Хотела ли до нее какая-нибудь женщина иметь Зака Сфаэлоса другом больше, чем любовником? Эва сомневалась в этом. Для нее же целомудрие было естественным. Грубая примитивная физиология не волновала Эву, но она была достаточно просвещенной, чтобы понимать – большинство представительниц прекрасного пола чувствуют по-другому. Она даже забеспокоилась, полноценная ли она женщина. Но потом как-то примирилась с собственным равнодушием к данной проблеме…

Эва услышала, как перестала бежать вода в душе, как отворилась дверь и раздались шаги, приглушенные мягким ковром.

Боже, что я делаю! Или я действительно нахожусь на грани помешательства, раз сама захотела провести ночь с чужим, по существу, человеком, к которому ничего не чувствую? – подумала она и испуганно зажмурилась.

В следующий миг решительным движением Зак привлек ее к себе. Девушка приглушенно ахнула, почувствовав прикосновение его крепкого мускулистого тела. Он мягко перекатился на середину кровати, не выпуская ее, и замер, глядя на нее.

– Вы еще можете передумать, – сказал он почти безучастно.

В этих глазах легко можно было утонуть. Они способны были соблазнить и святую. Эва задержала дыхание, будучи не в силах произнести ни слова, пойманная магическим взглядом в западню. В голове у нее промелькнула мысль: каково это будет – ощутить его поцелуи. Дальше потрясенное воображение идти отказывалось,

– Пусть горят лампы… Не хочу, чтобы ты забывала… моя дорогая, пробормотал он отрывисто, с внезапной резкостью, отчего у нее по спине пробежали мурашки. Забыть о чем? Она едва не спросила его, но голос ей не повиновался, тем более что это уже не казалось важным.

Зак осторожно намотал на указательный палец шелковистую прядь ее волос и стал медленно наклоняться к ней, словно ожидая, что в последний момент услышит паническое «нет!».

Но Эву сковало гипнотическое оцепенение. Моя дорогая! – с восторгом повторила она про себя.

В следующий миг его рот прижался к ее губам, и она замерла, когда он попытался раздвинуть их языком. Это ей никогда не нравилось. Раньше не

Нравилось… Эва задрожала, ее сердце бешено забилось, она поняла, что не желает противиться этому упоительному удовольствию. Все плыло у Эвы перед глазами. Не веря собственным ощущениям, ошеломленная, она попыталась что-то сказать, но он не отпускал ее губы до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание.

Ее влекло от одного опьяняющего поцелуя к другому, как наркомана, дорвавшегося до дурманящего зелья.

Его пальцы уверенно опустились на ее высокую грудь, и Эву пронзило такое острое блаженство, что все мысли мгновенно улетучились из головы и она потеряла способность рассуждать, упиваясь его прикосновениями.

Он скользнул губами по ее вытянувшейся шейке, покрыл обжигающими поцелуями ключицы, задержал, губы на пульсирующих жилках и еще точках, о существовании которых она до настоящего момента и не подозревала, наполнив ее тело трепетным томительным ожиданием.

– Посмотри на меня! – велел он.

Ее ресницы моментально взлетели вверх, и она уже не могла отвести взгляда от серебристого мерцания его глаз.

– Зак, – пробормотала она потрясенно, и ее дрожащие пальцы пробежали по его густым темным волосам, коснулись лба с невольной лаской, которая заставила его на миг замереть. На его чувственных губах мелькнула улыбка. Словно дразня, он провел кончиком языка по ложбинке между грудями. Эва вздрогнула. – Зак, – повторила она уже без тени сомнения.

Он решительно снял с нее ночную рубашку, Уверенным движением медленно скользнул ладонями по ее ставшей необыкновенно чувствительной коже и жадно прильнул губами к нежной груди. Ее тело дернулось, словно его опалило жаром, и Эву охватило внезапное, сокрушительное, незнакомое, заставившее затрепетать все нервы страстно желание. Последние остатки самообладания покинули ее.

Эва услышала стон и не узнала собственного голоса. Ее пальцы крепко вцепились в его гладкие плечи. Она запрокинула голову. Неведанное ранее наслаждение непрекращающимися волнами заливало тело. Она томно выгнулась.

Он произнес что-то по-гречески, и последней сознательной мыслью, которую Эва впоследствии могла вспомнить, была та, что греческий, безусловно, язык любви, особенно если на нем говорят таким глубоким музыкальным голосом. Потом его рука легла на ее бедро, и свет за ее зажмуренными веками взорвался и рассыпался разноцветным искрящимся дождем, когда он коснулся сокровенных частей ее тела…

Она слабо вскрикнула, ловя ртом воздух, и содрогнулась. Огонь поднимался все выше, переполняя ее страстью столь сильной, что Эве даже стало больно. Она легко и быстро целовала его, ощущая вкус его кожи, пока ее собственное тело жадно отдавалось его самым смелым ласкам.

– Сейчас, – выдохнул Зак.

Он только на секунду оторвался от нее, но Эва неосознанно притянула его к себе в пылком порыве и прижалась губами к его губам, чтобы удержать его в объятиях. Он обнял ее с исступленным восторгом. Их тела слились. На краткий миг он поднял голову и жадно взглянул на нее.

– Если это сон, то я не хочу просыпаться!

– Зак, – прошептала она. И острая боль пронзила ее в наивысший миг мучительного ожидания. Она чуть не задохнулась, ее глаза потрясенно распахнулись и встретили его ответный удивленно-недоуменный взгляд.

– Дорогая моя, – изумленно пробормотал он, но складка, возникшая между угольно-черными бровями, мгновенно разгладилась, а светлые глаза засияли еще ярче. Ошеломляющее, захватывающее дух ощущение снова погрузило ее в исступленное забытье, где имел значение только властно звучавший зов тела.

С каждой секундой огонь, пылавший внутри, становился все нестерпимее, сердце бешено билось; она сжимала зубы и впивалась пальцами в его влажную спину. Безумное наслаждение заставляло ее жаждать его все сильнее. Пока мир вокруг нее точно разлетелся на миллион сверкающих осколков, и она осталась лежать, дрожа и медленно приходя в себя после пережитого только что сокрушительного накала страсти.

– Нам будет лучше в моей кровати. – Зак поднял ее на руки, и Эва точно поплыла по воздуху куда-то. Потом вдруг повеяло холодом, и она ощутила спиной прохладную простыню, а рядом – горячее тело мужчины.

Он обнял ее и глубоко, расслабленно вздохнул.

Нет, это похоже не на волны, набегающие на морской берег, сонно решила Эва, а скорее на золотое сияющее солнце, вокруг которого она кружится. Но так трудно собраться с мыслями… гораздо легче просто взять и отдаться чувствам.

– Мы проведем выходные на яхте… а в понедельник я должен быть в Венеции… Тебе понравится Венеция, дорогая? Как ты думаешь? – донеслось до нее сквозь пелену дремы.

Как она думает? Эва сделала усилие и постаралась сосредоточиться. И неожиданно подумала, что похоже, будто Зак только что завершил нелегкую и весьма прибыльную сделку, которая стоила некоему недотепе состояния, а ему принесла очередную кучу ненужных денег-таким он казался довольным собой. Чрезвычайно и откровенно довольным собой. На этой мысли мозг Эвы отключился, а тело инстинктивно придвинулось ближе к Заку, и она умиротворенно устроилась поуютнее в его теплых убаюкивающих объятиях…

Еще во сне Эва почувствовала сильное благоухание. Она медленно разлепила тяжелые веки и смутно различила огромную корзину цветов. Рядом стояла еще одна, а чуть подальше – еще… Эва окончательно пробудилась, рывком села в чужой кровати и обвела изумленным взглядом незнакомую комнату, заставленную цветочными корзинами.

Ее внимание привлек мужской шелковый галстук, ярким пятном выделявшийся на толстом бежевом ковре, и сердце ее пропустило один удар, как бывает, когда неожиданно трогается скоростной лифт.

Эва так стремительно соскочила с кровати, что едва не растянулась на ковре. Память мгновенно перенесла ее в недавнее прошлое, и, наконец, к ней вернулось чувство реальности.

Она побледнела как полотно и внезапно отчетливо поняла, что значит находиться полностью в здравом уме.