- Как? Мы летели уже с ним? - ужаснулся профессор.

- По всей вероятности, сэр!

Дверь туалета была открыта. Там еле помещались коренастый командир и радист.

- Это и удалось вам обнаружить? - удивился О'Скара, рассматривая протянутую ему командиром коробочку.

- Очень сложные микросхемы, сэр, - пояснил радист. - По радиосигналу включается странное, но мощное поле.

- Откуда вам это известно? - пытливо осведомился О'Скара.

- Убедившись, что взрывчатки нет, мы замкнули вот это реле. И представьте! Все электронное оборудование у нас перестало работать. Мы сразу как бы ослепли и оглохли.

- Похож на коскоры! Есть закон науки: осуществленное повторяется! вмешался доктор Стилл. - В ООН рассмотрен меморандум о так называемых неопознанных летающих объектах, которые могут оказаться космическими кораблями инопланетян, готовящих вторжение на Землю*.

______________ * В 1978 году Генеральная Ассамблея ООН рекомендовала всем своим членам вести наблюдения НЛО и сообщать о них в ООН.

- Не думаете ли вы, что некий гуманоид подбросил этот прибор в наш лайнер? - сердито спросил О'Скара. - Я верю в бога, но верить в ваши коскоры меня никто не заставит. Об этом можно было говорить лишь в условиях псевдобезвременья.

- Нет, я думаю, профессор, что некто вполне человекообразный рассчитывает, что наш лайнер окажется, потеряв ориентировку, в тех самых условиях, когда корабли и самолеты гибнут в Бермудском треугольнике, - очень серьезно заметил Стилл.

- Значит, сигнал следовало ожидать именно там?

- Несомненно, профессор. Остается только выяснить, откуда его должны были дать?

- Гм! Неужели из Антарктиды?

- Если в этом замешана все та же преступная организация, то именно оттуда, - уверенно поставил точку доктор Стилл.

К этому же выводу пришел и Остап, когда с Ту-144М была получена радиограмма о находке. Он сразу же заявил Спартаку:

- Очевидно, браток, сигналить должен был "саквояж". Его и "украли", чтобы вынести за пределы Грота, где помехи не помеха!

- Слушай, а не потому ли на "Титане" отказал локатор. Помнишь?

И снова на помощь пришли соседи сенатора по лестничной площадке Педро и Мария. Они видели своего врага Мурильо, который выходил из двери сенатора с желтым саквояжем в руке.

Сенатор, узнав об этом, закричал:

- Я не знаю этого мерзавца, но именно он украл мой чемодан. И, оказывается, это он же украл и чемодан мистера Смита, упокой, господи, его душу. Маньяк! Опасный маньяк!

- Не беспокойтесь. Мы отыщем и ваше имущество, и его похитителя, заверили сенатора.

И действительно, сравнительно скоро чемодан был найден в Скалах пингвинов на берегу бухты, где ничто не мешало радиопередаче.

- Итак, сенатор, - начал Спартак. - Вот ваше имущество. Можете осмотреть, не пропало ли что.

Сенатор жадно набросился на саквояж, открыл его своим ключом, стал рыться в белоснежных рубашках и павлиньих галстуках и торжествующе вытащил пачку стодолларовых банкнот:

- Вот видите! Даже не сумел открыть! Спрятал, как вы говорите, где-то в камнях, чтобы потом взломать! И деньги целы.

- А зачем они ему здесь? - без усмешки сказал Спартак.

- Ах да! Все то же! Тогда спрашивайте у него сами.

- Мы сейчас это и сделаем во время очной ставки преступника с вами.

- Какая очная ставка! Вы с ума сошли! Я протестую! Это провокация! Негодяй украл мой чемодан, чтобы скомпрометировать меня.

- Он уверяет, что вы хорошо знаете его, Мигуэля Мурильо!

- Я не желаю никаких очных ставок в отсутствие моего адвоката!

- У вас еще будет случай пригласить своего адвоката, сэр.

Вскоре появились Остап и приведенный им Мигуэль Мурильо.

- Хэлло, Брокк! - кинулся Мурильо к сенатору, протягивая ему руку. Тот, растерявшись, даже подал Мурильо руку для рукопожатия и тут же отдернул ее.

- Он оцарапал меня! Грязные ногти!

- Итак, вы узнаете друг друга?

- О, конечно, сэр! - ухмыльнулся Мурильо. - Это же председатель комиссии ООН, правда, раньше...

- Если это тот человек, который похитил мой чемодан, то я его вижу в первый раз! - завопил Броккенбергер. - Но утверждаю, что похищенные чемоданы были ему нужны для того, чтобы подкидывать в них бомбы.

- Лжете, Брокк, лжете! Если он так продает меня, то и я не постесняюсь. Да, мы встречались с этим человеком еще в Нью-Йорке, когда я был в бедственном положении и готов был на все. Его называли Брокком, и он был во главе гангстерского синдиката "Броккорпорейшен". Там меня и "наняли" для участия в строительной экспедиции ООН в Антарктиду. И проинструктировали.

- Это ложь преступника! - завизжал Броккенбергер.

- Мои преступления не доказаны. Я лишь отнес по просьбе владельцев чемоданов один в самолет, а другой вынес из Грота. В этом нет состава преступления.

- В одном чемодане была бомба или, может быть, детская погремушка? спросил Остап. - А в другом? В другом, полюбуйтесь, двойное дно, в котором смонтировано передающее радиоустройство, оно заработает от химической реакции. Решение на высшем техническом уровне, не от какого-нибудь дедовского будильника.

- Я понятия об этом не имею. Я лишь слепой исполнитель. И у вас нет ордера на мой арест.

- Ордер мы тебе выпишем вместе с сенатором на эту квартиру, а саквояж временно унесем, чтобы убедиться, когда заработает передающее сигнал радиоустройство.

- Вы не смеете оставлять меня с ним вдвоем! - запротестовал Броккенбергер. - Это маньяк! Он убьет меня!

Мурильо загадочно смотрел на него.

- Вы останетесь в разных комнатах, - заверил Спартак.

Радиосигнал из-под двойного дна желтого саквояжа Броккенбергера был дан точно в момент, когда Ту-144М пролетал район Бермудского треугольника. Но на лайнере сигнал этот не был принят, и электроника на нем продолжала работать нормально.

Глава одиннадцатая

ПО ЗАКОНАМ МАФИИ

"Честное слово, никак я не думала, что мне придется так заканчивать свои записки...

После предотвращения несчастья с Ту-144М, на котором возвращалась комиссия ООН, Спартак и Остап признались Николаю Алексеевичу в своих "стараниях, превысивших полномочия".

Мне не приводилось видеть академика таким возмущенным. Он считал их действия самоуправством. Ведь речь шла о самовольном "аресте" американского сенатора, прибывшего с миссией ООН. Это не имеет прецедента в мировой практике! Он гневно расхаживал огромными шагами по ковру кабинета и угрожающе молчал. Уж лучше бы он обрушил на головы виновных все проклятия и упреки. Нет, он молчал. И это было невыносимо и для Аэлиты, пугливо поджавшей ноги на диване, и для провинившихся молодых людей, стоявших с опущенными головами.