«Нельзя описать царства сего и всех его чудес, — говорилось в «Сказании об Индийском царстве». — Во дворце много золотых и серебряных палат, украшенных, как небо звездами, драгоценными каменьями и жемчугом. И на каждом столпе — по драгоценному камню-карбункулу, господину всем камням, светящемуся в ночи. А родятся те камни в головах змей, слонов и гор...» Все знаменитые алмазы Индии — «Кох-и-Нор», «Шах-Ак-бар», «Тадж-е-Мах» были добыты в копях Голконды. Но где находились сами копи, точно не установлено до сих пор. Все сведения о них держались в строжайшем секрете. Известно лишь, что алмазоносные районы располагались к востоку от плато Декан, и на юге, близ реки Кистна. Сама же крепость Голконда была лишь крупным рынком, где продавались алмазы.
А теперь выделим те строки из записей Афанасия, где говорится об «особом товаре». И говорит он о «высокой горе».
«Да около родятся драгоценные камни, рубины, кристаллы, агаты, смола, хрусталь, наждак... В Пегу же пристань немалая, и живут в нем все индийские дервиши. А родятся в нем драгоценные камни, рубин, яхонт. Продают эти камни дервиши... Мачин и Чин от Бидара четыре месяца идти морем. А делают там жемчуг высшего качества, и все дешево... В Райчуре же родится алмаз... Почку алмаза продают по пять рублей, а очень хорошего — по десять рублей; почка же нового алмаза только пять кеней (мелкая монета), черноватого цвета — от четырех до шести кеней, а белый алмаз — одна деньга. Родится алмаз в каменной горе; и продают ту каменную гору, если алмаз новой копи, то по две тысячи золотых фунтов, если же алмаз старой копи, то продают по десять тысяч золотых фунтов за локоть».
Алмазы Голконды! — вот что больше всего интересует Афанасия Никитича в Индии. Во всяком случае, если и не в этот раз, но предполагает Афанасий вести торговлю, и это явно следует из текста записок:
«Некоторые возят товар морем, иные же не платят за него пошлин. Но нам они не дадут провезти без пошлины. А пошлина большая, да и разбойников на море много...»
Может быть, поэтому так точно отмечает все сухопутные расстояния от города до города, измеряет все дороги Афанасий Никитич, чтобы, пользуясь поддержкой хоросанских купцов, везти драгоценный товар сушей, через Персию?
Так или иначе, везет ли Афанасий в Тверь камни или не везет, но он все выведал о них. Наказ великого князя он выполнил. И листки его теперь — самое драгоценное, что у него есть.
Дальнейшие записи его чрезвычайно кратки: «В пятый же Великий день надумал я пойти на Русь». От Голконды он пошел к Гульбарге, потом к Сури, и так до самого моря, к Дабулу, пристани океана Индийского.
Вспомним теперь, как, ограбленный татарами под Астраханью, обобранный до нитки, решительно отправляется в далекий путь Афанасий. Да, там будет у него поддержка. Но теперь! Теперь он опасается за свою жизнь. С ним тайные сведения, которых так ждут в Твери!
И словно кричат его листки: «Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня, господи! Пути не знаю. И куда я пойду из Индостана...»
Нет, он прекрасно знает все дороги, которые ведут на Русь. Но он теперь и знает, что творится на этих дорогах.
«На Хорасан пути нет, и на Чагатай пути нет, и на Бахрейн пути нет, и на Йезд пути нет. Везде происходит мятеж. Князей везде прогнали».
И остается один путь — самый тяжелый, самый опасный — через великое Индийское море.
Странную запись в листках Афанасия обнаружили еще монахи-летописцы. Только одно и можно было понять — «Урус ерь», «Урус йери» — так часты эти слова на разных наречиях — «Русская земля».
Только через пять столетий прочитают ученые эту тайную запись Афанасия, расшифруют ее. Вот она — полностью: «Да сохрани Бог землю Русскую! Боже, сохрани ее! В сем мире нет подобной ей. Хотя бояре Русской земли не добры. Справедливости мало в ней. Да устроится Русская земля!»
Как просты эти слова, но государевы люди, прочитай бы их, отсекли голову или послали на дыбу. Как просты эти слова, но нужно пройти полмира, пересечь три моря, чтобы стали они напутствием нерушимым.
Зачем же понадобились великому князю тверскому Михаилу Борисовичу алмазы Индии? Украсить княжеские регалии? Приумножить казну? Или какие-то важные исторические события вынудили отправить за три моря секретную миссию? Историк Карамзин первым почувствовал дыхание нового времени в «Хождении» странника Афанасия.
«Образуется Держава сильная, как бы новая для Европы и Азии... Отселе История наша приемлет достоинство истинно государственной, описывая уже не бессмысленные драки, но деяния Царства, приобретающего независимость и величие».
Но кто будет властвовать над этой Державой? Москва или Тверь? «Со всех сторон окруженная Московскими владениями, — пишет далее Карамзин, — Тверь еще возвышала независиму главу свою, как малый остров среди моря, ежечасно угрожаемый потоплением... Князь Михаил Борисович знал опасность: надлежало по первому слову смиренно оставить трон или защитить себя...»
Защитить себя? Нужно большое войско. Нужны большие средства. Вот тогда-то, в разгар тайных политических интриг, и посылает великий князь тверской в далекую Индию, страну несметных сокровищ, своего верного человека, снабдив его охранными грамотами.
Великому князю Михаилу Борисовичу нужны алмазы Индии, чтобы вооружить войско тверское, чтобы вести войну с великим князем московским за престол. Такова наша версия «Хождения за три моря» Афанасия Тверитина. И в свете этой версии мы можем почувствовать со всей силой глубину чувств Афанасия Никитича, знающего и понимающего, что происходит на Руси — его тайную молитву о Родине.
«Да станет земля Русская благоустроенной, и да будет в ней справедливость. О Боже, Боже, Боже...»
Афанасий выполнил свой долг перед Родиной.
Он возвращается на Русь...
На каждом шагу странника ожидают опасности. Утлое суденышко попадает в жестокий шторм, и его относит к побережью Африки... Плыл он по морю месяц и не видел ничего. На другой же месяц увидел горы Эфиопские. И тут люди на таве закричали все: «Боже государь, Боже царь небесный, здесь ты судил нам погибнуть». Божией благодатью зло не произошло.
Весной 1472 года, после шести лет странствий, приходит Афанасий в порт Ормуз, а к осени, к октябрю, без особых приключений добирается до Трапезунда на южном побережье Черного моря. «Долго ветер встречал нас злой и долго не давал нам по морю идти... Божией милостью пришел я в Кафу».
Все моря далекие, все страны неведомые остались позади. И обрываются записки странника словами: «Остальное Бог знает, Бог ведает...»
Все, что мы знаем о дальнейшей судьбе странника, взято из скупых строк единственного источника — Софийской летописи. «Сказывают, что-де — и Смоленска не дошед умер. А писание то своею рукою написал, иже его руки тетради и привезли гости Мамыреву Василью к дьяку великого князя в Москву», — записано в 1475 году.
И вот тут возникают новые загадки. Каким путем возвращался в родную Тверь Афанасий Никитич? Почему перестал вести записи? Вез ли он «товар»? Не посланы ли были люди самим дьяком Мамыревым? Не следил ли кто за ним? Умер ли он своею смертью? Может быть, вместе с записками Афанасия был передан в государственную казну и «индийский товар»?
Многое могли бы поведать «гости», принесшие в Посольский Приказ тетради странника, но о них все летописи молчат. Историки выяснили, что неведомый летописец пытался выспросить у Василия Папина, товарища Афанасия по волжскому плаванию, подробности хождения, но оказалось, что он «застрелен». Может быть, сохранились записи о поступлении в 1472 или 1473 году в казну Москвы драгоценных камней?
Нужен кропотливый и упорный поиск, чтобы попытаться ответить на эти вопросы.
В старинных бумагах нашлось и подтверждение тому, что тверские князья «ладили с бусурманскими людьми» и знали о богатствах Индии. Сохранился список времен «Хождения за три моря», называется он «Смиренного инока Фомы слово похвальное о Великом князе Тверском Борисе Александровиче».