Сентябрь 1273 года

Во дворе замка все казалось золотым. Солнечные лучи пронизывали пыль, которую подняли в воздух рыцари, только недавно закончившие здесь свои ежедневные воинские упражнения. Наступая и отступая, занося и отражая удары, они раз за разом пересекали площадку; наконец тела их покрылись потом, а руки отяжелели настолько, что уже отказывались повиноваться. И только тогда, усталые телесно, но бодрые духом, они прервали свои удалые забавы.

По опустевшему двору легкой походкой шла леди Лиллиана Оррик. Казалось, она еще слышит выкрики бойцов: торжествующие возгласы победителей, яростные проклятия побежденных. Замок Оррик-Касл оставался таким же, каким был всегда, словно она и не покидала этих мест на два долгих года. Но нет, не все здесь по-прежнему, думала она, минуя раскидистый каштан в задней части двора.

Во главе рыцарей, только что покинувших ристалище, стоял не ее отец, ибо он уже не был могучим и стремительным воителем, каким она помнила его с детских лет. Рыцарями Оррика распоряжался сэр Олдис. Ее сестра Оделия — средняя из трех сестер — вышла за него замуж перед самым отъездом Лиллианы, и, хотя отец еще сохранял главенствующее положение по отношению к зятю, Лиллиана опасалась, что в любой момент положение может измениться.

В замке присутствовал и жених самой младшей из сестер, Туллии. После бракосочетания, которое должно было состояться через четыре дня, сэр Сэнтон вполне мог претендовать на роль главы в Оррик-Касле. И все же Лиллиана догадывалась, что ее отец не слишком-то высоко ценит достоинства обоих молодых рыцарей. Впрочем, он редко одобрял мужчин, к которым питали склонность его дочери.

По направлению к главной башне, в которой располагалась парадная зала, неспешно и величественно шествовали две дамы. В одной из них Лиллиана узнала Оделию; вторая была ей незнакома. Лицо Лиллианы, обычно ясное и безмятежное, слегка омрачилось. Уже начали прибывать гости, приглашенные на свадьбу; некоторые приезжали издалека. Вид Оделии красноречиво свидетельствовал, что она намерена выступать перед гостями в качестве полновластной госпожи в замке. Она с превеликой готовностью предоставила Лиллиане все хозяйственные заботы, связанные с размещением и приемом гостей и с приготовлениями к свадьбе; сама же Оделия тем временем развлекала прибывших.

Оделия встретила Лиллиану не слишком приветливо, и вначале это больно задело ее. Было очевидно, что возвращение Лиллианы не доставило удовольствия ни Оделии, ни ее супругу. Пока Лиллиана не вышла замуж, у них были все основания считать, что именно они унаследуют Оррик-Касл. Но если отец найдет ей мужа…

При этой мысли Лиллиана усмехнулась. Они оба — и она, и отец — предпочитали не касаться опасной темы — ее замужества, и в течение последних недель им это удавалось.

Она вздохнула, твердо решив не придавать значения дурному настроению Оделии. Неподдельная радость, с которой встретила Лиллиану юная Туллия, с лихвой вознаградила ее за холодный прием средней сестры. Если бы не письмо Туллии, в котором содержалась самая отчаянная мольба о помощи в приготовлениях к свадьбе, Лиллиана и по сей день оставалась бы в Бергрэмском аббатстве. И все-таки она была рада, что вернулась домой. Взглядом она обводила двор, узнавая знакомые уголки и примечая каждую, самую незначительную перемену. В Оррике таится что-то особенное, подумала она, прислонившись к могучему стволу старого каштана. С этим замком связаны все ее воспоминания — и хорошие, и плохие. Пока она жила в аббатстве, не проходило дня, когда ее мысли не обращались бы к Оррик-Каслу.

Покинуть эти места теперь будет, наверное, трудней, чем это бывало прежде.

***

Стоя у окна в своих покоях, лорд Бартон Оррик увидел, что его старшая дочь поднесла руку к глазам. Уж не плачет ли она? Он подался вперед и пригляделся внимательней. Вот она выпрямилась и направилась к кладовым. Он с досадой хлопнул ладонью по гранитному подоконнику.

— Что там такое, отец?

Не отводя взгляда от гибкой фигуры внизу, лорд Бартон протянул руку к Туллии, ласково привлек ее к себе и поцеловал.

Она крепко обняла его и тоже проводила взглядом Лиллиану.

— Она не собирается здесь оставаться, правда? — грустно спросила Туллия.

— Вряд ли останется. — Он вздохнул. — Если я ее не заставлю.

— Может быть, вам и стоило бы заставить ее. Может быть, так было бы лучше всего.

— Напрасно я отпустил ее с самого начала.

— Вы хотите сказать, что следовало бы разрешить ей выйти замуж за сэра Уильяма? — Туллия изумленно взглянула на отца.

— Нет. Сэр Уильям ей не пара. Я имел в виду, что не следовало ее отпускать в Бергрэмское аббатство. Она бы не сердилась на меня так долго, если бы жила здесь. А теперь…

— Она на вас и не сердится, — убежденно возразила Туллия. — Я точно знаю, что не сердится.

Он только недоверчиво фыркнул.

— Просто вы так же упрямы по отношению к ней, как она по отношению к вам. — В карих глазах Туллии мелькнула укоризна. — Всем же видно: вы с Лиллианой так похожи по характеру, что ни в чем друг другу не уступаете.

— Дочь должна повиноваться отцу.

— Она и повиновалась, — ответила Туллия, строго придерживаясь логики. — Она же не вышла за Уильяма, верно?

— Да, не вышла, но зато ясно дала понять, что не выйдет ни за кого другого. Она все еще тоскует по нему?

— По-моему, нет, — задумчиво произнесла Туллия. — Но скоро мы это узнаем. Сэр Уильям приехал сегодня вместе со своей женой, леди Вероной… Леди Верона ждет ребенка.

— Ждет ребенка? И Уильям взял ее с собой в такую дальнюю поездку? — Густые брови лорда Бартона презрительно опустились. — Надеюсь, мне не придется пожалеть, что я пригласил сэра Уильяма в Оррик. Он всегда казался мне человеком, на которого нельзя положиться. Самовлюбленный павлин, а не мужчина. Человек, который предпочитает бездельничать при пустующем дворе короля Эдуарда, вместо того, чтобы присматривать за своими землями и за своими людьми. Я не желаю, чтобы он оставался наедине с Лиллианой.

— Вы никогда ни о ком доброго слова не сказали, — мягко укорила его Туллия. — Вы отослали бедного Уильяма, когда он попросил руки Лиллианы. А ведь они уже были помолвлены! И ведь вы были очень близки к тому, чтобы проделать то же самое с сэром Олдисом, когда он посватался к Оделии.

— Я же позволил ему жениться на Оделии, разве не так? — Он нахмурился еще сильнее, но в то же время еще крепче обнял ее. — А теперь я позволю тебе выйти замуж за юного Сэнтона.

Туллия уткнулась лицом в широкую отцовскую грудь и улыбнулась:

— Я его люблю. И поэтому вы дали свое согласие, правда? Вы позволили нам с Оделией выйти замуж за тех, кто был нам по сердцу. Почему же вы не могли позволить того же Лиллиане?

Растревоженный речами дочери, лорд Бартон погладил ее по голове и рассеянным взглядом обвел открывающуюся за окном картину: озаренные закатным солнцем каменные крепостные стены и плодородные поля за ними.

Он был человеком действия, а не слов. Он был воином. Порой ему приходилось подавлять свои чувства или увещевать дочерей, но, когда наставал срок принятия решений, лорд Бартон руководствовался лишь одним: заботой о благе Оррика и его жителей. Он не мог выразить словами причину своего недоверия к Уильяму Дирну. Но он был тверд, как алмаз, в своем убеждении, что этому человеку нельзя отдать ни руку старшей дочери, ни власть над Орриком. И так возник разлад между ним и Лиллианой.

Но то решение было правильным, вновь и вновь уверял он себя, пока вел Туллию в парадную залу. Уильям — не пара для Лилли.