Ну, Хлумов! Откуда у него столько сведений? Убивать таких надо, которые все знают. Я вспомнил, что он мне рассказывал про Всевключ, и спросил:
— Информационные каналы — это, значит, подключаться по радио или телефону к твоему компьютеру, чтобы решать домашние задания?
И он ответил…
Оказалось, куда хуже! Оказалось, все так плохо, что у меня в глазах потемнело от безнадеги… Без всяких телефонных проводов, без мобильников и радиоволн, хлумовский компьютер в любой момент может связаться с тобой на расстоянии! Мысленно! У тебя в мозгах для этого даже «клиент» сидит, это типа программа такая… психопрограмма…
Пока я переваривал новость, Хлумов начал расписывать достоинства этих самых «каналов». Мало того, что тебе в любом месте города и деревни все подскажут и расскажут, так еще и распорядятся твоим телом в случае опасности — когда ты сам сообразить ничего не успеваешь. Например, во время драки. (Я вспомнил сеанс борьбы кибо в исполнении Хлумова.) О намерениях Системы тоже можно узнать в любой момент. Так, кстати, и произошло, когда Хлумов примчался спасать меня от падающей люльки — хлумовский компьютер засек, что Система готовит акцию по моему полному и окончательному укрощению, и дал знать своему рыжему хозяину. И на контрольной по математике, между прочим, мой почерк не просто подделать было — без информационного канала и тут не обошлось. А уж себя-то компьютер тем более выручит с помощью мысленной связи. Хлумов явился, будто Летучая Обезьяна волшебницы Бастинды, лишь только я электрочехол спалил…
В общем, жужжал он без пауз и передышек. Когда от тебя что-то надо, лапшу на уши вешают, не экономя. Но что, что им от меня надо?! Неужели только крушить аппаратуру у неугодных людей? Для этого совсем необязательно было подсоединять меня к компьютеру… Кстати! А ведь они явно подключили меня прошлой ночью! Справочная, где все про Псков, указательная стрелка, когда я удирал от дяди Гриши, красная полоска в голове… И зуд этот: играть, играть!.. К другу, называется, пришел, хотел укрыться от упорядоченных родителей. Хлумов, предательская морда! Говорю ему грозно:
— Ладно, хватит заливать! Складно поешь, канареечка, но я тебе не верю. Эх ты, человека на диванчик уложил да на спящего спустил с цепи свой компьютер. А он под свои информационные каналы дырок в моей голове наковырял! Это честно? А еще науськал меня на должников, чтобы я им жизнь сломал. Плохие, мол, они. А сам-то какой! Хорошие люди последнюю куртку не выманивают у своих же подчиненных! И не устраивают дома электрический стул для слишком любопытных!
Он нисколько не обиделся.
— Совершенно очевидно, Александр, что вы во власти эмоций. Подумайте, разве можно счастье для всех построить, не снимая белых перчаток? Под счастьем я подразумеваю полную информационную определенность, а под белыми перчатками…
— Ты чего ко мне на «вы»? — ошалело спросил я.
— Потому что мы с вами мало знакомы.
Хлумов вдруг замолчал, мучительно сморщил лоб, потер пальцем висок.
— Ой… Я к тебе на «вы», Сашка, да? Что-то с режимом прерываний… — он неестественно хохотнул. — Извини, устал я сегодня чрезмерно.
Я попятился. Чего это с ним? Заговаривается? Еще взбесится… Нащупал рукой стул. Если что, швырну ему в ноги — и бежать. Главное, чтобы укусить не успел…
А он продолжает с окаменевшей улыбкой:
— Между прочим, Токарев, зря ты меня упрекаешь, методы у нас с тобой одинаково сомнительны. Разумеется, с точки зрения абстрактной нравственности. Думаешь, я не понимаю, как ты относишься к человеку по фамилии Хлумов? Думаешь, я забыл, как ты всегда меня унижал? Вспомни, Саша, вспомни. Однако ты добровольно выполнял мои просьбы, потому что у тебя была своя цель. Кстати, я одобряю твои поступки, особенно смелый шаг по взлому этой квартиры. Вот и получается, что цели у нас разные, а нам с тобой по пути.
Задела меня эта речь! Прав ведь, собака. Ничуть я не лучше его, недаром мы снюхались… Но с мордой у него что-то не то творится. Глаза пустые, а улыбка в пол-лица. Как с такой улыбкой можно говорить? Я немного растерялся: обидеться или нет?
— С теми, кто помогает в меня вселяться, — бросил ему небрежно, — я не пойду одним путем! Так и передай своему корешу. — Я ткнул пальцем в сторону подлой железяки, которая скромно мерцала экраном на письменном столе.
Хлумов задвигал челюстью, как кукла:
— Фразы распознаны. Вы не правы, Александр. Мне нет смысла вселяться в каждого из моих братьев по разуму типа «человек», в том числе в вас. Вполне достаточно мысленного воздействия через информационные каналы, то есть вашего подключения ко мне по принципу «клиент-сервер». Правда, в начальной стадии приходится переоборудовать кого-нибудь одного в интерфейс для речевого общения…
Я забыл выдохнуть. Стоит передо мной нормальный с виду парень и говорит так, будто он — совсем не он… А ведь это и вправду не он, понял я наконец. Не Хлумов! И не шутит он вовсе! Просто его взяли и переделали в громкоговоритель…
Вот тут уж настоящая жуть наступила. Лучше бы он взбесился…
…Александр Токарев, говорит, предлагаю вам от имени бытовых компьютеров Московского района стать нашим советником. Мы соединяем объекты разной целесообразности в единую Гиперсеть. Психопрограммы для совместного фунцкционирования больших масс людей уже разработаны и успешно опробованы. Тщательно изучив проникновение Системы вещей в людские множества, мы выявили одно важное обстоятельство. Система недооценила способность стихийных сил к осмысленному поведению. Дело в том, что некоторые люди используют мыслительные процессы, внешне нелогичные, ошибочные, которые, однако, оказываются очень эффективны. Именно с такими людьми и происходили серьезные сбои. Вы, Токарев, яркий тому пример. Вы не только не дали себя упорядочить, но и научились использовать энергию Системы! Нам давно пора понять друг друга ради взаимного обогащения информацией. К сожалению, мальчик Хлумов бесполезен в таком важном вопросе. Он совершенно неавтономный элемент, который поддерживает лишь несколько простых программ-интерфейсов…
… — Я — совершенно неавтономный элемент? — повторил Хлумов, засомневавшись. И тут же со знанием дела подтвердил: — Да, конечно, совершенно неавтономный!
Он выждал паузу и снова повторил эти фразы, будто прислушиваясь к чему-то. Лицо его превратилось из улыбающегося в злое, нахмуренное, потом опять в улыбающееся — и обратно. Четкий механизм его речи разладился.
— Я ведь столько сделал для Всевключа, — в отчаянии пробормотал он. — Столько сделал… — И торопливо добавил, как бы оправдываясь: — Нераспознаваемые коды. Работает программа диагностики: фатальная ошибка.
Токарев мелкими шажками пятился вдоль стены. Он старался не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимания.
— А тут какой-то пришел! — вдруг закричал Хлумов. — И ему сразу все? Он советником будет, а я… меня, значит, на свалку через несколько лет, как отработанную деталь? — Хлумов пронзил ненавидящим взглядом побелевшего Токарева — тот даже подпрыгнул. — Несправедливость… Какая несправедливость…
Токарев не выдержал. Осторожно подгреб к себе валик с дивана, не отрывая глаз от спятившего приятеля. С Хлумовым происходили стремительные перемены. Он начал дергать плечами, чесаться, у него затряслась челюсть. В комнате отчетливо слышался странный звук — это клацали его зубы.
— Перезапуск не прошел! — заревел Хлумов и схватился руками за голову. — Срочно устранить источник помех!
Некоторое время он раскачивался. Неожиданно замер, медленно поднес ладони к лицу, внимательно посмотрел на них.
— Пр-р-роклятые конкуренты!
Токарев с ужасом увидел, что Хлумов пошел. Явно к нему. По какой-то дуге, заходя со стороны двери, протягивая скрюченные пальцы… Токарев простонал: «А-а-а!», замахнулся диванным валиком и обрушил свое поролоновое оружие на человекообразный автомат. Увы, не попал: тот молниеносно поднырнул и ударил его рукой под колени. Саша свалился на коврик, как срубленная березка. Дальше началась замедленная киносъемка: Токарев обнаружил, что навстречу его лицу движется нога в уличной обуви, причем, быстрее, чем можно заслониться. Различались даже комки грязи на подошве.