Глава 8
Мэри
После двух кружек пива и полного набор рёбрышек Джимми платит наличными и предлагает свою руку, чтобы помочь выйти из кабины. Он не отпускает меня, когда я встаю, а держит крепко, сплетая свои большие, сексуальные пальцы с моими. Моё сердце начинает трепетать, и жар снова поднимается к щекам. Когда мы идем к двери, все кричат: «Удачи, Сокол!», и вторая рука Джимми скользит по моей спине, твердо направляя меня вперед. Его рука словно припечаталась к моей спине, а ноги крепко прижимаются к моим. Это не мило, не круто и не по-джентельменски. Электричество зарождается глубоко внутри меня. Джимми отпускает мою руку ровно на столько, чтобы помочь мне с пальто, а затем снова крепко сжимает её в своей.
Мы выходим под мягко падающий снег.
— Спасибо за ужин.
Он качает головой.
— Я ещё не закончил с тобой.
Мне говорили, что я дерзкая, но этот парень может лишить меня слов одним взглядом.
— Нет? — спрашиваю я, сдвигая руку вверх, чтобы наши ладони оказались на одном уровне.
Моя рука просто крошечная рядом с его, мои пальцы едва доходят до второго ряда костяшек пальцев Джимми, а ладонь полностью помещается в его.
— Чёрт, нет. Мы только начали, Мэри. Я даже ещё не поцеловал тебя...
Боже мой.
Но прежде чем я успею отреагировать, например, упасть в обморок прямо в его объятия или томно вздохнуть: «Где же ты был всю мою жизнь?» — снегоочиститель начинает спускаться к Кларку со скоростью примерно семьдесят миль в час. Рев двигателя наполняет воздух, и мигающие желтые огни сияют сквозь падающий снег.
Изгиб очистителя таков, что весь снег направляется на правую сторону, где припаркована только одна машина: мой старый Вранглер.
Это вишнёво-красный, оригинальный седан 1989 года с очень сомнительной системой охлаждения. Но я люблю мой автомобиль, пусть даже у него и 199,997 миль пробега, а двигатель до сих пор не развалился в основном за счёт различных видов скотча.
И теперь мою машину вот-вот похоронят.
Знаю, что ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить это. Но, я никогда не была женщиной, которая просто спокойно наблюдает за происходящим, поэтому начинаю идти вниз по улице, говоря: «Нет, нет, нет, нет, нет!» и «Стоп, стоп, стоп!», наблюдая за дорогой сквозь полуприкрытые веки.
Рука Джимми оборачивается вокруг моей, когда снегоочиститель закапывает борт моей машины примерно в три фута1 грязного снега, усеянного кусочками асфальта, похожего на шоколадную крошку. Куча толстая, твёрдая и доходит прямо до дверной ручки.
— Дерьмо!
— О, чёрт! Это твоя?
— Джимми! Зачем? Каждый проклятый шторм! Почему? — я толкаю его в грудь, а он притворно спотыкается.
— Ты должна парковаться на противоположной стороне во время штормов. Я постоянно получаю уведомления об этом на свой телефон.
Я беру его за массивные руки.
— Какая противоположная сторона? Противоположная сторона чего?
Джимми смеется.
— Понятия не имею. Я паркуюсь в гараже.
Я с усилием трясу Джимми. Сначала он вообще не двигается с места, но затем расслабляется и позволяет мне встряхивать его так, что его голова медленно качается вперед-назад. Даже его горло сексуально. Наконец, я перестаю его трясти и просто стою, сжимая его плечи. Интересно, смог ли бы он пройти через дверной проём моей квартиры?
— Что мне делать? — тихо говорю я. — Не думаю, что «Убер»2...
Но я замолкаю, потому что он выглядит так... восхитительно здесь, под уличным фонарем, со снегом, падающим на его щеки и ресницы. На наших куртках снежинки оставляют мягкие узоры, и на холоде его глаза кажутся ещё более голубыми. Взгляд Джимми движется вверх и вниз по моему лицу, и он подталкивает меня назад к кирпичному фасаду здания. Я не успела застегнуть куртку, и он в полной мере использует это преимущество, обхватывая меня за талию и цепляя одним пальцем поясную петлю моих джинсов. Джимми прижимает свои бедра ко мне, и неожиданно мои руки оказываются засунутыми в задние карманы его джинсов, причем пальцы моей правой руки располагаются под его кошельком, прямо против твердой, сильной, крепкой задницы.
— Ты так чертовски сексуальна, Мэри.
Я тяжело сглатываю. Моя сумка соскальзывает по руке, сползая по ткани парки, и теперь болтается где-то в районе локтя. Второй рукой Джимми касается моего лица, и его большой палец медленно двигается вверх и вниз по моей щеке.
— Ты вообще понимаешь, что ты делаешь со мной сейчас?
— Думаю, тебе лучше показать мне, — я прижимаюсь к нему как можно ближе.
В этот момент он наклоняется, подталкивая мой лоб своим, как мы делали на ринге, но в то же время совсем по-другому — мягко и нежно. И всё же это ощущается так же интенсивно. Его щетина царапает край моей щеки, и я закрываю глаза.
Джимми шепчет мне на ухо:
— Приготовься, потому что я тебя поцелую.
— Я готова, — я беру пуговицы его куртки в кулак и притягиваю ближе.
— Тебе лучше быть готовой.
Тяжело дыша возле моей щеки, Джимми прикладывает большой палец к моей челюсти, удерживая моё лицо в своей огромной тёплой руке, и сильнее прижимает меня к стене. Я позволяю своей сумке упасть на заснеженный тротуар, чтобы я могла притянуть его к себе обеими руками. Через полузакрытые глаза я замечаю, что светофор становится желтым, а затем красным, пока он целует меня всё сильнее и сильнее. Поцелуй говорит: «Вот кто я». Я сжимаю ладонями голову Джимми, пока его пальцы пробираются в мои трусики вниз по пояснице. Поток холодного воздуха посылает иголки по позвоночнику.
Джимми не заботится о своей разбитой губе, как будто не чувствует ничего, кроме меня, кроме этого, кроме нас, посреди снежной бури на углу улицы. Когда светофор загорается зелёным, я чувствую себя просто сказочно. Я забываю, как дышать. Это поцелуй, забирающий твоё дыхание и заставляющий забыть, где ты находишься. Наконец, я делаю вдох, но не прерываю поцелуй. Я кладу одну руку Джимми на затылок. Под своими холодными пальцами я чувствую короткие волосы и тепло его кожи по краю воротника.
Наконец он отрывается от меня, и я теряю дар речи, теряюсь в его руках. На секунду мы просто смотрим друг на друга. Затем он притягивает меня к своей груди, укрывая от холода.
Я прижимаюсь к Джимми щекой, ощущая кожей швы его термобелья. Легким движением большого пальца он поднимает моё лицо, и я смотрю прямо на него. Эти голубые глаза сверкают в неоновых огнях здания позади меня.
— Меня никогда так не целовали.
Джимми глубоко вдыхает, и его хватка на моём теле становится крепче. Затем он наклоняется ближе и проводит языком по краю моего уха.
— Я заставлю тебя почувствовать много вещей, которых ты никогда раньше не чувствовала.
Боже мой.
Когда я снова могу говорить, то шепчу в ответ:
— Может быть. Нельзя сказать наверняка. Может быть, мы могли бы научить друг друга парочке вещей.
Я поднимаюсь на цыпочки и провожу языком вдоль края его уха к тому месту, где оно встречается с челюстью. Я чувствую слабый намёк на одеколон и чистый, резкий, древесный запах, не похожий ни на что в этом мире.
— Чёрт, Мэри, — стонет он. — Ты мне нравишься, ты это знаешь?
Это так просто, так красиво, что я даже не знаю, как ответить. Я думаю, это то, что называют химией. Взрывоопасной, ядерной химией. Я снова притягиваю его рот к себе и теряюсь в очередном раунде зелёно-жёлто-красного. Его предплечье поддерживает изгиб моей спины, и он немного рычит, прижимая мои бедра к стене своими. Он опьяняет. Двойное индийское светлое пиво блекнет рядом с Джимми.
Когда он снова отпускает меня, то берёт мое лицо в свои руки, как делала я, когда пыталась привести его в сознание.
— Я сейчас отвезу тебя домой. И мы будем заниматься любовью. Ты должна будешь загладить свою вину за то, что отправила меня в нокаут. Ты позволишь мне сделать то, что мне нужно, — он ткнулся мне в щёку своим носом. — Ты со мной?
Моё тело охватывает дрожь, которая начинается в моих бедрах и заканчивается на кончиках пальцев.
— Пожалуйста. Сделай это. Всё это.
— Обязательно, — он кусает мою нижнюю губу, а затем добавляет: — Я собирался повести себя как джентльмен и сказать, что приеду с лопатой сегодня вечером. Но я не буду.
— Правда? — шепчу я.
— Конечно, нет. Единственная, кем я буду занят сегодня вечером, это ты.
_____________________
Примечания:
1 — три фута — примерно 90 см.
2 — «Убер» — такси