— Одна живешь? — спросил Егор, усаживаясь за стол, уже довольно богато накрытый к приему дорогого гостя.

Валя кивнула.

— А родители где?

Хозяйка разлила водку и положила Егору полную тарелку соленых грибов, картошки и сала.

— Отца по пьянке в драке зарезал какой-то тип из соседнего поселка. Кухонным ножом. Отсидел пятнадцать лет. Сейчас вернулся, живет где-то один, вдали от всех. Нервы, видать, сорваны, и сам как обвисшая тряпка. У меня уже зла к нему нет: получил свое сполна — и пусть доживает! Бог ему судья! Да и отца я не помню, маленькая была… Но когда отец погиб, его уже похоронили, в нашем доме остались мамины друзья и подруги, что пришли на поминки. Ночью замученная мама уснула. А некоторые не спали. И вдруг подруги услыхали: под окном голос моего отца отчетливо позвал три раза: «Зоя! Зоя! Зоя-я!» Так мою маму звали. Померещиться им не могло. Зов слышали несколько человека, и уверяли, это точно кликал мой отец. Как вы думаете, это правда?

Егор пожал плечами:

— Все может быть…

— Но больше крики не повторились, — продолжала рассказывать Валюша. — Наступило утро. Подруги маму разбудили, спросили: «Ты ничего не слышала?» Она говорит: «Нет, а что?» Ей рассказали. Говорили: боялись — за собой уведет. Но нет, обошлось. А мама с тех пор заболела. Сердцем все мучилась, у окна сидела, словно отца ждала… Умерла два года назад. От сердечного приступа. Болела сколько… давно… Или вправду отец забрал?.. Скучал без нее, поди… А ваши родители?

— Живы-здоровы, — пробурчал Егор. — И еще две младшие сестренки на выданье… Ну, выпьем за удачу! Чтобы нам с тобой всегда и во всем везло! И за собой пока на Небо никто не звал! До поры до времени!

Звякнули, сталкиваясь, рюмки. Егор от волнения немного плеснул на скатерть и смутился.

— Вот неуклюжий… — пробормотал он. — Со мной одна нерва…

— Все нормально, не переживайте! — утешила Валюха. — От водки и пятен не бывает. Высохнет! А правда, что у вас на двадцать третье февраля солдатики так напились, что все окна перебили?

Егор помрачнел. Командир взвода, он не любил это вспоминать, да и вообще терпеть не мог постоянных пьянок — офицерских и солдатских — на праздники.

— Было дело, — буркнул он. — Просто позор…

— Нормально! — утешила Валюша.

Ровная и спокойная, как полированный стол…

— А третьего дня Тихонов бегал за Угаровым, а потом его об стенку стукнул, — злобно продолжил Егор. — Тоже небось наслышана? На вопрос, что мы делаем в праздники, есть лишь один ответ: боремся с зеленым змием! Наверное, мы его победим. Но скорее он нас. Ведь «пораженье от победы ты сам не должен отличать»!

— Нормально! — повторила привычное веселуха. — Вы на сколько ко мне вырвались? Вам назад скоро?

— Да н-нет… н-не очень… — запнулся Егор. — Могу посидеть…

Сообщать более конкретное время ему не хотелось. Водка на него, как на человека здорового, выносливого и малопьющего, действовала слабо. Поэтому в редких случаях общения с бутылкой он всегда, даже много выпив, почти не пьянел. И угадать по нему количество выпитого тоже было затруднительно.

А Валюшка-веселушка захмелела моментально. И еще больше развеселилась.

— Выпьем на «ты»! — предложила она.

— Это называется на брудершафт! — объяснил Егор.

— Откуда вы столько знаете? — почтительно спросила Валечка. — О вас в гарнизоне вообще такая слава идет!.. Будто вы прочитали уйму книг и выучили наизусть всю энциклопедию!

Егор растрогался и застеснялся.

— Ну, уж и всю… — польщенно и немного растерянно протянул он. — А читать я действительно люблю. С детства. В молодости мы все накапливаем впечатления. А потом их как бы расходуем, ими живем. Но ведь они исчерпаемы! И довольно быстро и легко. С чем ты потом остаешься? Пусто… Поэтому я хочу смотреть и учиться… Всегда. Постоянно. Чтобы жить по-настоящему.

— А я нет! — заявила Валюня. — Мне бы телевизор смотреть, да и все! И в кино ходить. Еще очень хочется магнитофон купить. Песни записывать… Это лучшее!

Егор пренебрежительно, скептически взглянул на нее. Девчонка, что с нее взять… Глупая, бестолковая, неопытная…

Валечка сидела рядом, смотрела на него во все глаза, слушала… Такая близкая, доступная, податливая… Егор осторожно протянул внезапно отяжелевшую руку и опустил ее на Валечкино плечо. Она охотно, радостно придвинулась поближе, почти прижалась… Всегда в боевой готовности…

— Это лучшее! — весело пропела девушка, ничуть не смутившись.

Да и вообще она ждала лишь этого… Егор все понимал как-то запоздало. Вечно опаздывающий поезд, метко называла его Верка.

Они с Валюхой зацепились локтями и выпили.

— Все, теперь только на «ты»! — оживленно объявила Валя. — Ты, наверное, чересчур порядочный! Я угадала? У тебя всякие там морали и принципы! Верно? А я живу по-простому: один день — да мой! Это лучшее!

В какой-то степени она права. Жить проще, ничего не усложняя и не накручивая, излишне не запутывая, на самом деле — великое искусство. Но для Егора простота всегда казалась пограничным состоянием с упрощением, примитивностью, опошлением…

— Я раньше, — начала весело рассказывать хмельная и оттого еще больше расковавшаяся Валюша, — была совершенно тупая и необразованная в области секса. И про всякие там эмоции и этикет даже слыхом не слыхивала. В чужом доме, у подруги, могла снять чулки, сидела, задирая юбку на людях… Все думали — вот развязная! Как откровенно завлекает и соблазняет, как заманивает! Открытей некуда! И конечно, на меня начинали реагировать парни. Как же иначе? Это я только теперь стала умная! А тогда искренне возмущалась, давала отпор, двоим или троим мужикам даже по морде съездила. Кулачок у меня будь здрав! — Она протянула руку и положила ее на стол, чтобы гость сам убедился в Валиной правоте. — Ну, никак я не понимала, чем все это вызвано. Сама же их подначивала… Они удивлялись-удивлялись, а потом все-таки докумекали, что я просто еще недоразвитая, не смыслю, что передо мной — человек другого пола. Маленькая еще, объяснить толком мне все эти дела некому… Потом дозрела, сама себе ужаснулась. — Валечка расхохоталась. — А вот тебе другой пример, только с женщиной лет сорока. Она недавно пришла по совместительству убирать мастерские. Тут недалеко. Мне о ней ребята знакомые рассказывали. Наденет наголо или на белье халатик — и ну щеткой размахивать! В мастерской приостановилась работа, все рабочие глядят на нее и перешептываются, прикольно шутят. Она заметила, возмутилась, но не понимает, что это, мол, они? И стала ходить убирать вечерами, когда все тамошние сотрудники уже уходят и мастерская заперта. А ведь женщина зрелых лет, не молодая… Как думаешь, отчего такое бывает?

Егор не собирался обсуждать с ней вопросы секса и мусолить проблемы противоположных полов. Не для того он сюда шел… А для чего?.. Простой, незамысловатый вопрос сразу выбил его из колеи. Хотя в привычной ему колее он сегодня не находился ни минуты. Но искать любовь ему было негде. Казалось, что уже поздно, да и не хотелось. Сама она как-то не находилась… И он положился на волю судьбы — пусть будет Валюха-веселуха! Это лучшее, как она говорит, чем ничего. А потом… Вдруг у них что-нибудь путное и получится… Ведь Валя явно тянется к нему, льнет, пытается прислониться… Кто знает, глядишь, и он отогреется рядом, оживет, изменится…

Только как же без любви? Но он не знает, что это такое… И вполне вероятно, может не узнать.

Ему двадцать с небольшим. После училища командует взводом. Накапливает впечатления. Хочет смотреть и учиться… Всему, что предложит жизнь, что подсунет ему в качестве нового урока… И Валечка в роли учительницы, конечно, выглядит смешной и нелепой, но за ее спиной прячется в тени куда более серьезная и значимая фигура. Значит, на время Егору сгодится и Валюха…

Когда он собрался уходить — давно пора! — веселуха высунулась из-под лоскутного, пестрого, очень теплого одеяла (оно очень понравилось Егору, пожалуй, больше всего остального) и сонно, чуточку неуверенно, боязливо спросила: