Когда т. Ленин говорит, что ныне наши задачи лежат не столько в политической, сколько в культурной области, то во избежание ложного истолкования его мысли нужно условиться насчет терминологии. В известном смысле политика господствует над всем. Самый совет т. Ленина – перенести внимание с политики на культуру – есть совет политический. Когда рабочая партия в той или другой стране приходит к выводу о необходимости в данный момент выдвигать на передний план экономические требования, а не политические, то самое это решение имеет политический характер. Совершенно очевидно, что слово «политика» употребляется тут в двух разных смыслах: во-первых, в широком материалистически-диалектическом смысле, охватывающем совокупность всех руководящих идей, методов, систем, направляющих коллективную деятельность во всех областях общественной жизни; во-вторых, в узком и специальном смысле, характеризующем определенную часть общественной деятельности, непосредственно связанную с борьбой за власть и противопоставляемую экономической, культурной и пр. работе. Когда т. Ленин писал, что политика есть концентрированная экономика, то он имел в виду политику в широком философском смысле. Когда т. Ленин говорил: «поменьше политики, побольше экономики», то он брал политику в узком и специальном смысле. И то и другое употребление слова законно, поскольку твердо освящено обычаем. Нужно только ясно понять, о чем в каждом данном случае идет речь.

Коммунистическая организация является политической партией в широком историческом или, если угодно, философском смысле слова. Другие нынешние партии являются политическими преимущественно в том смысле, что делают политику (малую). Перенос внимания нашей партии на культурную работу вовсе не означает поэтому ослабления политической роли партии. Исторически руководящая (т.-е. политическая) роль партии выразится именно в планомерной передвижке внимания на культурную работу и в руководстве этой работой. Только в результате многих и многих лет внутренне успешной и внешне обеспеченной социалистической работы партия могла бы постепенно освобождаться от оболочки партийности, растворяясь в социалистическом общежитии. Но до этого еще столь далеко, что и загадывать не приходится… На ближайшую эпоху партия должна целиком и полностью сохранить основные черты свои: идейную сплоченность, централизацию, дисциплину и, как результат, боеспособность. Но именно эти неоценимые качества коммунистической партии могут в новых условиях сохраниться и развиться только на почве все более полного, умелого, точного, детального обслуживания хозяйственных и культурных потребностей и нужд. В соответствии с этими именно задачами, которые должны ныне играть первенствующую роль в нашей политике, партия группирует и распределяет свои силы и воспитывает молодое поколение. Иначе сказать, большая политика требует, чтобы в основе работы агитации, пропаганды, распределения сил, обучения и воспитания положены были ныне задачи и потребности экономики и культуры, а не «политики» в узком и специальном смысле этого слова.

Пролетариат представляет собою могущественное социальное единство, которое вполне и до конца раскрывается в периоды напряженной революционной борьбы за цели всего класса. Но внутри этого единства мы наблюдаем в то же время чрезвычайное разнообразие и даже немалую разнородность. От темного и безграмотного сельского пастуха до высококвалифицированного машиниста пролегает большое количество квалификаций, культурных уровней, бытовых навыков. Наконец, каждый слой, каждый цех, каждая группа состоят из живых людей разного возраста, с разным прошлым и с разным темпераментом. Если бы этого разнообразия не было, работа коммунистической партии по объединению и воспитанию пролетариата была бы самым простым делом. А насколько она в действительности трудна, – это мы видим на Западе. Можно сказать, что чем богаче история страны и, вместе с тем, история самого рабочего класса, чем больше у него воспоминаний, традиций, навыков, чем больше в нем старых группировок, тем труднее объединить его в революционном единстве. Наш пролетариат очень беден историей и традицией. Это, несомненно, облегчило его революционную подготовку к Октябрю. Но это же затрудняет его строительство после Октября. Нашему рабочему – за вычетом самого верхнего слоя – не хватает сплошь да рядом самых простых культурных навыков и познаний (по части опрятности, грамотности, точности и пр.). Европейский рабочий долго и медленно приобретал эти навыки в рамках буржуазного строя: оттого он – через верхние свои слои – и прирос так сильно к буржуазному строю с его демократией, свободой капиталистической печати и прочими благами. Нашему же рабочему наш запоздалый буржуазный строй почти ничего этого не успел дать: оттого-то пролетариату России легче было порвать с буржуазным строем и опрокинуть его. Но по той же самой причине наш пролетариат в большинстве своем вынужден приобретать и накапливать простейшие культурные навыки лишь ныне, т.-е. уже на основах рабочего, социалистического государства. История ничего не дает даром: и если она на одном, на политике, делает скидку, она берет свое с лихвой на другом, на культуре. Чем легче (относительно, конечно) оказался для российского пролетариата революционный переворот, тем труднее – социалистическое строительство. Но зато выкованная революцией оправа нашей новой общественности, характеризуемая четырьмя основными элементами (см. начало этой главы), придает объективно социалистический характер всем добросовестным, разумно направленным усилиям в области хозяйства и культуры. При буржуазном строе рабочий, не желая того и не думая о том, обогащал буржуазию, и обогащал тем больше, чем лучше работал. В советском государстве добросовестный и хороший рабочий, даже и не думая и не заботясь о том (если он беспартийный и аполитичный), совершает социалистическую работу, увеличивая средства рабочего класса. В этом-то и состоит смысл Октябрьского переворота, и в этот смысл нэп не внес никакой перемены.

Беспартийных рабочих, глубоко преданных производству, технике, станку очень много. Об их «аполитичности», т.-е. об отсутствии у них интереса к политике, можно говорить лишь условно. Во все важные и трудные моменты революции они были с нами. В подавляющем большинстве своем они не испугались Октября, не дезертировали, не изменили. Во время гражданской войны многие из них были на фронтах, другие честно работали для вооружения армии. Потом они перешли на мирную работу. Аполитичными их называют, и не без некоторого основания, потому, что производственно-цеховой или семейный интерес стоит у них, по крайней мере, в обычное, «спокойное» время, выше политического. Каждый из них хочет стать хорошим рабочим, усовершенствоваться в своем деле, подняться в высшую категорию как для улучшения положения своей семьи, так и из законного профессионального самолюбия. Каждый из них, как мы уже сказали, выполняет при этом социалистическую работу, даже не ставя себе такой цели. Но мы, коммунистическая партия, заинтересованы в том, чтобы эти рабочие-производственники сознательно связали свою повседневную, частичную производственную работу с задачами социалистического строительства в целом. В результате такой связи интересы социализма будут лучше обеспечены, а частичные строители его получат более высокое нравственное удовлетворение.

Но как достигнуть этого? Чисто-политически подойти к этому рабочему типу трудно. Все речи он уже слышал. В партию его не тянет. Его мысль работает у станка, – и он не очень удовлетворен теми порядками, которые существуют пока что вокруг этого станка, в мастерской, на заводе, в тресте. Такие рабочие стараются дойти до многого своим умом, держатся частенько замкнуто, выдвигают из своей среды самоучек-изобретателей. Со стороны политики к нему не подойдешь, по крайней мере, не захватишь сейчас за душу, но зато можно и должно подойти к нему со стороны производства и техники.

Тов. Кольцов (Красно-Пресн. район), один из участников уже упомянутого совещания московских агитаторов-массовиков,[4] указал на чрезвычайный недостаток у нас советских учебников, самоучителей и пособий по отдельным техническим специальностям или ремеслам. Старые книжки подобного рода израсходовались, да, кроме того, иные из них технически отстали, а политически они обычно проникнуты кабально-капиталистическим духом. Новых же пособий такого типа – одно-два, и обчелся: разыскать их трудно, так как они выпущены в разное время разными издательствами или ведомствами вне всякого общего плана. В техническом смысле они не всегда пригодны, нередко слишком теоретичны, академичны, а в политическом отношении лишены обычно всякой окраски, являясь, в сущности, замаскированным переводом с иностранного языка. Нам же нужен ряд новых карманных пособий: для советского слесаря, для советского токаря, для советского электромонтера и пр., и пр. Пособия эти должны быть приспособлены к нашей нынешней технике и экономике, должны учитывать и бедность нашу, и наши великие возможности, должны стремиться привить нашей промышленности новые, наиболее рациональные приемы и навыки. Они должны в большей или меньшей мере раскрывать социалистические перспективы с точки зрения потребностей и интересов самой техники (сюда относятся вопросы нормализации, электрификации, планового хозяйства). Социалистические идеи и выводы в таких изданиях должны входить органической частью в практическую теорию данной отрасли труда, отнюдь не принимая характера внешней навязчивой агитации. Потребность в подобных изданиях огромная. Она вытекает из нужды в квалифицированных рабочих и из стремления самих рабочих поднять свою квалификацию. Потребность эта обострена перерывом производственной преемственности за годы империалистической и гражданской войны. Мы имеем здесь благодарнейшую и важнейшую задачу.