Но присутствие духа оставило Ваню только на мгновение. Быстро оглядевшись, он в несколько прыжков очутился у высокого утеса и стал поспешно карабкаться наверх. Взобравшись на небольшую площадку, он почувствовал, что находится в безопасности. Немного придя в себя, Ваня стал наблюдать разъяренных животных.

Моржи продолжали наступать. Они сплошь обложили скалу.

Вдруг Ваня испуганно оглянулся. Ему показалось, что кто-то хочет схватить его за ноги. «Морж! — промелькнуло в голове. — Неужто сюда забрался?» Но вместо моржа у его ног был мишка. Медвежонок перепугался еще больше Вани и, дрожа всем телом, жался к ногам своего друга.

Так вдвоем, Ваня и белый медвежонок, тесно прижавшись, стояли на высоком уступе, ожидая, как развернутся события дальше.

Моржи, пошумев еще немного и почувствовав, что все попытки уничтожить врага напрасны, повернули к берегу и стали уходить в воду.

Море закипело от бесчисленных тяжелых тел… Последним медленно пополз раненый кырчиг, оставляя на гальке кровавый след. Войдя в воду, он стал как-то странно барахтаться и жалобно стонать. Моржонок тонул. Это заметили другие-животные. Два взрослых моржа нырнули под моржонка и, поддерживая на своих спинах, как на носилках, понесли его прочь от берега.

Берег опустел. Лишь изредка из воды показывалась усатая моржовая голова и, хрюкнув, быстро скрывалась.

Мальчик долго не решался покинуть свое надежное убежище. Наконец, собравшись с духом, он спрыгнул вниз и бросился со всех ног к лодке.

Но судьба готовила друзьям еще один сюрприз. Пробежав по берегу с версту, Ваня увидел картину, надолго оставшуюся у него в памяти.

За обломками разрушенной временем скалы стоял мохнатый ошкуй.

Ваня застыл на месте, а потом, стараясь быть незамеченным, спрятался за камни. Тут же примостился и мишка.

«Ну, теперь пропал, — думалось Ване, — задерет меня ошкуй. Жив останусь, вдругорядь один никуда из избы не выйду…»

Медведь, однако, был занят другим делом. Он медленно, осторожно крался к одинокому моржу, дремавшему на гальке. Увлеченный охотой, ушкуй не заметил ни мальчика, ни медвежонка, находившихся совсем близко от него, в каких-нибудь пятидесяти шагах. Да и ветер тянул от медведя, помогая нечаянным зрителям.

Странно было видеть большого, грозного зверя, по-кошачьи крадущегося к моржу. А морж был велик. Сто десять — сто-двадцать пудов, не меньше, было весу в этом морском звере. Да и медведь выделялся из всех виденных мальчиком раньше.

Кровь молоточками стучала в висках у Вани, но он, сдерживая волнение, неотрывно следил за охотой ошкуя. Медведь, подобравшись шагов на пять к моржу, прыгнул и вцепился когтистыми лапами в шею ничего не подозревавшего исполина.

Завязалась борьба. И медведь и морж ревели и рычали. Трудно было угадать исход поединка полярных богатырей.

Белая шкура медведя окрасилась кровью, стекавшей ручьями с тела моржа. Но морж не сдавался. Он в ярости мотал головой, стараясь зацепить бивнями врага. Изловчившись, он ответил медведю таким ударом, что тот кувырком отлетел на десяток шагов. Воспользовавшись этим, морж ринулся было в воду с быстротой, поразившей Ваню.

«Вот кабы сбежал морж-то от лешака ошкуя», — сочувственно пожелал мальчик.

Но медведь не зевал. Через минуту он снова сидел на морже, разрывая его когтями. Так с медведем на шее и добрался морж до воды. Силы постепенно оставляли морского зверя, рев его становился все глуше и глуше, а движения медленнее. Не удалось моржу сбросить с себя врага, не удалось окунуть свое большое тело в морские волны, у самой воды пришлось ему расстаться с жизнью. Взревев еще раз, как бы прощаясь со своими сородичами, зверь больше не сопротивлялся.

Однако и медведю дорого досталась победа. Он сильно хромал, припадая на задние лапы. Переднюю левую лапу медведь то и дело поднимал и тряс от боли.

Мальчик остался недоволен исходом боя. Ему было жалко моржа.

Чтобы представить себе силу полярного медведя, вступающего с схватку с моржом, нужно помнить, что кожа моржа достигает двух дюймов толщины, вес — ста двадцати пудов, длина — двадцати футов, а клыки — до трех футов и весом до пуда.

Как только ошкуй, урча, принялся лакомиться добычей, Ваня с медвежонком, таясь между камнями, стал пробираться к своей «Чайке». Мишка сразу же без приглашения забрался в лодку, — видимо, ему не очень понравилось путешествие по острову.

Прежде чем столкнуть лодку в воду, мальчик на прощанье еще раз обвел долгим взглядом скалистый берег острова и нависшую над лодкой стену серых, безжизненных скал.

«Сколько высоты в этом острове будет?.. Замер бы сделать», — подумал Ваня.

Взгляд мальчика упал на длинный ремень из заячьей кожи, аккуратным мотком лежавший на носу лодки.

Взяв ремень, Ваня по руслу высохшего ручейка залез на утес. К концу ремня он привязал небольшой камень и, лежа на самом краю, опустил его с обрыва.

Ремня хватило примерно до половины. Камень, привязанный к ремню, лежал на выступе, идущем по всему утесу карнизом шириной около метра. Спустившись на уступ, Ваня проверил, что расстояние от карниза до подошвы скалы тоже равнялось длине ремня. «Дома ужо ремень саженью замерю».

Окончив измерения, Ваня вернулся к лодке. Был час отлива. Опустилась могучая грудь Студеного моря, отошла от берегов морская вода, оголились прибрежные камни; черные глыбы, ранее невидимые, выступили из воды: море показывало свои острые когти — подводные рифы.

Ваня стоял в раздумье, держась за борт лодки. «Далеконько лодку тянуть придется… Что это там, али опять зверь какой?»

Мальчик пригляделся: небольшое рыжее тело, судорожно дергаясь, передвигалось по гальке к большим плоским камням.

«Моржонок это, теленочек, — сообразил Ваня, — маленький совсем».

Он не утерпел, чтобы не посмотреть, куда пополз рыжий зверек.

В это время моржонок успел скрыться меж скал. Ваня побежал к черным валунам, укрывшим зверька. Притаясь за одним из камней, мальчик осторожно выглянул.

В двух шагах от него, у отвесной стенки высотою в сажень, опираясь на задние ласты и странно изогнувшись, неподвижно стоял взрослый морж. Моржонок бестолково суетился около него, смешно тыкался курносой мордочкой то с одной, то с другой стороны, как будто старался сдвинуть с места взрослого моржа. Наконец ему удалось найти то, чего он искал. Захлебываясь, он стал сосать молоко.

«Вот тебе раз, моржиха это! Точно на цыпочки встала», — удивился мальчик. Только что за странная поза у моржихи!

«А клыки… Вот оно что, — вдруг догадался Ваня, — Клыки-то моржихи в камень ушли. Как это угораздило тебя, сердечную!»

Мальчик выбрался из своего укрытия и подошел к зверям. Клыки моржихи торчали в расщелине. В прилив она, видимо, хотела взобраться на камень погреться. Зацепив за потрескавшийся базальт клыками, зверь пытался, как обычно, мощным рывком бросить свое тяжелое тело кверху. Но не рассчитала моржиха, не смогла вынуть застрявшие бивни и осталась пленницей: камень крепко держал свою жертву.

Увидев мальчика, моржиха жалобно замычала. Ее ждала неизбежная гибель, но это была мать, и она, почуяв опасность, предупреждала своего детеныша. Снова и снова раскачивала она свою грузную тушу, старалась вырваться, вытащить клыки.

Ваня пожалел моржиху.

Он сбегал за багром и, как рычагом, стал освобождать застрявшие бивни. Пришлось немало потрудиться, но в конце концов усилия мальчика увенчались успехом: клыки как-то сразу выскочили из расщелины, и моржиха тяжело рухнула на гальку.

Долго лежал измученный зверь на берегу, поворачивая то в одну, то в другую сторону голову.

«Сомлела совсем, — подумал Ваня. — Давно, видно, в камне увязла».

Тихо зашелестела, зажурчала приливная волна. Незаметно подкрадывалось море, затопляя отлогий берег. Волны подходили все ближе и ближе: вот они окружили моржиху. Она зашевелилась, оперлась на ласты, и ее большое рыжее тело с шумом скрылось под водой. Через минуту две круглые головы показались в море: одна большая, другая совсем маленькая. Ваня помахал им рукой и направился к лодке. Хорошо было на душе у мальчика. Он был рад, что не попала моржиха ошкую в лапы, рад был за моржонка. Пусть живет зверь! До Крестового берега друзья добрались благополучно. Еще издали Ваня увидел могучую фигуру Федора, стоявшего на берегу.