– Это пустая граната, – раскатистым голосом сказал Док. – Я просто хотел проверить быстроту реакции этой обезьяны! Она изумительна! Если не говорить обо мне, то я никогда не встречал подобной быстроты и точности!

Симмонс поднялся на ноги и закричал визгливым фальцетом, который весьма комически контрастировал с его звероподобной фигурой с длинными, чуть ли не до колен, руками.

– Док! – завопил он, – кончай забавляться своими хреновыми шуточками! Если это он убил Триш, пристрели его, и делу конец. И довольно болтать об этом!

Человеческие понятия «хорошо» или «плохо» обычно не несут в себе для меня никакого смысла. Те, кто хочет меня убить, – мои враги, вот и все. Я убиваю их и не испытываю при этом необходимости оправдываться, даже перед самим собой, помещая их в разряд «плохих» людей.

Однако этот великолепный образчик настоящего мужчины мне как-то сразу показался настолько зловещим, что разглядывая его и восхищаясь им, я все не мог отделаться от ощущения, что вижу перед собой Зло в его чистом виде, активное анти-Добро. Волосы на затылке у меня поднялись дыбом, будто злой демон какого-нибудь африканского мифа схватил и потянул за них своей невидимой ледяной рукой.

И это ощущение мне совсем не понравилось.

Я решительно вернулся к мысли продолжить мой путь к горам. Но в двадцати метрах от лагеря я совершенно случайно наткнулся на большую клетку из толстых алюминиевых трубок и дощатым полом. Она лежала на боку с открытой нараспашку дверцей. Принюхавшись, я узнал запах льва, того самого. Теперь я знал, почему был атакован голодным львом, которому совершенно нечего было делать в этой местности. Прежде чем спустить его на меня, Док Калибан, вероятно, дрессировал его, чтобы приучить нападать на людей.

Он хотел увидеть, на что я был способен, и он это увидел. Схватив клетку за прутья, я легко оторвал ее от земли, поднял над собой. Она весила не более сотни килограммов – и отнес ее к дереву, которое приметил за мгновение до этого. У дерева был высокий тонкий ствол, и оно чудесно подходило к той роли, которую я отвел ему в плане, мгновенно возникшем у меня в голове. Я никогда не знал английского названия этого дерева, и даже не знаю, существует ли оно вообще, на Бандили зовут его ндангга.

Забросив петлю лассо на самую верхушку дерева, я стал тянуть его к себе, прилагая все свои силы, пока она почти не коснулась земли. После этого я привязал веревку к стволу другого дерева, удерживая первое в согнутом состоянии. Потом я сплел из самых верхних ветвей его примитивный, но прочный канат. При этом несколько веток сломалось, что могло привлечь внимание Калибана. Но я не боялся, это даже устроило бы меня в некотором смысле. Однако никто не обратил внимания на производимый мной шум.

Веревка из ветвей хорошо держала клетку, как я надеялся. Теперь я вновь посмотрел на лагерь сквозь частокол высоких стройных стволов. Оба старца к тому времени вновь уселись в свои кресла. Они говорили так громко, что их голоса заглушали, вероятно, все звуки, которые я производил, сооружая мою катапульту. Один из негров поднес им в этот момент два бокала, в которых плескалась какая-то темная жидкость. Пропустив по глотку, они продолжили свой оживленный разговор, который, скорее всего, был их очередным обменом «любезностей». Негры сидели, присев на корточки, вокруг второго костра и тоже занимались болтовней. Свет костра порой ярко отражался от белков их глаз и от белоснежных зубов.

Я терпеливо ждал. Наконец Калибан высунул голову в прорезь своей палатки, собираясь что-то сказать своим спутникам. Не теряя больше времени, я рубанул лезвием ножа по веревке. Послышалось бз-зз!, сопровождаемое звуком лопнувшей веревки, потом сразу другое бз-з! более низкого тембра, чем первое, и, наконец, шуршащий стонущий звук стремительно распрямляющегося дерева, с силой швырнувшего в воздух алюминиевую клетку. Полетом ее больше руководили случай и удача, чем мой прицел, но тем не менее результат превзошел все мои ожидания.

Медленно и величественно вращаясь в воздухе, клетка падала точно на палатку Калибана. Док выскочил из нее, будто бронзовое ядро старинной пушки. Оба старика вскочили на ноги, стаканы полетели в стороны, сигара и сигарета выпали из изумленно раскрытых ртов. Они оглядывались вокруг себя в поисках источника шума. Черные брызнули в разные стороны. Часть их бросилась к палатке Калибана.

Док, продолжая бежать, уже углубился в чащу. Он, естественно, искал меня. Негры, спрятавшись за деревьями или в кустарнике, испуганно пялились на то, что еще минуту назад было роскошной палаткой Калибана.

Симмонс топтался и подпрыгивал на месте, хлопая себя по бедрам руками, ну впрямь вылитый шимпанзе, только очень разъяренный.

– Ах, боже мой! Боже мой! Я обоссался! Я нассал в собственные брюки! Я так пересрал, что даже обоссался! – продолжал орать он, как заведенный, не переставая скакать на одной и трясти другой ногой, будто исполняя замысловатые па чечетки.

Риверс катался по земле, заходясь в пароксизмах гомерического хохота.

Я было подумал тут же устроить Доку небольшую засаду, чтобы разом покончить с этим делом, но потом передумал, зная, что мы стремимся с ним к одной и той же цели, а значит – нам еще суждено будет встретиться. Мне интересно было бы знать, будет ли он и дальше дразнить и преследовать меня. Раз Док думал, что это занятие – лакомство для него, я хотел, чтобы он понял, что рискует на этом сломать себе все зубы.

Рассвет был угрюмым и мрачным, как старый лев, мечтающий о свежем мясе. Но очень скоро лев обрел весь свой блеск и огласил саванну золотистым рычанием. На долины хлынуло золото его сверкающей гривы и день начался, знойный и усыпляющий.

В течение следующего часа, последовавшего за восходом солнца, я все еще трусил рысцой по саванне. Таким аллюром я пробежал всю ночь и утро и теперь думал только о том, где бы найти укромное местечко и отдохнуть там до полудня. Горы, проступающие сквозь фиолетовую дымку, казались уже гораздо ближе, чем накануне. До них оставалось не более пятидесяти километров. Если бежать не останавливаясь, я мог бы добраться до них еще до наступления сумерек или даже взобраться до половины на первую из них.

Я продолжал бежать и вскоре оказался менее чем в километре от одной из деревень племени китази. Деревня представляла собой кучку хижин, числом около тридцати, построенных из плетеных решеток, обмазанных глиной, покрытых круглыми остроконечными крышами, сделанными из соломы. Китази относились к пастушеским племенам. Главным их лакомством была свежая кровь скота, и они предпочитали полигамию всем остальным видам брака. Их нельзя было отнести к чистокровным неграм. Когда-то, очень давно, их предки, кочуя по саванне, смешали свои гены с генами более светлокожих племен, живущих на севере континента. Когда я впервые встретился с ними в 1920 году, все они носили жесткие набедренные повязки из луба, топорщащиеся по бокам, что придавало им вид бумажных корабликов, которые школьники так любят делать из газет. В старые времена китази убивали своих королей, как только в шевелюре тех появлялись первые серебряные нити.

Англичане заставили их отказаться от этого варварского обычая, и короли стали умирать «в связи с несчастным случаем». Пока не наступило время, когда какой-то фермер не догадался подарить королю краску для волос. С тех пор их короли стали доживать до преклонных лет и умирать вполне естественной смертью.

Был период в истории Африки, когда китази представляли собой весьма грозную силу. Они воевали с масаями, ажикуйюс и бандили. В результате всех этих войн из двадцати тысяч воинов осталось не более одной, которые проживали теперь в шести небольших деревнях, вместо тридцати, которыми они когда-то владели. В последующие годы нашего знакомства мы не стали большими друзьями. Более того, если кто и ненавидел меня по-настоящему, так это они. Правда, у них были на то причины. Те, что выезжали сейчас из деревни, сбившись в кузове старенького грузовика, должно быть, были предупреждены о моем приближении каким-нибудь их наблюдателем, снабженным портативной рацией. Я был уверен, что они отправляются на мои розыски. Грузовичок двигался в юго-восточном направлении. Я шел на юго-запад. Нас разделяло каких-нибудь полтора километра. Тут китази заметили меня: грузовичок развернулся и направился прямо в мою сторону. Я побежал к группе гигантских акаций, стоящих в восьмистах метрах от меня, и укрылся за стволом одной из них. В пронзительном визге тормозов грузовичок остановился, не доезжая метров ста до деревьев.