ответного желания.

— Вы ее узнаете? — спросил Томас Айвор, когда они наконец добрались до последней пуговицы, и рука Эвелин соскользнула в возбуждающе теплую ямочку на его мощной шее.

— Узнаю что? — не поняла Эвелин, опрометчиво притронувшись к его бешено бьющемуся пульсу.

— Мою рубашку… которую вы однажды ночью использовали, чтобы прикрыть ваше женское очарование, — промурлыкал Томас Айвор, вызывая у Эвелин трепет во всем теле при воспоминании о той ночи. — Я почувствовал, что мне очень приятно носить ту вещь, которая прикасалась к вашей нежной коже. И, если вас не затруднит, осчастливьте меня несколькими вашими легкими, как перышко, прикосновениями.

Его рубашка была теперь совсем расстегнута, обнажая мощную, мускулистую грудь, покрытую завитками темных волос. Он приложил ее трепещущую руку к своим плоским твердым соскам.

— Прикоснитесь ко мне, Эвелин, — почти простонал он, — делайте со мной, что хотите — дергайте за волосы, щиплите, кусайте, — все будет счастьем…

Его тело пылало жаром, Томас был готов вступить в любовную схватку. Он притянул руку Эвелин к низу своего живота, и она почувствовала необыкновенную ярость его мужской плоти. Эвелин казалось, что она впервые ощущает мужское тело, настолько сильным был всплеск ее собственных чувств — смесь желания и боязни, радости и сладкой боли, протеста и смирения с неизбежным… На минуту она испугалась, что он овладеет ею прямо здесь, прямо сейчас.

Эвелин осторожно погладила его грудь. Он вздрогнул и застонал. Этот хриплый стон совсем вывел ее из равновесия. Она сошла с ума! Неужели она готова уступить необузданной страсти этого мужчины?

— А если войдет Сандра? — прошептала она. Томас наклонился к ней с успокаивающей улыбкой, но она указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Мне лучше пойти в спальню.

— Ты права, так удобнее, — немедленно согласился он, накрыл ее руку своей и повел за собой. — Это — неуютная комната… — Его жаркое дыхание опаляло ее шею, он обнял Эвелин и прижал ее к обнаженной груди.

— Уже совсем ночь, — попыталась воспротивиться она.

— Да, для других — поздняя ночь, а для нас — самое начало… — Он зарылся лицом в пышное кружево ее волос, вдыхая нежный аромат женской кожи, слегка покусывая сначала хрупкую шею, потом кончик уха. — Я так давно мечтал об этом… быть с тобой… — Он плотно прижался к ней. — Мечтал о том, что мы будем делать, когда останемся наедине… Ты создана для меня… Я буду любить тебя, дышать твоим запахом, чувствовать нежность твоего тела…

Эвелин робко прислонилась к его плечу.

— Я не привыкла к таким отношениям, — стыдливо призналась она.

— Кто знает заранее, что будет? Надо пробовать. — Томас Айвор решительно открыл дверь в спальню и придержал ее ногой, пропуская вперед робкую Эвелин. — Дай мне возможность убедить тебя, что наша связь как раз то, что тебе необходимо. — Он обнял ее, поднял на руки и осторожно положил на середину огромной постели. Потом закрыл дверь и быстро сбросил с себя одежду.

Высокий, статный, обнаженный, он подошел к постели, где свернулась калачиком смущенная Эвелин.

— Посмотри на меня, дорогая, я весь твой! — Он смотрел на ее пылающее лицо, а она не могла отвести восхищенного взора от его горделивого фаллоса, выступающего из темной курчавой гривы волос между его мощными ногами.

— Вы… вы… — Эвелин облизала пересохшие губы.

— Хорошо вооружен? — лукаво улыбнулся Томас Айвор.

Несомненно, подумала Эвелин.

— Я хотела сказать, высокомерны, — поправилась она, скрывая за резкостью непрошеные слезы восторга при виде его великолепной наготы, открыто заявляющей о сексуальных достоинствах этого горделивого мужчины. — Может быть, немного подождем, поостынем?

Его улыбка стала сердитой.

— Боишься, что я буду грубым? Напрасно. Я дам тебе возможность найти себя, я знаю, как это делается… — Томас сел рядом с Эвелин на постель и начал ловко и нежно раздевать ее.

Когда он снимал с нее широкую юбку, из кармана, прятавшегося в складках, выпала припасенная ею шоколадка. И это послужило поводом для восхитительной игры.

Они, оба полностью обнаженные, кормили друг друга кусочками шоколада, смеялись и дурачились. И вот, когда Эвелин полностью расслабилась и забыла свой страх, Томас вдруг шутливо зарычал:

— Ты думаешь этим жалким кусочком утолить мой зверский голод? — И впился в ее смеющиеся, пахнущие шоколадом губы.

А потом он просто опрокинул Эвелин на спину, накрыл ее своим телом и решительно проник в глубину ее лона.

Все сомнения и опасения Эвелин исчезли, сметенные неистовой силой его страсти…

Но, добившись желаемого, он не рвался к завершению. Напротив, не отпуская ее, он уперся одной рукой в подушку, чуть освободив Эвелин от тяжести своего крупного тела, и начал целовать ее лицо, потом шею, потом грудь, добираясь до вожделенных сосочков. Эвелин стонала от наслаждения, ей хотелось исчезнуть, раствориться в его мощном теле. Она непроизвольно сама начала двигаться под ним, и тогда Томас Айвор осторожно и ненавязчиво присоединился к ритму ее движений, и они вместе устремились в нарастающий поток наслаждения…

Гораздо позже, уже засыпая, обессиленная бурными ласками и непривычными взрывами блаженства, сладко терзавшими ее целомудренное тело, Эвелин подумала, что этот человек, который, казалось, хотел лишь физической близости, украл ее сердце. Нет, не украл… ворвался в него. Даже не подозревая об этом, Томас Айвор в эту ночь открыл ей, что такое настоящая любовь.

Эвелин обычно просыпалась рано и любила полежать с закрытыми глазами, прежде чем бежать на лекции в колледж. Так было и сегодня. Как только первые лучи солнца проникли сквозь тоненькую занавеску, закрывающую комнату первого этажа от любопытных глаз случайных прохожих, Эвелин проснулась.

Лежа с закрытыми глазами, она не сразу поняла, где находится и что произошло. Все ее тело сладко ныло и было переполнено ощущением неги и умиротворенности. Эвелин рискнула открыть глаза.

Рядом с ней спал мужчина. Он спокойно и ровно дышал, лицо казалось по-детски доверчивым и беззащитным, руки обнимали подушку. Томас Айвор. Эту ночь он провел в ее постели… Точнее — это она лежала в его постели; ее волосы, перепутавшиеся за ночь, рассыпались по подушке и щекотали его подбородок…

Эвелин осмотрелась и удивилась окружающему беспорядку: наглаженные и накрахмаленные до хруста простыни были скомканы и едва прикрывали их тела; по комнате было разбросано ее белье; на полу серой грудой валялся вечерний костюм Томаса Айвора.

Эвелин придирчиво изучила свое собственное полуприкрытое простыней тело и сразу заметила множество крошечных синяков на груди и шее — следы любовных утех. Осторожно приподнявшись, она полюбовалась и на роскошное тело лежащего рядом Томаса Айвора. Немного смутившись, она увидела на его плечах и спине краснеющие царапины. Казалось, он вырвался из цепких лап маленького дикого зверя… Собственно, так оно и было, и этим зверем была она, тихая, скромная учительница литературы!

Эвелин знала, что никогда не пожалеет о том, что уступила ему, потому что он не менее щедро, чем она, дарил себя. За одну эту ночь она в большей степени почувствовала себя женщиной, чем за все время ее связи с Грегори. Томас Айвор был безусловным лидером, неистовым и страстным, и в то же время деликатным и нежным. После первой вспышки удовлетворения у нее потекли слезы, но он не стал смущать ее вопросами, а просто прижал к себе ее содрогающееся тело и осушил слезы поцелуями. Он дал ей отдохнуть, лаская ее и постепенно находя самые чувствительные точки на ее теле. Так, нежно и незаметно, он опять привел ее в возбуждение, которое вновь вознесло их на вершину любовного экстаза.