И все это было притворством, резко напомнила она себе. Соскользнув с высокой кровати, она принялась босиком расхаживать по комнате. Не имеет значения, что сейчас делает Корбетт Колчестерский… она не может сидеть, сложа руки. Возможно, он считает, что действует по принципу «око за око», но то, что он сделал, — это просто убийство.

Она отправит сэра Рокка и прочих соратников Корбетта в темницу. Потом займется подготовкой замка к обороне против собственного мужа. В Оррике запасено достаточно провизии; они смогут выдержать длительную осаду, если понадобится.

Она снова пожалела, что здесь нет ни Олдиса, ни Сэнтона. Но Уильям поддержит ее. Он люто ненавидит Корбетта. Он наверняка поможет ей в осуществлении этого плана. Слегка успокоившись, она повернула обратно к кровати, но тут же наступила прямо на отброшенное ею обручальное кольцо.

Она охнула от боли. Потом поддала ногой по этой ненавистной драгоценности. Еще раз кольцо прозвенело, закатившись по каменному полу куда-то под кровать.

Лишь отчасти удовлетворенная, Лиллиана снова забралась в постель. Холодно и темно было у нее в комнате, когда она лежала там, стараясь заснуть. Ее отец умер; муж оказался убийцей. Теперь у нее одна забота — безопасность людей и земель Оррика.

Это была устрашающая мысль, и тем не менее ничего другого Лиллиане не оставалось. Она не знала, что ждет ее в будущем: ни как ей удастся одолеть сэра Рокка, ни как она станет обороняться от сэра Корбетта.

В отчаянии она крепко стиснула руки. «Боже милосердный, — шептала она в темной тихой комнате. — Помоги мне!»

На пятый день после похорон лорда Бартона дозорные увидели приближающийся отряд Корбетта.

Через мгновение замок уже гудел: шла подготовка к обороне. Звон набатного колокола разносился по полями деревням Оррика.

Лиллиана со всей поспешностью бросилась к сторожевой башне. На юге, за деревней, она увидела возвращающихся рыцарей. Они находились от замка еще далеко — на расстоянии не менее лиги, но дурные предчувствия одолевали ее. Казалось, они с Уильямом предусмотрели все, но, несмотря на это, она не чувствовала себя готовой к вооруженному противоборству. Она понимала — Корбетт просто так не отступится. Он пустит в ход любое оружие которое окажется в его распоряжении, чтобы отбить Оррик.

Но что он может сделать? — думала она, наблюдая, как по дорожкам холма спешат в замок крестьяне из деревни. С ним только немногочисленная группа рыцарей. Все прочие бойцы из его отряда сидят под охраной в темнице под северной башней Оррика.

В какое бешенство пришел тогда сэр Рокк, вспоминала Лиллиана, ощущая спиной неприятный холодок. Начисто отметая обвинения Уильяма, не отвечая на ее уличающие вопросы, он твердо стоял на том, что неповинен в преступлении. Но, если судить по виду, то достаточно было посмотреть, как он разъярен против нее, чтобы понять: он вполне способен на убийство.

Он клялся и божился, что им никакими силами не удастся удержать Корбетта за стенами замка, и, вспоминая об этом, она тревожно хмурилась. Она поднялась на стену, и скоро к ней присоединился Уильям, но его присутствие не прибавило ей бодрости.

— На этот раз сэру Корбетту несдобровать, — гордо провозгласил Уильям со злобной усмешкой на гладком красивом лице.

— Не стоит трубить победу раньше времени, — пробормотала Лиллиана.

И тут она увидела скачущих во весь опор двух всадников, которые только что вылетели из деревни.

— Боже милосердный, кто же это настолько опередил всех остальных? — воскликнула она в ужасе.

Но она знала — уже когда задавала этот вопрос, — она знала, кто это.

— Поднять мост! Закрыть ворота! — закричал Уильям, а потом разразился целым потоком проклятий, потому что он тоже узнал массивного всадника, — того, кто скакал первым.

Лиллиана замерла на месте, наблюдая, как быстро приближается Корбетт.

Он намного оторвался от своих рыцарей. Но почему? Он знал, что здесь происходит? Он помчался вперед для того, чтобы застать ее врасплох и сорвать ее планы? Если так, то он очень близок к цели, подумала Лиллиана, когда, наконец мост надо рвом начал мало-помалу подниматься.

Но если он знал, что Оррик-Касл будет закрыт для него, неужели он — и его отряд вместе с ним — подступил бы к замку столь смело, среди бела дня? Неужели они не стали бы действовать более осторожно и скрытно?

Лиллиана наблюдала за своим супругом и хмурилась все сильнее. Он явно удивился, обнаружив, что перед ним снова поднят древний мост. Когда копыта его коня загрохотали на последнем отрезке мощенной камнем дороги, крестьяне, которые теперь также лишились возможности укрыться в замке, врассыпную кинулись в поля. Повинуясь седоку, конь остановился, как вкопанный, на краю рва, но даже и на этом расстоянии Лиллиана ощущала ярость, исходившую от Корбетта. Понадобились все ее силы, чтобы остаться на месте и не скорчиться за ближайшим зубцом башни.

Но она дочь Оррика, напомнила она себе. И она права, что не пускает врага в замок. Тем не менее ей было страшно даже взглянуть на взбешенного супруга.

— Вот так! Теперь он попался! — ликовал Уильям, перегнувшись через парапет.

— Ты бы лучше предоставил мне возможность самой вести с ним переговоры, — перебила его Лиллиана. — Мы не можем знать, как он вздумает отомстить тем, кто мне помогает.

Уильям быстро попятился от амбразуры.

— Корбетт не в том положении, чтобы думать хоть о какой-то мести, — возразил он зловеще, но уже без прежнего бахвальства.

— Он еще в большой милости у Эдуарда, — растерянно возразила Лиллиана, наблюдая, как догоняет Корбетта второй рыцарь. — Нам остается только надеяться, что король Эдуард не станет прощать такое подлое преступление, как убийство.

Обменявшись несколькими фразами с Корбеттом, второй всадник умчался так же быстро, как и приехал, чтобы поторопить отряд, как предположила Лиллиана. С сильно бьющимся сердцем она смотрела на своего мужа, который неподвижно и молча сидел в седле там, где дорога обрывалась. Потом он обвел глазами зубчатый верх стены и наконец его взгляд отыскал Лиллиану.

Их глаза встретились, и Лиллиана судорожно сглотнула. Ей казалось, что она помнила могущество этого взгляда и силу воли, что угадывалась в нем. Но ее воспоминания померкли рядом с реальностью. Потом он обратился к ней, и это выглядело так, словно не было здесь больше никого, кроме них двоих:

— Опусти мост, Лилли, — приказал он.

Тишина стояла в замке, пока он ждал ее ответа.

— Оррик закрыт для тебя. Уходи. — Хотя голос Лиллианы звучал твердо, ее била дрожь от головы до ног.

— Оррик принадлежит мне по условиям брачного договора. Ты так быстро забыла, что мы — муж и жена?

При этом дерзком напоминании Лиллиана не выдержала и закричала:

— Я ничего не забыла! И, прежде всего, я не забыла об убийстве моего отца!

Как видно, обвинение ошеломило его, но это только разожгло ее гнев.

— Тебя так поразило, что мы разгадали тебя? Тебе нечего сказать в свое оправдание? — саркастически спросила она. — А я-то ожидала, что ты будешь так искусно изображать невинного агнца!

Взгляд Корбетта не дрогнул; он был прикован к ее лицу. Когда он заговорил, его полнейшее спокойствие встревожило ее еще больше.

— Этот вопрос лучше обсудить наедине, Лилли. Твой отец очень хорошо понимал такие вещи.

— Мой отец погиб от руки твоего наемника! — зарыдав, выкрикнула она. — Ты — единственный, кто выигрывает от его смерти!

— Его смерть не дает мне ничего, чего я уже не имел бы, и уж наверняка я не оставил бы своего человека для выполнения такого поручения. Если бы я хотел его смерти, я бы убил его своей рукой!

— Лжец! Лжец! — кричала она.

— Уйди, Лиллиана. — Уильям обнял ее за плечи, словно желая защитить. — Тебе больше не о чем с ним говорить.

Корбетт ни единым движением не дал понять, что он вообще заметил неожиданное появление Уильяма. Но она сразу почувствовала вспыхнувший в нем гнев. Этот гнев, подобно надвигающемуся шторму, заставлял воздух между ними потрескивать от невидимого напряжения. Нервным движением она стряхнула с себя руку Уильяма и повернулась, чтобы бросить последнюю обвинительную фразу в лицо своему застывшему супругу.