— Какой странный сон, — пробормотал полицейский и попробовал сам похлопать себя по щекам. Голова закружилась. — Очнись! Очнись, Арти!

— Ты не спишь, — не отставал незнакомый голос. — Это мое настоящее обличье. Истинное.

Дэйлс сделал над собой усилие и в упор посмотрел на зеленого человечка. Точнее на серого. Он решительно ничем не походил на Джоша Эксли, жизнерадостного чернокожего крепыша. Прежде всего, он был его на добрую голову ниже. И весь он был какой-то изящный и хрупкий. Голос его был непривычно монотонный, почти лишенный интонаций, шелестящий. Нельзя сказать, что попытка этого существа представиться Джошем Эксли способствовала восстановлению душевного равновесия сержанта Дэйлса. Сознание вернулось, а вот способность здраво рассуждать решила не торопиться…

— Экс? — Дэйлс решился ущипнуть кожу на скуле пришельца. — И под этим ты, Экс?

— Не под этим! — невероятное создание в ответ снова протянуло гибкую кисть и очень больно ущипнуло полицейского за щеку. — Не обижай меня! Это мое лицо.

От боли Дэйлс все-таки немного пришел в себя. Но гуманоид (Экс?), видимо, всерьез обиделся и решил пошутить.

— Тебе было бы легче, если бы я выглядел вот так?

Он отодвинулся, и вдруг что-то в его облике неуловимо изменилось. Он стал как будто выше ростом, плечи и бедра раздались, под мужской майкой налилась грудь. Роскошная грудь, надо заметить. Кожа посветлела, на плечи упала шелковая волна волос, под пышной челкой блеснули миндалевидные бездонные глаза.

Красотка — точная копия известной фотомодели — подошла, покачивая бедрами, и изящно присела на колени к обомлевшему Дэйлсу, перекинув длинную ногу через подлокотник кресла. Томно опустились длинные ресницы, чувственные губы приоткрылись, и… голос Джоша Эксли насмешливо произнес:

— Тебе было бы легче, да?

— Нет, — помотал головой Артур, — еще тяжелее…

— Эксли, уже пять! — тренер «Серых», без стука заглянувший в дверь, окинул взглядом полицейского и прильнувшую к нему девицу, но ничего не сказал.

Утром в автобусе они с Джошем сели на заднее сиденье, подальше от других игроков. Теперь у них была одна тайна на двоих.

— Почему ты бросил семью в Джорджии? — спросил Дэйлс.

— Мы старательно охраняем наш покой…— начал Джош.

— Вас можно понять, — вставил Артур.

— И не смешиваемся с вашим племенем. Чаш девиз: «У нас — свое, у вас — свое».

— Ясно, — кивнул Дэйлс. — И всем хорошо.

— Так что же случилось? — снова спросил он, не дождавшись продолжения.

— Не догадываешься? — улыбнулся Джош.

— Ты… влюбился в земную женщину? — неуверенно предположил Дэйлс. Пока что все его познания о контактах с иными цивилизациями основывались на мельком читанной в далеком детстве фантастике.

Экс заливисто рассмеялся.

— Нет!.. Нет, что ты! Я полюбил бейсбол. У моего народа есть одна странность, — продолжал он. — В нашем языке нет слова «смех». Мы не умеем смеяться, понимаешь? Может, ты заметил вчера в мотеле (если только ты вообще что-то разглядел между обмороками) — у нас почти нет рта, даже на улыбку не хватит. Так вот, когда я впервые увидел бейсбол, откуда-то изнутри прорвался смех. Ты легко можешь себе представить звук, с которым мяч ударяется о биту?

— Да, — улыбаясь, кивнул Дэйлс. Он вообще в те дни улыбался чаще, чем обычно — Экс слишком заразительно радовался жизни.

— Для меня он лучше всякой музыки, — увлеченно говорил Экс. — Так же как запах травы на поле. И кожаной рукавицы кетчера. Я впервые сделал что-то не ради необходимости — и опьянел! Кто бы мог подумать, что излишество дает такую радость. Ведь игра, по сути, бессмысленна, бесполезна. А для меня в ней — смысл жизни. Бесполезное совершенство. Чистая красота, не замутненная практическим смыслом.

— Да. Как роза, например, — прозвучало неуклюже, но друзья понимают друг друга и без красивых слов.

— Точно, как роза!

Они помолчали, мечтательно улыбаясь. У Артура было ощущение, что это солнечное утро — продолжение какого-то беззаботно-счастливого детского сна.

— Ну вот, и ты понял, Артур. Ты ведь тоже болеешь. Сам посуди, мог ли я после этого вернуться домой?

— Эй, Экс! — раздалось с передних сидений. — Поди-ка сюда! Хочется услышать твой ангельский голос.

Экс прошел вперед и подхватил песню. Негритянскую песню с простыми словами о счастливом крае, где всем хорошо, и куда так здорово приехать вместе с другом. Песню о твоем настоящем доме, где ты никогда не был, но который ждет тебя. Всегда ждет тебя.

Вашингтон, округ Колумбия

Квартира Артура Дэйлса

Вторая половина дня

— Давайте уточним, — у Малдера голова шла кругом. — Жизнерадостный пришелец воспылал страстью к бейсболу, сбежал от угрюмых соотечественников, перевоплотился в черного и сделал все, чтобы не попасть в высшую лигу, где его тайну могли раскрыть вездесущие газетчики. Так? — он посмотрел на Дэйлса. — К тому же вы намекнули…

— Не надо валить все в одну корзину, мистер Малдер, — презрительно перебил старик, но Малдера так просто не остановишь.

— Вы намекнули, что этот бейсболист имеет прямое касательство к знаменитому крушению НЛО над Розвеллом в июле сорок седьмого! — выпалил он.

— Все точки над і надо ему расставить, — вздохнул Дэйлс.

Он почесал бровь и принялся с расстановкой объяснять.

— Допустим, я даю вам материал, доски там всякие, гвозди и прочее. И прошу сколотить тумбочку. А вы мне строите собор. Хороший собор, загляденье, чудо зодчества. Но мне собор не нужен, мне и дома хорошо. Только вот телевизор поставить некуда. Понятен мой намек?

— Куда понятнее! — горестно вздохнул Малдер, разглядывая антикварный телевизор первого поколения, стоящий на тяжеловесном комоде.

Намек-то он понял, но вот что делать со всем остальным, услышанным сегодня вечером, он решительно не понимал. Наверное, это было хорошо заметно, потому что Дэйлс снизошел до еще одного пояснения:

— Рассказу верьте, агент Малдер! Рассказу, а не рассказчику. Тому рассказу, что привлекает нас определением «правдивый». В переносном смысле, разумеется, — добавил он, усмехнувшись.

— Хорошо, — окончательно запутавшись, Малдер снова начал помогать себе жестами. — Значит, Экс — человек, а в переносном смысле — гуманоид? Или гуманоид, а в переносном смысле — человек? А может, в буквальном смысле гибрид человека и гуманоида? — он поднял жалобный взгляд на бывшего полицейского, по совместительству — контактера с неземными цивилизациями.

Дэйлс посмотрел на него как на тяжело больного и молча передал ему бутылку. Малдер послушно отхлебнул огненную воду.

— Вот я, например, в буквальном смысле кретин, — печально резюмировал он.

Дэйлс помолчал немного — видно, ждал, пока лекарство подействует, и снова завладел бутылкой. Потом предпринял новую попытку донести свое понимание событий конца июня — начала июля сорок седьмого до недалекого Охотника за тайнами:

— Что такое, по-вашему, человек? Скопище химических элементов? Говорят, что, в общем и целом химический состав собаки не отличается от человеческого, но разве собака — человек?

— Я замечал, что многие собаки похожи на своих хозяев, — невпопад брякнул Малдер. — Или наоборот…

— Быть человеком — значит иметь человеческое сердце. Человечность — это доброта, верность, порядочность. Именно эти качества делают человека человеком. А у Эксли все они были, — Уверенно сказал Дэйлс. — Может, даже в большей степени, чем у вас или у меня.

Розвелл, штат Нью-Мексико

3 июля 1947 года

С утра, пока игроки тренировались, Дэйлс зашел к себе в участок. Не успел он войти, как истошно зазвонил телефон.

Звонил Тед Дикси из лаборатории. Сначала сержант вообще не смог разобрать, о чем идет речь, — Тед так волновался, что захлебывался словами.

— Спокойно, Тед. В чем дело?