Глава 12

Эмоции просто разрывали меня изнутри. Находиться так близко к Теодоре, в ее машине, было подобно тому, будто я горю в своем личном аду. Как возможно сочетание желания защитить кого-то, заботиться о нем и понимания, что ты только навредишь этому человеку и, более того, хочешь умереть от его рук. Это просто ебаный психоз.

Конечно же,  голос в моей голове, уговаривающий прикоснуться к ее шее, сомкнуть руки вокруг нее в твердой хватке, принадлежал не мне, а ее отцу и его посмертному проклятию, согласно которому я буду вечно ходить по этой земле, ощущая его боль. Только со временем я понял, что означает его проклятие: я буду вынужден убить, а потом меня сожрет чувство вины. Чем больше я хотел быть с ней, защищать ее, тем больше меня накрывало желание убить. Полагаю, именно это и чувствовал отец Оллы, когда убил свою дочь на благо своего народа и в стремлении умилостивить богов. Идиот. Он создал моего внутреннего монстра.

Но я никогда бы не посмел причинить вред Теодоре. Я никогда этого не делал и никогда не сделаю. По крайней мере, я на это надеялся.

Честно говоря, мы никогда не проводили вместе больше нескольких дней, потому что Кинг, так или иначе, находил способ добраться до Теодоры. Иногда это происходило даже до того, как я успевал почувствовать ее где-то рядом. В отличие от Кинга, я не обладал даром видеть, кем являлись люди в прошлой жизни. Хотя я знал, что мертвые, у которых остались незаконченные дела, возвращаются к жизни посредством реинкарнации или другими неестественными путями, как мой брат. В общем, понятно, что он, как и я, был проклят, и его вернула к жизни просто космическая сила Провидца, исправляя несправедливость, которой не должно было быть.

Впрочем, мое возвращение тоже не было естественным. Продукт той самой силы в действии. Но на этот раз я умру окончательно. Теодора сделает это.

«Если ты не сделаешь это с ней».

 Я быстро замуровал эту мысль в стене. Хлипкой такой стене. Часы тикали.

— Поверни здесь! — велел я, направляя нас в единственное безопасное место в надежде, что мы выиграем хоть какое-то время, прежде чем Кинг нас найдет.

Конечно, его дар находить вещи и людей поистине впечатляет, но больше впечатляет его коллекция. Он владел тысячами предметов: книгами заклинаний и редкими артефактами, о которых другие люди могут только мечтать. Особенно плохие люди. Яды, которые не увидит в крови ни один врач; талисманы, сводящие людей с ума; драгоценные камни, которые дарили людям бессмертие (пара таких камней украшали кольца Мии и Кинга); афродизиаки и многое другое. К тому же, не стоит забывать, что мой брат мог проникать в головы людей и путать их разум, что делало его чертовски опасным сукиным сыном.

— Ты собираешься хотя бы намекнуть мне, куда мы едем? — спросила Теодора.

Я же продолжал пытаться держать дистанцию, а так же свой страх и похоть в узде, что на самом деле ни черта не работало.

— Поищи заправку. У тебя бензин почти закончился.

Теодора промолчала в ответ и стала съезжать с шоссе.

Когда горизонт озарило восходящее солнце, я четко увидел в отражении зеркала заднего вида прежнюю Оллу. Увидел длинные черные волосы, полные губы и широкие скулы. Этот образ появился всего на мгновение, но затопил мой разум, оживляя чувства, которые я давно похоронил. Я закрыл глаза, борясь с желанием выпустить эти чувства наружу. Мне нельзя было этого делать. Только не снова.

Когда я заехала на заправку, чтобы заправиться, то решила сходить в магазин купить кофе и что-нибудь перекусить. Также мне хотелось еще раз взглянуть на моего попутчика, но, к моему сожалению, он опустил голову и закрыл глаза.

«Серьезно? Он заснул в такой ситуации?»

Мне хотелось разбудить его и спросить, куда нам двигаться дальше, но на самом деле я просто хотела увидеть его лицо при свете дня и заглянуть в его глаза. Затолкав поглубже свое любопытство и позволив Маку хоть немного поспать, я не стала будить его, пока мы не выехали обратно на шоссе.

Когда Мак проснулся, мне было велено ехать на север, а спустя некоторое время я заметила, что пейзаж за окном как будто бы застыл: вокруг нас простиралась пустыня с серо-желтыми холмами; все зеленые краски исчезли. Я могла только предположить, что мы находимся где-то на северо-востоке от Палм-Спрингс, а несколько часов назад пересекли границу пустыни Мохаве.

Скоро Мак велел мне съехать на грунтовую дорогу, которая по сути и дорогой-то не являлась. Это был лишь длинный участок засохшей грязи, исчезающий за двумя холмами впереди, на котором не было ни одного следа от шин.

Всего через несколько метров я убрала ногу от педали газа, потому что почувствовала себя плохо. Меня снова накрыло самыми разными эмоциями, будто кто-то впустил их в мою голову, открыв невидимую дверь. Цвета начали сочиться и вырываться прямо из земли: красные, синие и черные. Они кружились в своем диком танце.

Не в силах дышать, я откинулась на сиденье, к моему горлу подкатывали волны тошноты. Выскочив из машины, я упала на колени и прижала руки к животу, чувствуя сжимающие мой желудок спазмы. Позывы были абсолютно пустыми, но желудку легче не стало.

— Постарайся расслабиться, Теодора. Ты слишком этому сопротивляешься, — тихо сказал Мак и успокаивающе погладил меня по спине своей сильной рукой.

Это прикосновение показалось мне очень интимным и чувственным, как если бы он прикасался не к моей спине, а к моим бедрам, груди или просто меня целовал.

Внезапно мне стало лучше. На самом деле я почувствовала дикое желание вскочить и, запрыгнув ему на руки, целовать его, как вновь обретенного возлюбленного, по которому всем сердцем скучала все это время.

Я покачала головой, пытаясь собрать свои мысли в кучу.

«Посмотри на себя! Валяешься тут перед ним, как собачка с высунутым языком!»

Вытерев рот тыльной стороной ладони, я позволила Маку помочь мне встать с земли.

Я собиралась повернуться лицом к этому мужчине и все-таки посмотреть в его глаза. Пусть я уже и знала, насколько они красивые, но последний раз, когда я смотрела в них, изменил все на свете, изменил меня.

Несмотря на крепкую хватку, Мак мягко взял меня за руку и повернул к себе лицом. Я ахнула.

«Голубые. Такие голубые».

Я никогда не видела, чтобы у мужчины были такие красивые глаза. И его лицо было таким же красивым: полные губы, легкая щетина, взлохмаченные светлые волосы, падающие на лоб. Я тысячи раз готова повторять о том, какой Мак красивый.

Я очень засмущалась, когда он заметил, что я наблюдаю, как утреннее солнце мягким светом озаряет каждую черточку его совершенного лица.

— Что? — спросил он сухо. — Никогда не видела трехтысячелетнего старика?

Он мило улыбнулся, и мое сердце сжалось при виде ямочек на его щеках. Его глаза лучились весельем, а полные губы наводили на мысли о том, что они просто созданы для поцелуев, секса и романтического шепота во время занятий любовью…

«Стоп, Тедди!»

Я не собираюсь с ним спать!

«Но ты этого хочешь…»

А для такого человека, как я, хотеть кого-то настолько сильно было полным безумием, но, по крайней мере, теперь я смогу чувствовать эмоции своих пациентов.

— Ты сам знаешь, насколько красив, — сказала я, прокашлявшись.

Я до сих пор не могла поверить в то, что он так стар. «Тогда как это все объяснить?» — спросила я себя. «Ты же чертов психолог, Тедди! Женщина с трезвым умом».

Всему этому непременно есть научное и медицинское объяснение, а я, в виду того, что стала жертвой всех этих эмоций, которые были для меня слишком новы, стала втягиваться в оккультное заблуждение, навязанное этими людьми. Тем не менее, я не могла отрицать, что чувствовала связь с Маком, несмотря на все его «проблемы». К счастью, на всей этой планете не было ни одного более профессионального психиатра, чем я, который смог бы убедить Мака в том, что он не проклят и надобности искать своей смерти у него нет. А также объяснить, что Кинг и его жена — впрочем, так же, как и сам Мак — жили в своем выдуманном фантастическом мире. А что касается того странного стечения обстоятельств, когда я видела Кинга во сне — это тоже подлежит рациональному объяснению. После рассказа Мака я знала наверняка, что они следят за мной и, должно быть, проецировала это в своем сознании во время сна. К тому же я наверняка уже где-то видела Кинга и просто этого не помнила.

Мне хотелось дать пощечину самой себе. Цвета, эмоции, обмороки — все, через что я прошла, было просто плодом моего воображения.

Внезапно я поняла, что Мак смотрит на меня, и оглянулась. Не в силах выдавить ни слова, я смотрела, как солнечный свет красиво играет бликами на его светлых волосах, как хорошо джинсы сидят на его бедрах, как футболка облегает его мышцы. И мне нравилось, что он смотрел на меня, как на объект своего вожделения.

— Твои зеленые глаза прекрасны, Теодора. А новая стрижка особенно привлекательна, — тихо произнес он.

«Привлекательна». Навряд ли это слово в наши дни использует хотя бы сотня человек, но его очарование разбудило бабочек, затрепетавших в моем животе.

Я пожала плечами, пригладив свои волосы.

— Я подумала, что с такой прической буду выглядеть взрослее.

Он зашелся в веселом смехе.

— Люди так беспокоятся об этом, но на самом деле тебе столько же лет, сколько и мне.

«А, ну да… Он же думает, что я и есть та женщина, Олла».

Решив, что сейчас не время отторгать его ложную реальность, я промолчала. Если я действительно хочу помочь этому человеку, то должна действовать осторожно и позволить ему самому увидеть правду. Выйти из своего выдуманного мира.

— А мне-то было интересно, с чего у меня при дожде постоянно болят колени. Должно быть, артрит, — улыбнулась я, а затем тяжело вздохнула: — Мне намного лучше. Поедем?

Мак протянул руку и погладил меня ладонью по щеке: