Глава 1

История болезни №773, Сабин Теобольд

Сабин Теобольд поступила в Брансуик после того, как была признана невиновной в убийстве по причине психического расстройства или болезни. Когда она приехала, на нее пришлось немедленно надеть смирительную рубашку и убрать распятие, висевшее над ее кроватью. У Сабин было навязчивое убеждение, что Бог хотел ее трахнуть, поэтому, используя распятие, девушка вводила его в себя снова и снова до тех пор, пока ее половые органы не превращались в кровавое месиво. После этого пальцами она растирала кровь по всему своему телу.

Пациентка была дочерью проповедника. Ее мать была миссионером в местной общинной церкви и добросовестно молилась за Сабин с момента ее рождения. К сожалению, также при каждой возможности мать говорила ей, насколько та никчемна в глазах Бога. Отец Сабин был с виду тихоней, но за личиной доброго самаритянина скрывался домашний насильник, использующий Сабин любым способом, который только мог придумать, и все во имя Господа.

Изолированная и лишенная каких-либо дружеских отношений, Сабин начала разговаривать с Богом и получать от него сообщения. Это привело в ярость мать Сабин, которая считала, что ее дочь глумилась над их религией. Она дала команду своему мужу бить истерзанное и покрытое синяками тело семилетней Сабин кожаным ремнем, в то время как сама она молилась о прощении для своего единственного ребенка.

Сабин поняла, что свой опыт разговоров с Богом ей лучше оставить при себе. Несмотря на это, она подвергалась ежедневному избиению, и прихожане церкви, казалось, закрыли глаза на ее синяки.

В течение следующего десятилетия побои становились все более жестокими и изощренными. Сабин никогда не могла понять, почему ее собственная мать, казалось, презирала девушку, когда она так усердно пыталась умилостивить ее и быть хорошей дочерью. Теперь она держала свои разговоры с Богом при себе. Ее мать, продолжая молиться за нее каждый день, заставляла отца Сабин многократно погружать дочь на несколько минут в ледяную воду, пытаясь очистить от грязи душу своей дочери. В конечном итоге Сабин поняла, что отец был так же напуган осуждением ее матери, как и она, и никогда не спасет ее.

На семнадцатом году жизни Сабин мать умерла от рака, за что девушка сердечно возблагодарила Бога в ту ночь, освободившись, наконец, от жестокого обращения. Она чувствовала, что Бог внял ее молитвам об избавлении ее от мучений, особенно после того, как ее мать, накалив распятие на огне, пыталась изгнать дьявола из своего ребенка. Она сунула символ Бога ей в лицо и угрожала заклеймить, дабы прогнать адский огонь, который принесла в дом порочная душа Сабин.

В течение полугода после этого Сабин ощутила настоящий вкус нормальной жизни. Ее отец в скорби удалился в свою комнату, и она редко видела его. Голос в ее голове, казалось, перестал звучать. Девушка наслаждалась свободой, которой у нее никогда не было. Ей было позволено смотреть телевизор и читать старые любовные романы из коробки, оставленные ее матерью. Их чтение стало поворотным моментом в пробуждении сексуальности ее подросткового тела. Романы открыли разум Сабин для того, чего она никогда раньше не испытывала, поощряя мысль, что и любовь, и настоящее счастье достижимы.

Наряду с этими прозрениями она открыла для себя искусство мастурбации. Осознав блаженство единения души и тела, уходя в место красоты и расслабления, Сабин была потрясена. Доводя себя до оргазма, она всегда держала глаза закрытыми, чтобы не видеть распятия, висевшего над ее кроватью. Каждый вечер она молила Бога о том, что все, что расслабляет ее тело и разум и заставляет чувствовать себя хорошо, не было неправильным...

Не так ли?

Ее недавно обретенное равновесие рухнуло однажды ночью, когда отец, услышав стоны удовольствия дочери, ворвался в ее комнату. Сабин сразу же вскочила, прикрываясь от его сверкающих яростью налитых кровью глаз.

— Чертова грязная шлюха, — невнятно пробормотал он. — Так ты чтишь память своей матери? Предавая веру?

Увидев, как он расстегивал свой кожаный ремень, она отшатнулась и заплакала, умоляя: «Нет, папа! Пожалуйста!». Хоть она пыталась прикрыться руками, он бил ее так сильно и быстро, что было невозможно предотвратить удары. Схватив Сабин за шею, отец одним сильным движением бросил ее на свои колени и разорвал ее трусики, обнажив задницу. Держа извивающееся тело девушки правой рукой, левой он стегал ее кожаным ремнем. Несмотря на рыдания и мольбы Сабин, ее крики, казалось, только разжигали его. Он бил ее снова и снова, пока, наконец, она не погрузилась во тьму.

Очнувшись через некоторое время в луже мочи, Сабин, вся в синяках и ссадинах, с трудом сев в кровати, опустила ноги на пол. Тихонько подойдя к двери своей спальни, она обнаружила, что та заперта. Решив оставаться на месте из опасения снова рассердить отца, Сабин пошла в смежную ванную комнату, благодаря Бога за то, что та у нее есть. Открыв воду и сложив ладони ковшиком, она стала жадно пить воду. Напившись, она вымыла свои лицо и руки.

Чтобы отвлечься, девушка подошла к коробке с книгами, которую перенесла к себе из комнаты матери, начала рыться в ней и наткнулась на одну, которую раньше не замечала. На обложке были странные выпуклые на ощупь знаки. Когда Сабин открыла ее, в кончиках пальцев возникло странное покалывание, будто слабый разряд тока. Книга содержала рифмованные отрывки какого-то текста. Позже она поймет, что это темные заклинания. Найдя их завораживающими, Сабин начала шептать их вслух, не в силах удержаться от повторения их снова и снова.

Книга была богато иллюстрирована, а детали на них были одновременно великолепными и обескураживающими. Если она смотрела на них достаточно внимательно, то могла поклясться, что видела, как картинки двигались.

В этот момент голос в ее голове вернулся. Сабин знала, что это был Бог.

— Дотронься до себя, Сабин! — скомандовал он.

Сабин боялась ослушаться его, но также боялась ослушаться своего отца. Настойчивая пульсация между ее ног победила, и пальцы Сабин коснулись чувствительных гениталий.

— Нет, агнец мой, — поправил ее голос. — Используй мой сосуд. Я хочу чувствовать тебя. Я хочу трахнуть тебя, — настойчиво приказал он.

Сабин была сбита с толку. Она не понимала, чего голос от нее хотел. Почувствовав, как таинственная книга вибрировала у ее ноги, она взглянула на распятие, висевшее над ее кроватью. Девушку охватил шок, когда она поняла, что Бог хотел, чтобы использовала ЭТО.

Сабин не осмелилась ослушаться.

Прежде чем полностью осознать, что делала, она встала на колени, протянула руку и сняла крест со стены. Смотря на него, потрясенная красотой, сиявшей в ее руке, Сабин почувствовала нестерпимое желание в чреслах. Закрыв глаза, она легла на кровать и раздвинула ноги. Она понимала, что если переступит эту черту, пути назад уже не будет. Другая, более глубокая часть ее души заверила, что это было правильным, праведным поступком. Если Бог велел тебе что-то сделать, ты повиновалась. Кто она такая, чтобы святотатствовать, если Он хотел трахнуть ее и завладеть телом?

— Сделай это сейчас, агнец мой, — призвал голос.

Установка Сабин сработала. Ее воспитывали следовать плану Господа даже в том случае, если она его не понимала. Что Сабин действительно осознавала, так это то, что Бог дал ей доступ к безмерному удовольствию, и она не хотела отказываться от этого. Сабин начала тереть распятием вверх и вниз по своей щели, чувствуя влагу на своих пальцах. Приняв окончательное решение передать свою непорочность Господу, она погрузила распятие глубоко во влагалище и разорвала девственную плеву при первом же толчке. Вскрикнула от неожиданного приступа боли, которая последовала за этим, и начала плакать, а голос побуждал ее пронзать себя все более сильными и быстрыми движениями.

Когда Сабин, наконец, выполнила свой долг, ее руки были залиты собственной девственной кровью.

Она повиновалась, когда голос сказал ей написать на своем теле кровью слова «Божья шлюха». В то же время Сабин наслаждалась новообретенным чувством власти. Книга, лежащая на кровати рядом с ней, начала соскальзывать, и когда девушка схватила ее окровавленными руками, то почувствовала дрожь, когда багровая жидкость впиталась в страницы. С того дня Сабин поняла, что только она могла угодить Богу своим телом.

Несомненно, это была та причина, по которой ее мать так сильно ее ненавидела. Потому, что ее тело было выбрано вместо тела матери.

Услышав щелчок в окружавшей ее тишине, Сабин посмотрела на дверь своей комнаты. Та была приоткрыта. Встав, с кровью, все еще стекающей струйками по внутренней стороне ее ног, она подошла к двери и открыла ее.

— Я выпустил тебя, — сказал ей голос. — Покончи с отцом, и будешь свободна.

Когда голос говорил, она ощущала тепло и уют, словно находилась в утробе. Впервые в жизни Сабин почувствовала себя любимой и защищенной. Не удосужившись привести себя в порядок или надеть одежду, она неспешно прошла на кухню и схватила самый большой нож, который смогла найти. Войдя в комнату отца, она начала напевать свою любимую евангельскую песню «Удивительная благодать».

Он тихо похрапывал, когда она подошла к краю его кровати, обнаженная и залитая собственной кровью, и нежно поцеловала его в лоб.

— Отец, я прощаю тебе твои грехи, совершенные против меня, — сказала она ему и вонзила нож прямо в его сердце.

Глаза отца распахнулись, когда он делал последний вздох, и Сабин, смотря на него, снова скользнула пальцами себе между ног и выполнила приказ своего хозяина.

В течение следующих трех месяцев Сабин читала книгу каждый день и пользовалась распятием, чтобы доставить себе удовольствие, понимая, что должна была делать это все более грубо, чем в предыдущий раз, дабы крови было еще больше. Для Сабин эта жертва была честью. Он выбрал ее. Мерзкое создание, которое мать никогда не могла полюбить, было избрано для Божьего удовольствия.