— Вот оно… — прозвучал тихий, как вздох, шепот Юкинаги.

В скрещенных лучах носовых и кормовых прожекторов показался чуть выпуклый смутный желто-коричневый круг. Постепенно его контуры становились все более отчетливыми. Кое-где над ним кружились маленькие мутные круги, по форме напоминающие бублики. Это восходили грязевые облачка от недавно сброшенных балластных шариков. Густой клуб мути достиг дна; страховой якорь «Вадацуми» обрел плавучесть, соответствующую весу той части якорной цепи, которая легла на дно. Батискаф постепенно прекратил погружение и наконец остановился в полутора метрах от дна.

Когда едва заметное течение унесло всю муть, стала отчетливо видна тоскливо-коричневая, холодная пустыня морского дна. Лучи всех прожекторов падали отвесно вниз, совершенно не рассеиваясь. У самого дна вода казалась темно-фиолетовой, как нельзя лучше соответствуя человеческому представлению о морской бездне. Безграничный мрак со всех сторон вплотную подступал к освещенному пространству дна. Вода в морском желобе была совершенно прозрачной.

«Вадацуми» висел в воде как неподвижный аэростат, соединенный с грунтом короткой якорной цепью. Он замер, словно живое существо, удобно устроившееся на последнем звене цепи, словно йог, усевшийся в позе созерцания на конце брошенной в воздух веревки… Шесть его глаз испускали шесть пучков света. Великая мертвая тишина гигантской морской глубины сжимала со всех сторон эту хрупкую скорлупку, которая испытывала на себе давление в восемьсот атмосфер. Здесь даже плотность воды была на четыре процента выше обычной. Эта огромная тяжесть давила на все обширное пространство донной пустыни, покрытой липким илом. Температура внутри гондолы упала до двенадцати, а воды — до полутора градусов. Люди в гондоле, угнетенные непомерным бременем, навалившимся на плексигласовые иллюминаторы диаметром в пятнадцать сантиметров, едва дышали.

— Итак, — сказал Онодэра охрипшим голосом, — мы на дне желоба. Глубина семь тысяч шестьсот сорок метров.

Словно разбуженные его голосом, оба ученых возбужденно зашептались.

— Вон они! — профессор Тадокоро показал на что-то пальцем.

Юкинага кивнул. По дну тянулись волнообразные следы.

— Совсем недавно с запада на восток здесь прошел внезапный и достаточно сильный донный поток, — сказал Юкинага. — А вон там старые волнообразные следы протянулись с юга на север.

— А это что? — спросил профессор. — Длинное, похожее на канаву?

— Может быть, след какого-то животного?

— Вы думаете, на морском дне обитают такие огромные слизняки?! — воскликнул профессор. — Ведь ширина этого углубления несколько метров.

Дно осветилось короткими вспышками — в гондоле несколько раз с сухим треском щелкнули затворы фотоаппарата. Профессор Тадокоро судорожно сжал в руках высокочувствительный гравитометр.

— Мы можем передвигаться на такой глубине? — спросил он. — Вперед и вправо, под углом в семь градусов, пожалуйста.

Онодэра включил телевизор и выбросил немного балласта. За иллюминаторами опять все затянуло мутью. «Вадацуми» всплыл — чуть-чуть, настолько, что якорная цепь лишь слегка дрогнула. С помощью гидроракеты Онодэра осторожно повернул судно, обогнул якорную цепь и на минимальной скорости повел батискаф вперед.

Муть осела, и внизу стала видна длинная выемка шириной метров в семь-восемь. Она казалась следом проползшего здесь невероятно огромного животного или прокатившегося гигантского камня.

— Смотрите, они и дальше есть, — сказал Юкинага. — И много…

— Что это может быть, как вы думаете? — спросил профессор Тадокоро.

— Не знаю, — ответил Юкинага. — Хотя мне и приходилось погружаться на дно морских желобов, я такое вижу впервые.

Необычные борозды во множестве пересекали морское дно с востока на запад. Длину их невозможно было определить, а ширина каждой составляла от пяти до восьми-девяти метров. Что-то неведомое и гигантское прошло, пронеслось по этому дну…

— Может, это как-то связано с гравитационными изменениями? — предположил Юкинага.

— Трудно сказать, — Тадокоро продолжал крутить кинокамеру. — Проследим что-ли?

Онодэра слегка потянул руль вверх. Тут же последовал удар по гондоле.

— Что случилось? — спросил профессор.

— Не пойму, какая-то вибрация в воде, — отозвался Онодэра, глядя на показания приборов.

Над головой раздался звон поплавка. И опять последовал удар водяной волны по гондоле.

— Подводное землетрясение?!

— Кто его знает…

— Если бы настоящее землетрясение, так просто не отделались бы, — сказал Юкинага. — Но слабые колебания явно есть.

— Ничего себе слабые, если способны дать хорошего пинка гондоле, — пробурчал профессор. — Можно установить, с какой стороны шла волна?

— Почти прямо с востока, — Онодэра посмотрел на показания самописца.

— Трогайтесь, — скомандовал профессор Тадокоро. — Проследим путь этого фантастического слизняка.

Переключив приемопередатчик на максимальную мощность, Онодэра попытался вызвать «Тацуми-мару». Наконец в приемнике послышался голос Юуки. Но среди помех он звучал слабо и был еле слышен.

— Сейчас вас не вижу. Только что по гидролокатору узнали, что вы достигли дна.

— А вы зарегистрировали необычное подводное колебание?

— Подожди минутку.

Приемник трещал.

— Нет, не зарегистрировали, — донеслось сквозь помехи. Видно, над «Вадацуми» проходило мощное облако планктона, и время от времени приемник совершенно замолкал. — С «Дайто-мару» спущен на сто метров подводный звукоприемник. Сейчас проверяют записи, но пока никакой ясности, очень уж много различных микроколебаний.

Иного и ожидать нельзя, подумал Онодэра, ведь колебания такой малой амплитуды по пути рассеиваются, а еще отражение от границ водных слоев с резким перепадом температур.

— О’кэй, — сказал Онодэра. — На дне желоба обнаружены странные выемки. Отправляемся вдоль них на восток. Уточни наше местонахождение.

— Есть уточнить! — отозвался Юуки. — От этого момента с интервалом в минуту регулярно посылай сигналы.

Онодэра, не отрываясь, смотрел на хронометр. Через минуту аппарат сверхзвуковой сигнализации, укрепленный над поплавком, послал первый сигнал. Ответный сигнал с «Тацуми-мару» подтвердил местонахождение «Вадацуми». Переведя аппарат на автосигнализацию, Онодэра повел батискаф вперед. Описав плавную дугу, судно со скоростью до трех узлов пошло вдоль третьей выемки. По-видимому, ее глубина в этом месте была еще не самой большой. Выемка полого спускалась на восток. Батискаф шел, выбросив за борт страховочную цепь, чтобы соблюдать заданное расстояние до дна. Стрелка микропьезометра начала едва заметно подниматься.

Через два километра выемка сделалась вдвое шире, но глубина ее стала мельче. Другая выемка, тянувшаяся метрах в сорока слева, постепенно исчезла в грунте. Сигнализация отсчитывала минуты. Тихо гудел двигатель и временами стрекотала кинокамера.

— Мы на глубине семь тысяч девятьсот метров, — сообщил Онодэра. — Уклон дна становится круче.

— Вода помутнела, — заметил профессор Тадокоро.

Действительно, видимость значительно ухудшалась. В свете прожекторов можно было разглядеть только облака донной мути. Вдруг внезапным ударом нос корабля подняло кверху. По инерции батискаф подбросило метров на двадцать. Потом началась килевая качка.

— Все в порядке? — Юкинага вцепился в сидение. При тусклом свете лампочки на его лбу были видны крупные капли пота.

Вместо ответа Онодэра потянул на себя руль и поднял батискаф еще метров на тридцать. Килевая качка сразу уменьшилась. «Чтобы по дну морского желоба на глубине восьми тысяч метров проходило такое сильное донное течение, такого в учебнике не найдешь, — подумал Онодэра. — Пожалуй, это открытие». На расстоянии шестидесяти метров ото дна он вернул кораблю горизонтальное положение. Качка почти прекратилась.

— Погрузимся еще раз? — спросил Онодэра.

— Да ладно, хватит, — сказал профессор. — Выемка все равно исчезнет в облаках мути. Давайте прямо вперед.