Слова бакалейщицы отозвались немедленным эхом: входная дверь сотряслась от удара и чьи-то огромные когти прошлись по дереву. Попятившись, я наступила на кончик боа, соскользнувшего с плеча миссис Швабухер. Пока я суетилась и успокаивала гостью, миссис Давдейл шагнула навстречу неизвестности и открыла дверь. В библиотеку ворвался Хитклифф. Уж не состоит ли он на побегушках у старухи с косой? И без того тесный коридор уменьшился до размеров обувной коробки.

– Он убежал, когда умер хозяин, – пролепетала я, стараясь ожесточить свое сердце против пса. Тот распластался на полу и, будучи не самой умной собакой на свете, прикинулся ворсистым черным ковриком. – Наверное, сначала он отправился к дому мисс Банч. И что теперь с ним будет?

– Я бы взяла его, – в голосе миссис Давдейл звучала неподдельная жалость, – но мои кошки уже немолоды, и по отношению к ним это будет несправедливо. Да и по отношению к Хитклиффу тоже. Может быть, сэр Роберт приютит его. – При упоминании этого имени глаза миссис Давдейл затуманились, и я еще раз убедилась, что она по уши втрескалась в нашего коллегу. – Он такой добрый… Что с вами, мисок Швабухер? Вы сильно побледнели.

– Пустяки, милочка, – бодро ответила миссис Швабухер, однако румянец на щеки еще не вернулся. – Глупо, но за несколько секунд до того, как собака принялась царапать дверь, у меня возникло странное чувство, будто кто-то стоит в том темном углу и потешается над нами.

Если бы не увещевания Ванессы, я бы непременно поведала лондонской гостье легенду о Гекторе Риглсворте, тем более что мне тоже померещилась в углу под лестницей какая-то тень. Но вместо этого я предложила подняться в читальный зал и выпить кофе. Вопрос о том, куда сейчас девать Хитклиффа, отпал сам собой: пес завилял хвостом, давая понять, что готов следовать за нами по пятам, а заодно и угоститься имбирным пряником, если мы не против.

– Чудно приходить первыми, до Лестер-Смита, – обронила миссис Давдейл, когда мы, поднявшись по лестнице, ступили в читальный зал. – Он всегда следит за тем, чтобы к началу собрания все было готово, включая кофе. Надеюсь, с ним ничего не случилось. Его домработница сказала, что он выглядел сегодня немного странно.

– В «Абигайль» он сегодня не обедал, – шутливо заявила я, споткнувшись о Хитклиффа. Пес беззвучно прижался к полу, словно мы прятались от полиции и наши жизни зависели от того, залает он или нет. – Днем я встретила полковника в ресторане вместе с Лайонелом Шельмусом, но все столики были заняты, и они отправились в другое место. Возможно, вот он идет.

Кто-то поднимался по лестнице, но это оказался не полковник Лестер-Смит.

К нам присоединился пышущий здоровьем сэр Роберт Помрой. Пока я знакомила его с миссис Швабухер, подошла Наяда Шельмус, а Хитклифф, пронюхав, где хранятся кофейные принадлежности, терся около шкафа.

– С ума сойти! – объявила Наяда. Ее кудри вились мелким бесом, словно она только что выскочила из-под душа, глаза игриво блестели, а руки упирались в бедра, обтянутые сверхтесными джинсами. – Увидеть Каризму живьем! Держите меня! Как вы думаете, влюбится он в меня с первого взгляда и трахнет не сходя с места, а? Мамочка всегда советовала надевать чистое белье на тот случай, если вдруг возникнет чрезвычайная ситуация. Но я до сих пор не оправдала затраты на стиральный порошок. – Наяда хихикнула и протянула руку миссис Швабухер. – Я бывшая миссис Шельмус, – представилась она. – А вы, должно быть, та дама, что ворочает делами неотразимого красавца. Ух, какое шикарное боа? Не оставляйте его без присмотра, а то как бы я не поддалась искушению и не прибрала его к рукам – очень уж напоминает золотые денечки в стриптиз-шоу. Я там отиралась, пока не подцепила Лео.

– Могу одолжить его вам в любой момент, дорогая.

– Мы как раз говорили о Лайонеле. – встряла я. – Я встретила их с полковником в «Абигайль». И он расспрашивал о тебе, Наяда.

– Да пошел он! – Глаза Наяды сердито сверкнули, но губы дрогнули в улыбке. – Как он выглядит?

– Красив, как всегда.

– Не почернел от раскаяния?

– Он показался мне немного грустным.

– Но волосы на себе не рвал, так ведь? – Наяда поджала губы. – Ну и черт с ним! Парень бросает меня ради церковной органистки, а когда с той начинаются нелады, задумывает снова переметнуться ко мне. Бросил и опять подобрал? Не выйдет! Обойдусь без него!

– А нам, видимо, придется обойтись без мистера Паучера и полковника. Пора бы сэру Роберту объявить собрание открытым.

Наяда облизала губы и, виляя бедрами, двинулась вокруг стола, где миссис Давдейл и сэр Роберт расставляли чашки. Наш благородный лорд шушукался с миссис Давдейл, и кому из этой парочки интимная беседа приносила большее удовольствие, сказать было трудно. Мне пришлось несколько раз окликнуть сэра Роберта, прежде чем они вернулись к действительности.

Глядя, как миссис Давдейл смущенно возится с блюдцами и чайными ложечками, я подумала, что, быть может, теперь они с сэром Робертом забудут о классовых различиях и возродят былую любовь. Или им уже поздно начинать все сначала, как и Наяде и Лайонелу?

– Что! Что! Меня призывают на ристалище? – Сэр Роберт надул румяные щеки, похлопал себя по вырезу жилетки и занял кресло председателя. – Дрянная история приключилась с мужем Сильвии Бэбкок, – произнес он, пока остальные рассаживались. – Это уже становится не смешно: один труп за другим. Сначала мисс Банч, теперь молочник. Уходит понемногу старая гвардия, уходит. Однако мы должны послать венок.

– А я и не заметила, что Сильвии нет, – удивилась Наяда. – Но ведь ее не назовешь душой компании, правда? Черт, бедняга и месяца не пробыла замужем! Как это случилось?

В который раз я поведала о смерти мистера Бэбкока. Моя речь текла без сучка без задоринки, однако мне потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы осветить все детали трагедии. В основном потому, что миссис Швабухер вставляла пространные замечания, касавшиеся ее покойного мужа. Когда я закончила, никто не помянул вслух Гектора Риглсворта. Наконец мы приступили к делу – организации визита Каризмы, посвященного памяти мисс Банч.

– Да у нас совсем мало времени на подготовку. Что! Что! – Сэр Роберт хлопнул миссис Швабухер по плечу, взъерошив перья на ее розовом боа.

– Мне очень жаль, но, как я уже объясняла Жизель, это чудо, что у Каризмы выдался свободный выходной.

– Какие мы везунчики! – просияла Наяда. – Вчера он отказался приехать, а сегодня мы считаем часы до его появления. Можно подумать, кто-то дернул за потайную веревочку. Элли! Признавайся!

Миссис Швабухер игнорировала мой умоляющий взгляд.

– Действительно, я познакомилась с Элли и дорогим Бентли несколько лет назад в Лондоне и знала, что они поселились в Мерлин-корте. И когда секретарь передала мне, что звонила некая миссис Хаскелл из библиотеки Читтертон-Феллс с просьбой об участии Каризмы в благотворительном мероприятии, я немедленно перекроила наш график. Ловко миссис Швабухер все объяснила. Правда, она ни словом не заикнулась о привлекательности Мерлин-корта в качестве антуража для съемок Каризмы, но что с того? Если миссис Швабухер хочет казаться филантропкой, я не возражаю. Мое доброе имя она защитила и к тому же обеспечила мне благодарность всех членов Библиотечной Лиги.

– Значит, этим счастливым случаем мы обязаны вам, Элли. – В награду миссис Давдейл подлила мне кофе. – Отныне, когда люди будут судачить о сборе средств на памятник мисс Банч, неизменно станут поминать вас.

– Спасибо. – Я с удовольствием глотнула горячего напитка.

В комнате похолодало, что означало приближение ночи. Время и не думало ждать нашу исполненную добрых намерений, но нерасторопную группу. Поймав мой взгляд, сэр Роберт подул в усы и выступил с несколькими остроумными идеями, как заманить толпы на встречу с Каризмой и вынудить каждого заплатить пять фунтов за удовольствие. Он лично позвонит на радио, а также организует анонс предстоящего события в вечернем выпуске завтрашнего «Оратор Дейли».