– Все очень просто... Перед заходом солнца к вам придут и сопроводят во двор. Затем, на закате, вас казнят – медленно и мучительно.

Прозвучавшие слова показались нереальными. Прошло несколько секунд, прежде чем Джорди смирился с ними.

– Казнят? – повторил он. – Но за что?

Лицо надзирателя стало серьезным.

– За попытку дезертирства... За попытку разрушить цели Конфликтов...

За преступления "вне" и недостойное поведение "внутри". – Неожиданно он улыбнулся. – Этого хватит? Или мне привести дополнительные обвинения?

– Ты – сумасшедший! – воскликнул Пикар. Джорди из своей клетки мог видеть только палец, направленный на посетителя. – Мы – не преступники, и вам это прекрасно известно. Недостойное поведение я видел только со стороны ваших счастливых обладателей бластеров. – Его голос набирал силу.

– Что касается прекращения ваших кровавых побоищ, то я об этом нисколько не жалею! Я бы проделал это еще раз с превеликим удовольствием.

– Хорошо сказано, – подбодрил Пикара Ралаккай.

Надзиратель кивнул, – Действительно, хорошо... Эмоционально.

– Подождите, подождите, – спохватился Джорди. – Все, что происходит сейчас, – часть представления, не так ли? Эта машина записывает предсмертную истерику?

– Конечно, – подхватил Ралаккай (до него тоже дошел замысел мучителей). – Наши слезные "прощайте" и мольбы о пощаде...

Пикар выругался.

– Можешь убираться со своей камерой прямо в ад, который, судя по всему, не очень далеко отсюда. – Он вызывающе рассмеялся. – Мы вам устроим развлечение!

– Правильно, – поддержал Ралаккай. – Можете убить нас, если хотите, но это не будет для вас спектаклем, которого вы с нетерпением ждете. Да, Джорди?

Чернокожий все еще не пришел в себя от перспективы быть казненным, особенно от рук этого осла. Тем не менее, он подыграл своим друзьям.

– Точно, – заговорил Джорди, заметив, что камера теперь повернулась к нему. С усилием, которое оказалось не столь трудным, он состроил гримасу.

– Смешнее будет казнить эту летающую дыню из болтов и гаек.

Надзиратель с изумлением уставился на них, – Возможно, – произнес он. – Ну, что ж, увидим...

Затем бросил взгляд в окно, как бы прикидывая, не потемнело ли на улице.

– Я страшно удивлюсь, если через пару часов вы будете говорить то же самое Произнеся это устрашающее замечание, повисшее в воздухе, он удалился.

"Парящий глаз" остался, пристально наблюдая за реакцией пленников.

– Ладно, – произнес Ралаккай, когда затихли звуки удаляющихся шагов, – надо быть честными до конца. – Он попытался ударить телекамеру, хотя не смог дотянуться до нее. – Мы умрем, но умрем достойно.

Джорди согласился, но не чувствовал себя таким же храбрым, как клахкиммбриец; он дрожал, колени подгибались. Пришлось присесть, чтобы не рухнуть на пол перед проклятым "парящим глазом".

"Боже мой! – подумал он. – Если я веду себя так сейчас, то что будет потом?!"