ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мой грузовик ехал по Марин-драйв в западном Ванкувере. Я могла поехать по шоссе и добраться до места назначения на пару минут быстрее, но выбрала путь с пейзажем. Вода залива Беррард искрилась в свете вечернего солнца слева от меня, город был тонкой полоской земли за волнами.

Итак, — медленно сказал Рикр, лежа на пассажирском сидении в облике кота, — у нас новое задание.

— Называй это, как хочешь, — буркнула я.

Поиск загадочной друидки, которая назвала тебя именем твоей материи, зная только район? Как еще описать эту миссию?

— Ты жалуешься?

Нет. Я готов к приключениям, дорогая голубка.

Я вела грузовик по изгибам Марин-драйв, мои мысли вернулись к Моррису и новой гильдии, которую он искал для меня. Мне стоило сказать, как важно для меня жить в приюте для зверей? Как важно это для моего разума? Стоило объяснить, что новая гильдия, полная осуждающих незнакомцев, была тем, с чем я не была готова справляться?

Я покачала головой. Зачем? Что бы ни говорил Моррис, он не думал о моем комфорте. Я была друидом — одним из самых сильных и непредсказуемых видов мификов. МП поместит меня в гильдию, где они могут управлять мной. Они не хотели еще одного друида-плута, как и сказал Моррис.

Позже я обдумаю, откуда он — и все МП — знал, что я была друидом, кто ему сказал, и что мне можно добавить «выдал меня» в список предательств этого человека.

Но сейчас нужно было найти Жозефину Писк.

Я свернула с Марин-драйв, направила грузовик по узкой дороге, которая напоминала задний переулок, а не улицу города. Она вилась мимо домов, скрытых густой зеленью, а потом сады сменились взрослыми хвойными деревьями, которые тянулись на сто футов вверх. Я попала в парк Лайтхаус, где, по словам Морриса, Жозефина охотилась на плутов.

Дорога закончилась парковкой из гравия, полной машин. Я остановила грузовик рядом с минивэном, выключила двигатель и выдохнула. Я потянулась к полу перед пассажирским сидением, подняла простой бумажный пакет. Я вытащила черную коробку, открыла ее и перевернула над ладонью.

Складной нож упал в мою ждущую ладонь.

Я сжала в пальцах прохладную оливковую рукоять, потерла большим пальцем кнопку и нажала. Обоюдоострый черный клинок появился, острый и красивый в простой симметрии.

Его вес в моей ладони убрал давление с моих легких. Я глубоко вдохнула — глубже, чем дышала с тех пор, как потеряла нож почти неделю назад.

Это было не нормальным. Это было не здоровым. Но я нуждалась в этом.

Хорошее новое оружие, — Рикр выгнул кошачью спину. — Но, может, этого мало для друида. Стоит расширить твой арсенал.

Я не ответила. Если я соглашусь быть его супругой, одним из требований нашей новой связи будет то, что он снова будет поглощать всю мою силу. Я не собиралась принимать образ жизни друида.

Рикр не мог терпеть мой осмотр нового ножа, спрыгнул с сидения. Его тело прошло сквозь дверцу грузовика, а перед тем, как приземлиться, он стал вороной. Белая птица взлетела к деревьям.

Я убрала коробку от ножа в пакет, сунула в бардачок. Складные ножи были запрещенным оружием — хотя их можно было купить, если знал, где — и я не хотела оставлять улики на виду.

Я открыла дверцу, выбралась. Мои ноги ступили на гравий, и напряжение пропало из мой спины. Старая природа была лучшим пейзажем для ведьмы — или друида. Спящая, но мощная жизненная сила древнего леса исходила от этой земли, как теплые объятия, с ноткой яростной силы потоков океана вокруг нее. Я стояла рядом с машиной, давая силе пропитать меня, а потом закрыла дверцу.

«Рикр, ты ощущаешь друида?» — спросила я, шагая к тропе.

Нет, — сообщил он, сидя на кедре. — Я поищу дальше.

Он полетел к вершинам огромных деревьев, а я пошла по тропе, сунув руки в карманы, мои пальцы слабо держали складной нож. Мои мышцы расслабились, но даже успокаивающее влияние леса не могло успокоить мой разум.

После открытия Рикра, что я была друидом, я потеряла четыре дня в тумане. Теперь я пришла в себя, и жажда ответов горела во мне, как огонь, кормилась моими сомнениями и смятением. Мои родители растили меня как ведьму, но они дали мне кулон из речного камня, чтобы скрыть меня от фейри. Зачем ребенку-ведьме такой сильный артефакт? Они явно знали, что я была друидом.

Так почему они врали?

Мне нужна была правда, но мои родители были мертвы, моя тетя была мертва, и я не знала других родственников или друзей семьи.

Но Жозефина знала мою мать. И Жозефина была друидом.

Возможности, которые выходили из такой связи, тревожили меня, и от этого я ускорилась. Мне нужно было найти ее. Она могла быть единственной из живых, кто мог бы дать мне ответы, в которых я нуждалась.

В конце тропы я оказалась на булыжнике, который торчал из вод океана. Хау Саунд тянулся, сколько было видно, далекие острова были на горизонте. Соленый бриз задевал мое лицо, прохладный и с запахами влаги и гнили. Энергия тут была другой, огромная и незыблемая сила океана смешивалась с древней прочностью леса.

Я медленно выдохнула. Бегать по парку будет тратой сил. Я должна была успокоиться и ждать, пока Рикр найдет Жозефину. Он мог искать куда лучше меня.

Пара глубоких вдохов успокоила меня, и, пока я смотрела на волны, плещущие об камни, тихая песня сорвалась с моих губ:

— Мы отчалили утром в пятницу, были недалеко от земли, — пела я, взяв камешек. — Капитан заметил русалку, — я метнула его к воде, — с гребнем и стеклом в руке.

Камешек упал с плеском, я, продолжая петь, пошла по берегу на север, не думая о том, где окажусь.

— И заговорил капитан корабля, а поговорить он любил, — я шагала по камням у воды. — Есть в Салеме у моря жена у меня, но вдовой станет явно она.

Я утихла, замерла и смотрела на залив. В пятнадцати метрах от меня у каменистого выступа было темное пятно, которое я приняла за плавающие на волнах водоросли. Прикрывая глаза рукой, я посмотрела туда, гадая, почему это привлекло мое внимание.

Не водоросли, поняла я, а невод. Брошенный невод и веревка спутались с мусором из воды, образовав островок — а в нем что-то двигалось. Большой плавник показался из воды и обрушился с плеском.

Я едва дышала. Среди мусора был панцирь черепахи. Она попала в сети? Я резко огляделась, но лодки тут были точками вдали.

«Рикр? — мысленно позвала я. — Рикр, иди сюда!».

Он не ответил. Он был слишком далеко, чтобы меня услышать?

Черепаха беспомощно барахталась. В таком хаосе она только сильнее запутывалась. Так она утонет или медленно умрет от голода.

Это не был естественный отбор. Это люди уничтожали все, чего касались.

Я вытащила из кармана телефон и ключи, опустила их на камень, а потом разделась до черного спортивного лифчика и трусиков-шортиков. Холодный бриз задевал кожу, пока я смотрела на воду, сжимая новый складной нож.

— Три круга наш корабль описал, — тихо пела я. — И на дно моря опустился.

Я прошла в океан.

Я охнула, холодная вода окружила меня, мурашки проступили на коже. Было лето, но тут, на севере, Тихий океан не был теплым. Мои босые ступни начались склизких камней, волны плескались у моей груди, и я поплыла вперед с силой.

Я миновала выступающие камни, обогнула плавающий островок мусора. Гниющие водоросли тянулись от кома синего невода с ярко-оранжевыми узлами. Белые полиэтиленовые мешки зацепились за невод, их трепал поток, как белые флаги.

Черепаха была с западной стороны, далеко от берега. Я приближалась, поняла, что расстояние и вода исказили мое восприятие размера черепахи. Это была взрослая кожистая черепаха — и огромная. Ее панцирь был почти с меня длиной. Несколько петель оранжевых веревок обвили ее левый плавник.

Черепаха высунула голову из воды, темный глаз посмотрел на меня, она выдохнула и вдохнула.

— О, — выдохнула я. — Ты красивая. Ты будешь в порядке. Я помогу.

Я добралась до черепахи. Она скрылась под поверхностью от меня, и плавающий мусор прогнулся от веса черепахи — она была больше тысячи пудов.

Я нырнула с ней, прижала ладонь к ее спине, позволяя ей ощутить мое спокойное желание помочь. Она перестала бить плавниками, всплыла на поверхность, поднимая меня с собой. Мы вырвались из воды вместе, и я сморгнула соль с глаз.

— Ты будешь в порядке, — ворковала я, водила ладонью по ее спине, белый шрам портил панцирь — старая рана от столкновения с лодкой.

Тихо напевая, чтобы успокоить ее, я сунула нож под разбухшую от воды веревку вокруг большого плавника, стала резать. Пакеты, похожие на медуз — на них и охотилась кожистая черепаха — могли привлечь ее к куче мусора. Но это был один из многих способов для этих красивых древних видов попасть в беду, девяносто пять процентов их количества уже были стерты.

Ноги двигались, чтобы меня не унесло волнами, я резала вторую петлю. Плавники черепахи стали рьяно двигаться, и я держалась, просунула нож под последнюю петлю. Резко дернув, я рассекла веревку, и черепаха бросилась прочь, такая большая и тяжелая, что от ее рывка меня утянуло под поверхность.

Я ударила ногами и поняла, что ошиблась. Я оказалась под водой не из-за черепахи.

Что-то схватило меня за лодыжку и тянуло вниз.

Боль вспыхнула в ушах, я погружалась в глубины слишком быстро. Я сглотнула, чтобы в ушах хлопнуло, а потом ударила ногой по тискам на моей лодыжке. Хватка не ослабла, что-то поймало мою другую ногу.

Я прищурилась в мутной воде. Кто-то смотрел на меня.

Большие стеклянные темно-синие глаза были на почти человеческом лице с бледной, почти просвечивающей кожей и широкими отметками на щеках и висках. Длинные спутанные волосы, в которых были заплетены ракушки, парили вокруг его головы. Человеческий торс — голый и без пола — плавно переходил в хвост, похожий на дельфиний с широкими черно-белыми полосками по бокам.

Мерфейри парил передо мной, второй держал меня за лодыжки, его руки были чуть более тонкими — женщина?

«Отпустите меня!» — я бросила мысль в двух фейри.