Обратился я тогда к местным рыбакам. Думаю, эти согласятся — люди бывалые. Но и рыбаки наотрез отказались ловить черепах. Пришлось заняться ловлей самому.

Поймать мягкотелую черепаху оказалось трудно. Большую часть времени она сидит на дне водоема. Зароется в ил или песок, только кончик носа высунет и следит своими выпуклыми глазами — не проплывет ли мимо рыба.

В глотке черепахи на слизистой оболочке есть особые выросты — ворсинки, обильно снабженные кровеносными сосудами. Они выполняют роль жабер, и благодаря им черепаха может сидеть в воде до пятнадцати часов не показываясь на поверхности. Вот и попробуй найти такую черепаху.

На мое счастье, дни стояли чудесные, а в жаркую погоду черепахи охотно выходят из воды, чтобы погреться на солнце. Однако и при этих условиях не так-то просто было поймать черепаху. Заметит она лодку, и бросается в воду — только и увидишь, как круги по воде пошли. Потерпев не одну неудачу, я стал издали в бинокль разыскивать черепах на отмелях, а высмотрев, старался тихонько спуститься с лодки на воду и подплыть как можно ближе, чтобы, выскочив на берег, отрезать животному отступление к воде.

Этот стратегический план я и осуществил в один прекрасный день. Но, застигнутая мной на отмели, черепаха не растерялась. Вытянув свою длинную шею, широко раскрыв пасть, она сама кинулась мне навстречу. Я схватил черепаху за бок, бросил ее на песок спиной вниз. Однако, не в пример другим черепахам, она тут же перевернулась и, разинув пасть, снова бросилась на меня.

Тогда я схватил ее за щит сзади у самого хвоста и стал звать своего спутника-рыбака: «Давай сюда лодку, мешок, да скорей!»

Моя пленница повернула назад голову, вытянула длинную шею, того и гляди до моих пальцев достанет — укусит, а сама ногами гребет в воздухе — вот-вот вырвется.

Рыбак пригнал лодку, мешок мне бросил, а подойти ближе боится. Я его и просил, и стыдил, трусом назвал, ничего не подействовало.

Пришлось самому управляться. Толкаю я черепаху в мешок, а она уцепилась за край мешка пастью — не оторвешь. Наконец впихнул я свою живую добычу в мешок, положил в лодку, и мы поплыли дальше по мелкому затону. Я сидел спереди, рыбак сзади на корме правил веслом, с опаской поглядывая на шевелящийся мешок.

Вдруг вижу, две черепахи сбежали в воду с отмели и плывут к лодке. Вода прозрачная как стекло, видно все дно, усыпанное крупной галькой, а под лодкой — тень: здесь они по глупости и решили укрыться. Спрыгнул я в воду по самую грудь, схватил одну черепаху и швырнул ее в лодку, признаться, забыв сгоряча о присутствии своего спутника. Только он тотчас же о себе напомнил: чуть лодку не перевернул, шлепнулся в воду и скорей вброд к берегу.

Черепаха тем временем старается из лодки выбраться. Я ее шапкой осаживаю, назад толкаю, а она знай кусает шапку и карабкается на борт. Кое-как я придавил ее мешком, рубаху снял и завернул в нее свою новую добычу. Пока я возился с черепахой, мой спутник, стоя на берегу, ругал меня отборными словечками. Дескать, документы у него промокли, а главное — спички и махорка, курить теперь нечего. Уж как только он меня ни честил:

— Чтоб тебе с твоими черепахами пусто было! Век прорыбачил, а в одежде не купался. Хорошо, что на мелком месте в воду попал, а то утонул бы, может. Знал бы, ни за что не поехал!

Я его зову:

— Старик, успокойся, влезай в лодку, домой поедем.

Но рыбак и слушать не хочет:

— Лучше десять верст пешком пойду, чем с окаянными тварями в лодке плыть.

Разделся старик догола, развесил мокрую одежду на кустах, разложил на гальке документы, придавил их камешками, сидит на берегу голый и все меня и моих черепах ругает. Самое главное, курить ему нечего, от этого еще пуще его злость разбирает.

Пришлось одному добираться домой. Вечером пришла старуха — жена рыбака — и тоже на меня напустилась:

— Что ж ты деда-то чуть не потопил, нешто так можно! После этой истории никто больше со мной ездить за черепахами не соглашался. Но я от своего решения не отступился, и один сумел изловить десяток крупных черепах. Посадил пленниц в ящики, поставил в сарай и успокоился. Думаю, доживут до отъезда без особого ухода, как и другие черепахи, с которыми приходилось сталкиваться раньше. Однако я ошибся. Спустя четыре дня заглянул в ящики, да так и обмер. Все черепахи погибли без воды, даже успели высохнуть! Столько труда, хлопот — и все напрасно.

Опять начинай все сначала. Правда, к этому времени я научился ловить черепах при помощи особого, специально для этой цели изготовленного треугольного сачка.

Поймать новых черепах я поймаю. Но как довести их до Москвы? Путь далекий, целых десять дней ехать надо, а они и два дня без воды вряд ли выдержат.

Вскоре опять я собрал десять черепах, а среди них одна большая, как сковородка. Длина ее — 30 сантиметров. Каждую черепаху я сажал в отдельный ящик со щелями и наполовину погружал в воду речного затона. Сидит моя черепаха целыми днями, как в ванне, и рыбу ловит, которая нет-нет, да и зайдет в ящик через щели.

Собрал я, кроме того, более сотни черепашьих яиц, думаю: авось удастся вывести из них черепах. Интересно было отыскивать яйца. Подъедешь к песчаной косе, выследишь, куда черепашьи следы ведут. Они наверняка приведут к тому месту, где песчаные бугорки насыпаны. Какой ни раскопаешь — найдешь 30 — 40 яиц. Одним словом, с черепахами все было в порядке, и я занялся ловлей других животных.

В ежедневных походах — то по реке на лодке, то пешком по сопкам или по высокотравным уссурийским лугам — время пролетало незаметно и быстро.

Подошел срок возвращаться в Москву. Перевозка живого груза — ответственное дело. Все надо предусмотреть, рассчитать, обдумать, обо всем позаботиться. Малейшую оплошность допустишь — трудно ее в дороге исправить.

Из Москвы я захватил два ящика, разгороженных на ячейки. Туда и посадил черепах. Достал большое ведро, чтобы купать своих пассажиров во время дороги. Только одна, самая большая, черепаха в ведро не помещалась. Но достать ведро еще шире было невозможно.

На другое утро я со своей живностью прибыл подводой на железнодорожную станцию. Погрузил животных в багажный вагон скорого поезда. С этой минуты и начались мои мучения.

Багажный вагон помещался впереди состава — сразу за паровозом, а я ехал в пассажирском вагоне почти в хвосте поезда. Животных нельзя оставлять без присмотра (мало ли что в дороге случится!), и покормить их надо. Но никто не доставлял мне столько хлопот, как черепахи. Каждую из них надо в течение дня подержать в воде, чтобы они не высохли, не погибли, а черепах десять. Вот и бегаю я на каждой остановке вдоль всего состава к багажному вагону и обратно. Говорят, моцион полезен, но все же никому не пожелал бы я таких прогулок.

В багаже находилось и ведро с водой. Прибегу, вытащу из ящика черепаху и посажу в ведро. К этому времени я научился обращаться с пленницами и умел так взять черепаху, что она при всем старании не могла достать моей руки. Сидит черепаха в воде до первой большой остановки, а там на смену ей другую сажаю.

Так, в течение дня каждая черепаха могла побыть часа полтора-два в своей родной стихии. Только одну, самую большую, черепаху купать я не мог: не помещалась в ведре и приходилось мне заворачивать ее в мокрый мешок. Только эти «примочки» не помогли: мешок быстро высыхал. Доехала черепаха до Читы и погибла. Пришлось ее выбросить. Много времени прошло с тех пор, но и сейчас не могу вспомнить об этом без досады. Такие крупные черепахи — редкость. В музей бы ее надо, а я выбросил.

У Байкала произошло неожиданное приключение. Я знал, что здесь поезд не будет стоять долго, нервничаю, пересаживаю черепаху из ведра в ящик, тороплюсь, а она как вцепится в рукав куртки, хорошо еще, что не в руку. Попытался ее оторвать от рукава, ничего не выходит.

А тут уже два звонка поезду дали, багажный раздатчик спешит закрыть вагон. Что делать? Выскочил из вагона на платформу и бегом к своему вагону с черепахой на руках. Едва успел вскочить на площадку на ходу поезда. В вагоне публика так от меня и шарахнулась. Прошу помочь мне отцепить черепаху, но соседи видят, что это черепаха необыкновенная, кусачая, и все в сторону, никто помогать не хочет.