— Иди сюда, — сказал я, протягивая свободную руку. Я не хотел, чтобы она боялась меня. Она последний человек в мире, которому я причиню вред. Я нуждался в ее близости.

Она неловко подошла к краю кровати и тяжело сглотнула, горло дернулось верх и вниз.

 — Я никогда не причиню тебе вреда, Лайла. Никогда. — Никто не произносил более правдивых слов.

Она еще раз изучила мое лицо, а затем подошла ближе; ее бедра задели прикроватные перила. Медленно, как если бы собирался погладить раненного щенка, я протянул к ней свободную руку. Когда я пальцами прикоснулся к ее щеке, она закрыла глаза и вздохнула так, словно чувствовала столько же удовольствия от моего прикосновения, сколько и я, даря его.

Это происходило на самом деле. Я мечтал об этом неделями, и вот она правда здесь, и я прикасаюсь к ней. Задержавшись пальцами на щеке, я опустился к шее, наблюдая, как ее глаза расширяются, а скулы заливаются румянцем. Я хотел пальцами последовать за ним, когда он проступил на шее и скрылся под топом.

Встряхнувшись, она наклонилась и схватила планшет. Я смотрел, как ее нефритовые глаза изучали документ, и крошечная улыбка тронула пухлые губы.

 — С тобой все будет в порядке, — сказала она.

Она не представляла, насколько права. Со мной определенно все будет в порядке. Пока она здесь, и все ее внимание приковано ко мне, ничто не может причинить мне вреда.

 — Теперь да.

И это правда. Мне никогда в жизни не было так хорошо.