Головин Илья Петрович — композитор, 50 лет.

Алевтина Ивановна — его жена, 37 лет.

Федор — сын Головина от первого брака, художник, 28 лет.

Лиза — дочь Головина от первого брака, певица, 25 лет.

Степан Петрович — брат Головина, настройщик роялей, 60 лет.

Майя — подруга Лизы, балерина, 25 лет.

Луша — домашняя работница в семье Головиных, 65 лет.

Бажов Артемий Иванович — начальник строительства, 37 лет.

Рослый Глеб Максимович — гвардии генерал-майор танковых войск, 45 лет.

Мельников Андрей Васильевич — композитор, 32 лет.

Залишаев Игорь Минаевич — музыкальный критик, 40 лет.

Жигулев — гвардии старшина, 27 лет.

Пионервожатая.

Действие происходит в наши дни.

Дача Головиных в ста километрах от Москвы. Большая комната. Окна выходят прямо в сад. Стеклянная дверь — на террасу. Две двери, ведущие в смежные комнаты. Между ними — голландская печь. Посредине комнаты круглый стол красного дерева. Над ним ниша под большим абажуром. На потрескавшихся от времени бревенчатых стенах висят картины: натюрморты, пейзажи. (Картины висят на подрамниках.) У стены несколько соломенных кресел.

Душный июльский полдень. Дверь на террасу распахнута — виден уголок сада. Степан Петрович настраивает рояль, стоящий в углу комнаты. На террасу из сада поднимается пионервожатая. Степан Петрович садится к роялю, играет.

Пионервожатая (остановившись в дверях). Рахманинов? «Весенние воды»?

Степан Петрович. Рахманинов, «Весенние воды».

Пионервожатая (смутившись). Здравствуйте!

Степан Петрович (приветливо). Здравствуйте, девушка.

Пионервожатая. Скажите, пожалуйста, могу я видеть товарища Головина?

Степан Петрович. Можете.

Пионервожатая. Скажите, пожалуйста, вы — товарищ Головин?

Степан Петрович. Да, я Головин.

Пионервожатая. Простите… я… пионервожатая пионерского лагеря завода имени Ленина.

Степан Петрович. Очень приятно. Что скажете, девушка?

Пионервожатая. Вы знаете, наш лагерь тут недалеко, сразу за речкой. Мы за вами пришлем лошадь…

Степан Петрович. Лошадь? Зачем же вы пришлете за мной лошадь?

Пионервожатая. Наши ребята очень просят вас приехать к нам завтра на торжественный пионерский костер. В прошлую смену к нам приезжал дважды Герой Советского Союза, а сейчас мы очень, очень хотим, чтобы у нас выступили вы. Ребята очень просят, чтобы вы рассказали о своем творчестве. Что-нибудь, пожалуйста… Вы понимаете, это же пионеры, и это имеет очень большое воспитательное значение. Тут совсем недалеко, а мы пришлем за вами лошадь. И обратно отвезем.

Степан Петрович (терпеливо выслушав девушку). Вам, очевидно, нужен композитор Головин?

Пионервожатая. Да.

Степан Петрович. Стало быть, вы, девушка, ошиблись. Вам нужен не я, а мой брат.

Пионервожатая (смутившись). Простите… А где ваш брат?

Степан Петрович. Он сейчас где-то в саду. Вам надо с ним поговорить.

Пионервожатая. Хорошо… А как вы думаете, он согласится к нам приехать?

Степан Петрович. А вы его хорошенько попросите.

Пионервожатая. Вы думаете, он не откажет? Наш лагерь недалеко. Если пешком идти — двадцать минут. А мы лошадь пришлем…

Степан Петрович. Поищите его в саду.

Пионервожатая уходит.

Скажите пожалуйста, лошадь за мной пришлют!

Пионервожатая (появляется в окне). Мы вас тоже приглашаем. Пожалуйста, приезжайте. Ребята будут очень рады…

Степан Петрович. В саду, в саду поищите… Он там. Да как следует его уговаривайте.

Пионервожатая. Хорошо… Спасибо… Простите, пожалуйста. Так неудобно получилось. (Уходит.)

В саду кто-то поет. На террасу из сада поднимается Лиза. В руках у нее букет полевых цветов. Она входит в комнату и ставит букет в пустую вазу.

Степан Петрович. Именинник-то в саду?

Лиза. Папа? В саду.

Степан Петрович. Из пионерского лагеря приходили. Отца твоего в гости приглашают на пионерский костер. Лошадь за ним пришлют.

Лиза. Они уже разговаривают. Их там целая делегация. Ну и жара!.. Надо было мне с нашими на речку пойти…

Степан Петрович. А чего же ты не пошла? Все по хозяйству хлопочешь? Готовишься к премьере, боишься простудиться, голос потерять?

Лиза (отмахивается). Да ну тебя, дядя… Хоть бы когда-нибудь пришел к нам в театр, послушал бы, как я на сцене пою. Сколько раз тебя приглашала.

Степан Петрович. Значит, плохо приглашала.

Лиза. Как не стыдно, дядя!

Степан Петрович. Шучу, шучу, племянница. Я у всей вашей семьи в долгу. Последнюю, Четвертую симфонию брата и то не слышал.

Лиза. Мы сейчас новую оперу репетируем. Композитора Мельникова. Партия у меня чудесная. Я в нее влюблена. А какая ария во втором акте. Прелесть! Я тебя приглашу на премьеру.

Степан Петрович. Слышал я про эту оперу. Что-то не шибко ее хвалят.

Лиза (горячо). И напрасно. Хорошая опера. И не все ее ругают. Многим она нравится.

Степан Петрович. Вот отцу твоему не нравится. Говорит, слабое произведение. Зря, говорит, принимают к постановке такие оперы.

Лиза. Отец не прав. Мельников — молодой, талантливый композитор. Он написал свою первую оперу, оперу на современную тему. Она не лишена недостатков, но он над ней еще работает, и ты увидишь, какой это будет спектакль. А отцу эта опера не нравится, потому что она написана не в его манере. (Уходит, унося с собой вазу с цветами.)

На террасе появляются, затем входят в комнату Головин и Залишаев.

Залишаев. Музыка Мельникова неоригинальна и бледна в своей гармонической основе. Ни мысли, ни фантазии.

Головин. Он все же не лишен дарования… и потом, он был когда-то моим учеником.

Залишаев. Тем более! Быть учеником такого мастера, как Головин, и ничему у него не научиться! Вот я в своей статье и сопоставил, так сказать, учителя и ученика.

Головин. Ну, не знаю. Возможно, вы и правы, Игорь Минаевич. С вашей точки зрения, с точки зрения критика…

Залишаев. Он уже ходит в профессионалах, вот я его с профессиональных позиций и разобрал по ноткам. Я считаю, что у Мельникова нет ни мастерства, ни чувства нового, ни других данных для того, чтобы браться за монументальное сценическое полотно. Ему пионерские песни писать, а не оперы!

Головин. И что, это скоро будет напечатано? Где?

Залишаев. В следующем номере нашего журнала. Адам Григорьевич вчера подписал его к печати. И он разделяет мою точку зрения.

Головин. Ну, если разделяет… Вам виднее… На то вы и критики. (Брату.) Настроил, Степушка?

Степан Петрович. Да настроить-то настроил — дело немудреное… А вот инструмент старый, его беречь надо. Уже колки плохо держат. Им от твоего фортиссимо трудненько приходится.