Хэдли с подозрением покосилась на диван, будто я собирался ее касаться. Нет, я не какой-то больной ублюдок. Она ведь похожа на мою дочь, мать вашу.

– Я не могу тебя где-то оставить, – сказал я ей. – Мне незнакома и половина людей здесь. Значит, самое безопасное тут место – со мной рядом. Мы немного поспим, а утром я отвезу тебя домой.

– Я же сказала...

– К себе домой.

Нахмурившись, Хэдли скрестила руки на груди. Без макияжа и полностью одетая она выглядела на все пятнадцать.

– Сколько тебе лет? – я сел на диван и кивнул ей на место рядом с собой.

– Уже можно.

– Не играй со мной, ребенок.

– Я не ребенок, – прошипела она.

– Тогда прекрати так себя вести, мать твою.

– Я уже взрослый человек, это значит, что ты не можешь держать меня здесь силой. На днях мне исполнилось восемнадцать. Я могу просто уйти.

Кровь вскипела от осознания того, что мудак Патнэм запихнул свой член в несовершеннолетнюю киску, поскольку я был чертовски уверен, что он не ждал, когда этот цветок расцветет. Хэдли уже заявила, что была не против всего этого дерьма, но дело не в этом. А в том, что ее втянули в мир, где ей совсем не место. Она раздвигала ноги для зрелых мужчин, хотя в это время должна была учиться в старшей школе. Будь я ее отцом, давно бы надрал ей задницу. Она бы никогда не сбежала от меня с кучей байкеров.

– Ты никуда не пойдешь. Садись, – приказал я. – Я устал, как проклятый, и мне не до твоих побегов.

Она протопала ко мне и плюхнулась на подушку. Несмотря на то, что Хэдли явно переполнял гнев, ее руки подергивались. Черт, бедняжка дрожала, как осиновый лист.

– Нет, тебе лучше отпустить меня, – нахально произнесла она. – Мое фото на каждом столбе от одного конца побережья до другого. Если кто-то меня заметит, то вызовет полицию. Тебе не захочется в это ввязываться.

– Попытаю счастье, – я схватил ее за бедра и потащил вниз по дивану, игнорируя протестующие крики, пока не улегся, найдя удобное положение. Хэдли продолжала упираться, но я крепко прижал ее к своей груди, чтобы она не убежала, пока буду спать.

– Отпусти меня! Ты вообще слышал, что я – сбежавший подросток, и все меня ищут? – голос у нее был пронзительным.

– А ты слышала, что мне плевать?