— О, боже, — прошептала я, убирая свои руки от ее, чтобы прикрыть рот. Я покачала головой. — Ты права. Ты права, Бет. Я... я чувствовала себя такой застрявшей, такой задыхающейся, что казалось, что единственный выход — это уйти. Но все это время я искала это... это чувство. Я думала, что узнаю его, когда оно придет. Думала, что однажды найду место или человека, и все просто сольется воедино, и я моментально пойму, что нахожусь там, где должна быть.

Бет кивнула, поглаживая большим пальцем мое колено.

— И так и случилось, — сказала я, эмоции исказили мое лицо, прежде чем с улыбкой, посмотрела на сестру. — Я действительно нашла это чувство. Но это было не в Европе, не в Азии, не на вершине горы и не на прекрасном пляже с белым песком. — Я покачала головой. — Это было в той крошечной хижине без электричества, без технологий, без изысканной еды, причудливых видов или развлечений. Это было перед тем камином, под этим дурацким старым одеялом, — сказала я со смехом, и Бет присоединилась ко мне. — С этим глупым человеком и этой глупой собакой. — Я шмыгнула носом. — В тот момент у меня было все, что мне было нужно. И я почувствовала это в своей душе.

Это было откровением. Когда слова слетели с моих губ, я почувствовала, как они пронизывают каждый дюйм моего тела, как прохладный ветерок в жаркий летний день. Я прижала руку к сердцу, чувствуя, как оно бьется в моей грудной клетке, где разрывалось от еще одного осознания.

— Но я убежала, — прошептала я. — Нашла то, что искала все это время, прямо там, где оставила, и это похоже напугало меня больше, чем поиски. — Покачала головой, глядя на Бет. — Я бросила его. Снова. — Фырканье. — Я такая идиотка.

— Ты не идиотка, — настаивала она, сжимая мою ногу. — Ты просто потерялась, Элиза. И иногда это может быть проще, чем быть найденной.

Мой желудок перевернулся сам по себе, призывая меня что-то сделать, но я понятия не имела, что именно.

— Что мне теперь делать? — безнадежно спросила я сестру.

На что она ответила только улыбкой и поцелуем в мой лоб, когда встала и схватила мою тарелку со стола.

— Ты съешь этот пирог, — сказала она, пожимая плечами. — А потом пойдешь домой.

— Домой... — повторила я, забирая у нее тарелку.

Она кивнула, поглаживая мой подбородок.

— Да, домой.

Затем она оставила меня, присоединившись к своему мужу, нашим родителям и бабушке на кухне. Я наблюдала за ними со своего места — их улыбки и смех, рука моего отца обнимала маму за плечи, а рука Роберта крепко переплеталась с рукой Бет.

И я почувствовала это снова, то же самое, что чувствовала в хижине с Ривером.

Дом.

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать это. Это причинило боль стольким людям, которых я любила, но я, наконец, вытащила голову из задницы и поняла, что для меня в жизни важнее всего было не то, в каких музеях я была или на какие континенты ступала.

Это были эти люди, прямо здесь, в этом крошечном городке, точке на карте, на которой было тысяча таких же, как он, разбросанных по Соединенным Штатам, по всему миру.

Мне не нужен был самолет, или лодка, или поезд. Мне не нужен был пляж, или город, или вершина горы.

Мне нужен был Ривер.

И я лишь надеялась, что тоже все еще ему нужна.