Глаза андроида немного приоткрылись.

– А, конечно... Палец – общий термин, а большой палец – частный.

Нужно запомнить. – Затем он вернулся к прерванному разговору. – Тем не менее, факт остается фактом: я не могу интерпретировать данную информацию.

– Но тогда приведите пример, – попросил старпом. – Посмотрим, что у меня получится.

Щелк. Щелк. Щелк... На переднем плане – две фигуры. Одна лежит на столе, на ногах – поножи, а выше пояса – никакой одежды, если не считать бинта через плечо. Раненый – высокий и мускулистый, с голубоватой кожей пандрилита.

Вторая фигура – женщина, стройная, со смуглой кожей и утонченными чертами лица. Человек... Очевидно, она и сделала перевязку.

– Мужчина, которому оказывают помощь, опознан, как Джорек Товин, штурман с "Грегора Менделя", – доложил Дэйта. – Женщина – Дани Орбуту, числилась в качестве зоолога и второго медицинского...

Райкер остановил его.

– Орбуту? Вы уверены?

Андроид кивнул утвердительно.

– А что такое, сэр?

Первый офицер чуть не выдал тайну, доверенную ему капитаном.

– Да нет, ничего... Извините, я прервал вас.

Дэйта продолжил, будто и не останавливался.

– Заметьте, хотя они изредка смотрят друг на друга, но не разговаривают Ведь они служили вместе на одном корабле, а им нечего сказать.

Райкер задумался.

– Может быть, разговоры запрещены?

– Логично, – произнес Дэйта. – Но мое изучение доказывает несостоятельность данного предположения. Солдаты свободно разговаривают друг с другом, когда и где хотят. Доктора не могут быть исключениями.

Райкер наклонился к монитору.

– Вы можете увеличить лицо женщины?

Андроид подчинился. Проекция едва колыхнулась – и лицо Дани Орбуту заполнило весь экран. Качество изображения, конечно, пострадало, немного изменился цвет.

Но то, что хотел видеть Райкер, отчетливо просматривалось: ее глаза... Они ничего не узнавали, даже когда девушка смотрела на лицо своего товарища по экипажу. Во взгляде – только деловитость и занятость.

Потерянные глаза... Будто Орбуту забыла что-то крайне важное.

Например... кто она такая.

Райкер вздрогнул:

– А может ли быть такое, – спросил он, – что они больше не узнают друг друга? Вдруг их каким-то образом лишили памяти?

Глаза Дэйты округлились от изумления. В другое бы время старпом счел бы это очень смешным, но сейчас...

– Конечно, – ответил андроид, – если они не помнят о своей совместной службе на "Менделе", значит, у них нет повода для разговора. Выходит, они так же незнакомы, как и все остальные. – Он помолчал. – Но тогда и с нашими, спасателями случилось нечто подобное. Если они встретятся, то не узнают друг друга даже на поле боя В каюте почему-то сразу стало очень холодно. Даже для Райкера..

Вблизи строение оказалось еще более мрачным и впечатляющим, чем на расстоянии. Стены, сложенные из огромных блоков серого камня, были очень толстыми. Единственные ворота, изготовленные из темного металла, по размеру подходили только для того, чтобы в них могла проехать повозка с возницей. Да и то, если ездок не слишком высок.

Небо над головой отдавало серым, земля вокруг бесплодна и лишена цвета. А все вместе создавало безрадостную картину.

Пикар не видел людей на стенах крепости с того времени, как дорога пошла под уклон, а затем – вверх, приближая обоз к цели. Чтобы погонщики могли кого-нибудь заметить, дозорному на стене нужно высунуть голову за пределы укрытия.

Последнее, что мысленно отметил Пикар, оказалось очень интересным, люди в крепости носили большие тяжелые одеяния, совсем не походившие на одежду возниц, а их лица закрывали массивные маски-шлемы.

Зачем? Для чего? Не из-за погоды, конечно. Люди и существа не мерзли даже в обычных рубахах... Тогда ради защиты... Но от кого?

Пикар обдумывал эти вопросы с точки зрения ночного разговора с Ралаккаем. В его сознании снова четко всплыла картина беседы...

Когда все уснули, утомленные дневным переходом, прикорнув в своих повозках или найдя другое удобное место, он и золотоглазый раздули угольки костра и повели разговор...

– Но почему, Пикар? Почему они живут в таком глухом месте? Здесь нет реки, нет полей, леса... Самый глухой уголок в мире! Поэтому я снова спрашиваю: почему?

Жан-Люк пожал плечами.

– Наверное, не без причины... Может быть они... – больны... Или сумасшедшие... Или представляют угрозу обществу... Но все равно, нам от этого не легче, да?

– Да-а-а... ничего хорошего это не предвещает.

Ралаккай помолчал, посматривая в направлении их конечной цели, хотя на фоне темного неба вряд ли что-нибудь можно было рассмотреть.

– И все же, дружище, я не думаю, что эти люди живут здесь по названным тобою причинам. У меня предчувствие – здесь что-то другое.

– Что же тогда?

– Ты обратил внимание на дозорных? Они, наверное, что-то охраняют.

– Да, пожалуй.

– Воины смотрят наружу, а не внутрь... Они больше обеспокоены тем, чтобы кто-нибудь случайно не проник к ним, а не выбрался наружу...

– Я тоже обратил внимание на эту особенность, но решил: они ждут нас, им необходимы товары, которые мы везем.

Ралаккай кивнул и ничего не сказал, потому что предположение нового знакомого имело определенный смысл.

Хотя Пикар не мог сейчас уверенно ответить на свои вопросы...

До ворот крепости оставалось метров сто, но их не открывали. Если бы прибытие обоза давно ожидалось, то разве их не поприветствовали бы? Или хотя бы не открыли створки ворот? Ралаккай прав: охрана ждет подвоха снаружи.

Пикар тревожно огляделся... Ничего опасного...

Ни диких животных, ни разбойников. Даже надзирателя в небе не видно.

Переведя взгляд на крепость, Жан-Люк обратил внимание еще на кое-что; камни вокруг ворот покрыты трещинами, словно кто-то долго и упорно бил по ним тяжелым и острым предметом. Подъехав еще ближе, он увидел, что и сами створки отмечены множеством выбоин. Несомненно, кто-то пытался ворваться на ту сторону. Значит, это все-таки крепость, а не просто стена. Выстроена она для обороны от вражеских сил.

Чем больше Пикар думал об этом, тем больше убеждался в своей правоте.